Гронтхейм
Шрифт:
Третья позиция и великаны. Ну, или гиганты. Ох, ну и зверюга, скажу я Вам! В некотором смысле, великан страшней любого дракона.
Человек по всем признакам, и первичным, и вторичным. Даже там, внизу. Однако изображен он был на фоне средневекового замка, шпиль которого едва дотягивал ему до плеча. А на следующей странице показано, как великан с одного удара разносит крепостную стену по кирпичикам.
Великанов более трех сотен лет никто не видел. Считается, что всех их извели. Но по слухам, великаны живее
Далее в порядке очередности с четвертого по девятое место: пегас, грифон, виверна, василиск, химера и лесная нимфа, она же дриада.
Я как раз изучал последнюю, когда дверь неожиданно открылась. Но не входная, а подвальная. Скрипя зубами, повернул голову. И ведь знал же, кто оттуда выйдет, готовился к этому моменту, а сердце все равно предательски ушло в пятки.
Действие четырнадцатое. Долгий разговор
– Не бойся, я не причиню тебе вреда, - переступив порог, поднял Гортон руки в примирительном жесте.
Он видел, что Данила дернулся. Он видел притаившийся в глазах страх. Оправданный страх, надо заметить. Гортон понимал, что сделал поспешные выводы. Но собирался исправить свою ошибку и вернуть расположение мальчика.
Страх ушел. Слова Гортона развеяли его. Правда, привело меня в чувство вовсе не значение слов, а сами слова. Ведь я понял, что он говорит. Хотя, по идее, не должен был.
– «Но как? У меня же нет камня».
Хотел я спросить, однако Гортон меня опередил:
– Вижу твое замешательство. Позволь все объяснить. Тот камень, что я тебе дал, называется камнем знаний. Пока он при тебе, ты способен понимать и разговаривать на всех языках этого мира, кроме демонского. Я хотел сделать из него кулон, но потом передумал. Гораздо надежнее, если камень будет не у тебя, а в тебе. Ведь другого такого у меня нет.
– Во мне?
– переспросил я.
И тут, как гром среди ясного неба, на меня снизошло озарение. Я ошалело схватился за грудь.
– «Ну, точно! Твердый словно камень. И как я сразу не догадался?».
А затем он снова меня ошарашил, вкрадчиво спросив:
– Ты заметил, что я сказал не “нашего мир”, а “этого мира”?
Признаться, не заметил. Зато когда он мне на это указал... Видели бы Вы мои глаза. Я затаил дыхание, пульс участился. Все порывался что-то сказать, но не смог подобрать правильные слова.
Гортон медленно подошел к кровати и присел рядом со мной. Он рассказал, как выяснил, кто я и откуда. Кое-что, конечно, опустил. В частности, как именно заглядывал мне в память. Поди решил, что ни к чему пугать ребенка кровавыми подробностями.
Но на этом дело не стало. Он продолжил, а я внимательно слушал. Не
Гортон складно говорил, разложил все по полочкам. Рассказал о Салмейне и о подосланном мальчишке, который пытался его отравить. У меня мурашки по спине пробежали. Не реши он покопаться в моей памяти, я был бы уже мертв.
Заметив мою реакцию, Гортон остановился и выжидающе на меня посмотрел. Я собрался с духом и спросил:
– Обязательно было его убивать?
На что получил ответ:
– Считаешь меня монстром? В некотором роде, так и есть. Я за свою жизнь стольких убил, что не счесть. Мужчин, женщин, детей. Но пойми, наш мир не похож на твой. Здесь все иначе. Наш мир жесток, он не выносит слабостей. Не убьешь ты, убьют тебя. Хочешь выжить, забудь о том, что правильно, а что нет.
Я был с ним не согласен. Однако вслух об этом не сказал. Все еще вел себя настороженно. Да и мне ли не знать, что не стоит злить старика.
Как вспомню.... О боже, каким же все-таки наивным я был! И время покажет, как сильно тогда ошибался.
Незаметно прошло два часа. Я столько нового узнал, что голова шла кругом. Картинки в книгах - это одно, а слова человека, который прожил на этой земле без малого девяносто семь лет - совсем другое.
История в деталях. Нескончаемые кровопролитные войны, передел власти вершителей судеб, что в процессе губят людей тысячами. Голод, эпидемии и нашествия демонов. Рабство, чрезмерно суровые законы и бесчеловечные наказания, жестокость и несправедливость. Потерявшие кормильцев жены вынуждены продавать себя в домах удовольствий, а дети с малых лет лазить по чужим карманам.
– «Да уж, не в сказку попал, это точно», - заключил я в итоге.
Спать хотелось просто жуть. Хотя, казалось бы, сколько можно? И так без задних ног продрых почти сутки, а все мало.
– Кстати, по поводу книги. Как тебе удалось ее открыть?
– как бы невзначай, впервые задал мне вопрос Гортон.
– «Рано или поздно придется кому-то довериться».
– Дернул посильнее, вот она и открылась, - зевая, ответил я.
– А что, не должна была?
– Ну, так-то да. Видишь ли, это не обычная книга.
– Знаю.
– Знаешь? Откуда? Прочитал? Что там, что там внутри?
– вытаращив глаза, выпалил он четыре вопроса всего за пару секунд.
Я начал издалека и рассказал про сияние. Про то, что с детства вижу то, чего не видят другие. Про мальчика, про злополучный лес, про Алису и постигшую ее судьбу, про него самого и, конечно, про книгу. Раз он знает, кто я и откуда, зачем что-то скрывать?
И меня понесло. Внутри столько всего накопилось, что просто захотелось выговориться. Рассказал про содержимое книги, что автор из моего мира и знает, как вернуться домой.