Шрифт:
ГЛАВА 1: ПРИБЫТИЕ ПОЕЗДА
Все потяжелело. На то мгновение, что синий факел двигателя коррекции орбиты на километр вздымается в черное небо, все кругом потяжелело, почти на четверть от стандартной на Терминале единички. Стонут рельсы и моторные тележки на них, краны выгибает дугой, надсадный рев и вибрация передается через подошвы тяжелых космических ботинок. Штабель пустых баллонов ходит ходуном, и все же, его угольно черная тень у самого подножья рукотворного вулкана их единственное шаткое укрытие.
– Сюда,
Они должны его слышать, те немногие, что пережили расстрел на открытом пространстве, когда упавшие с орбиты лучи рентгеновских лазеров вспороли гладкую поверхность веретена вместе с ползавшими по ней людьми. Мишеней слишком много, а сторожевых спутников слишком мало, только так Андрею удалось проскочить зону поражения и добраться до единственного шаткого укрытия в тени штабеля пустых баллонов. Сразу за ним приземляются еще трое, остальные пытаются маневрировать или повернуть назад, но скорость человека смехотворно низка против скорости лазера, и потоки света продолжают сжигать скафандры и людей внутри.
– Не стоять, не стоять, скорее, к кратеру!
Еще четверо влетают живыми в спасительную тень, следующие трое врезаются в штабель обгоревшими углями. Лучевые излучатели быстро нагреваются, они не рассчитаны на столь большое число целей, и часть сторожевых спутников временно прекращает огонь, позволив последней группе рвануть к укрытию. Из пятнадцати пройти удается семерым, последней на штабель падает унтер-комендант Тилл, единственная, кто сумела сохранить личное оружие. Киров хватает ее за ногу и рывком подтягивает к себе, ствол лучемета упирается ему в грудь.
– Отойди от меня!
– А не то что, поджаришь лазером до того, как твой босс поджарит тебя?
Надсадный рев теряет обороты, стрелка гравитометра резко уходит вниз, еще секунда, и огнедышащее жерло гаснет за их спинами. Снова тишина, темнота, и красные звездочки в небе. На поверхности Терминала догорают сорок девять обугленных скафандров. Андрей чувствует мягкое прикосновение радарных волн миллиметрового диапазона, сторожевые спутники ищут уцелевших, зная, что работа еще не сделана и кому-то удалось скрыться.
– Унтер, какого черта твой босс включил спутниковую защиту?! Он же сам отправил нас сюда!
– Сволочи, вы подставили нас!
– Что теперь будет с нашими семьями?! Вы…
– А ну, тихо!
Киров встает между взбешенными гражданскими и женщиной в скафандре с нашивками администрации Терминала. Сейчас тюремщица нужна ему живой.
– Потом разбираться будете! Не стойте здесь, идем к гребню кратера, там мертвая зона!
От штабелей и складов к двигателю коррекции орбиты проложено несколько трубопроводов, в тени которых их группа медленно ползет к огнеупорному гребню. Здесь, во тьме на краю жерла действительно можно найти укрытие, но совсем ненадолго.
– Мисс унтер-комендант, пока идем, я жду ваших мыслей насчет произошедшего. Мы все здесь потому, что твой босс послал нас на поверхность делать за него опасную работу, предварительно отключив систему безопасности. А теперь он сам подключает зажигалки и подпаливает нам хвост. Шеф что, не в курсе, что будет со всей вашей лавочкой, если мы не успеем? Кораблей здесь больше нет, никто не сбежит!
– Я не знаю, Киров, не знаю! Он обещал мне все отключить, нас не должны были обстреливать, так не должно быть!
– Полсотни человек, что поджарились минуту назад, могли бы по достоинству оценивать твою уверенность. Народ, держись!
Трубопровод снова гулко вибрирует, закачка топлива в жерло началась по новой, значительно раньше положенного. Ничего удивительно, избыточная энергия уже и так раскручивает космическое древо сильнее обычного.
– Берегите глаза!
Километровый факел снова режет пустоту, маленькие люди жмутся к оплавленной поверхности гребня, а Киров тем временем уточняет у Тилл полную картинку происходящего. Картинка не радует – красные звездочки пришли в движение.
– Все смотрите внимательно: босс меняет конфигурацию спутников–зажигалок, стягивая их в наш сектор. Скоро они будут простреливать здесь каждый метр, он знает, что не всех прикончил первой атакой. Надо идти дальше, к торцу веретена, там мертвая зона, лазеры не достанут! Приготовьтесь, мы пойдем по моторной палубе, от одного двигателя к другому между вспышками, только так можно проскочить!
– Я никуда не пойду, это самоубийство! – Кричит какая-то женщина. Не утруждая себя ответом на ее истеричный вопль, Андрей подхватывает пустой кислородный баллон и швыряет прочь – жестянка пролетает полсотни метров, вылетает из тени и взрывается в беззвучной вспышке лазерного пламени.
– Все видели? Через минуту десять секунд лазеры достанут и на этом участке тоже. Так что, если кто хочет самоубиться, то пускай остается, а все остальные лезем вперед, пока у нас есть хоть какое-то прикрытие за вспышками! От одного движка к другому!
– Люди, слушайте меня!
Чернокожая женщина с нашивками службы безопасности обращается к своим перепуганным собратьям по несчастью.
– Киров прав, останемся на месте – умрем! Комендант знает, где мы, он охотится на нас. Повернуть назад нельзя, стоять нельзя, прятаться негде, сгорим. Единственный шанс – двигаться вперед по моторной палубе, прикрываясь вспышками коррекционных двигателей, свет и тепловой выброс будут слепить прицелы спутников. Следующая остановка у тридцать девятого мотора, рядом со строительным депо! Надо успеть проскочить к защитному гребню до следующего выброса, иначе на открытом пространстве вспышка сожжет электронику скафандров!
– Приготовиться!
Газовый факел перекрыт, автоматика заново запустит моторы через сто сорок пять секунд.
– Пошли!
Андрей кажется самому себе сержантом из древнего военного фильма, что поднимает взвод атаку. Сравнение подходящее, ведь идти надо прямо в огонь, спасаясь от другого огня. Только не идти, а лететь на реактивном ранце, скользить по поверхности стального древа, ухватившись одной рукой за рельс. Нет времени оглядываться на тех, что скользит рядом и за ним, все внимание на черное небо и затаившиеся там красные звездочки. Вот, наконец, минует двойная красная черта – граница сортировочной станции. Уродливая времянка депо, где местные строители держат свое барахло, их последняя стоянка у защитного гребня форсунки 39.