Гронтхейм
Шрифт:
А приходил Салмейн за той, без кого каждый прожитый день, был как адские муки - за Малейной. Конечно, не только за ней. Еще он пытался забрать самое ценное, что хранится в Башне - осколок Реликта. Уникальный артефакт, оставленный ушедшим народом людям и нелюдям. Один из четырех предметов, без которого не создать сосуд, а значит не бывать больше новоявленным магам людским.
Но Салмейну не хватило сил прорваться через Стража хранилища. Голем серьезно пострадал, остался без руки и обеих ног. Если бы не подоспела кавалерия, как знать, чем бы
Судьбой троице было предначертано встретиться вновь. Ровно через шесть лет, чуть ли не день в день, Инквизиция обнаружила логово Салмейна. Шесть отрядов карателей, четыре Святых рыцаря и семь лучших магов Башни, среди которых был и Гортон, выступили единым фронтом против Салмейна с Малейной.
Однако вернулся обратно один лишь Гортон. Да и то потому, что усвоил урок. Он втайне от Высших захаживал в запретную секцию Великой Библиотеки и брал оттуда книги по магии Крови. Остальные погибли, а некоторых даже постигла судьба страшнее любой смерти - развоплощению.
Но смерть их была не напрасной. Малейна, как уже было сказано, пала от рук Гортона, а Салмейну, когда в пылу сражения сосуд иссяк, пришлось задействовать жизненную силу. Собственно, как и Гортону. В противном случае, он бы не выжил. В один день оба разом постарели на десяток лет.
Салмейн понимал, что проигрывает и вновь сбежал. Но напоследок пообещал Гортону, что однажды он ответит за смерть Малейны. И дело тут не только в том, что он убил любовь всей его жизни. Вместе с Малейной, умер и их нерождённый ребенок.
Не прошло и года, как Гортон покинул Башню и осел близ Железного Леса. Неведомо как, Салмейн нашел его и подослал одного из своих учеников, чтобы тот подсыпал некроманту яд каменной саламандры. Самый опасный из известных ядов, от которого нет лекарства и даже магия бессильна, а смерть будет долгой и мучительной.
Гортон чудом избежал смерти. Салмейн вручил пареньку яд, да только видно забыл сказать, чтобы не подмешивал его в воду. А дело в том, что при контакте с водой, бесцветный яд окрашивает жидкость в фиолетовый цвет. Это-то и спасло Гортона.
Некромант убил паренька, к которому за то недолгое время, что они провели вместе, успел привязаться.
И вот, как говорится, наступил на те же грабли. Гортон не ожидал, что Салмейн, отличавшийся пытливым умом и змеиным коварством, воспользуется одним трюком дважды. Хотя, возможно, в том и была вся соль.
Гортон положил Данилу на свободный стол рядом с трупом суккубы и тяжко вздохнул:
– Приступим, пожалуй.
Действие десятое. Истина
Положив Данилу на стол, Гортон крепко стянул ему руки и ноги кожаными ремнями. Действовал он при этом весьма умело и уверенно. Что неудивительно, ведь в прошлом у него имелся богатый опыт в подобного рода делах.
Еще до того, как стать магом Башни, Гортон ходил в учениках заплечного дел мастера
Связав так, что не дернуться, Гортон подошел к висящим на стене инструментам и взял в руки короткий кинжал с черной рукоятью и волнистым лезвием. Если бы Данила сейчас был в сознании, то увидел бы, что ритуальный кинжал окружало насыщенное красное сияние.
Сатан, как здесь его называют, впитал в себя так много магии, что стал артефактом. Такое изредка, но случается. Однако получались они не такими сильными, как рукотворные. И уж точно нечета артефактам, что оставил после себя ушедший народ.
Магия Крови - кропотливый и сложный процесс. Это Вам не печать сложить, да заклинаньице прочесть. Но потому она и запретная, что сила сотворенных на крови заклинаний в разы превышает любое другое. Будь то темная или светлая магия. Хоть некромантия, хоть демонология, хоть стихийная магия. Даже родовая магия эльфов, шаманизм горных троллей и ритуальная орков. Нет ничего сильнее и опасней на свете, чем магии Крови.
Гортон с Сатаном в руке подошел к алтарю. Он вытянул свободную руку и полоснул себя лезвием по ладони. Не сморщился, даже бровью не повел. На дымчато-черный камень тонкой струйкой закапала кровь.
Закрыв глаза и отрешившись от всего мирского, Гортон сосредоточился на заклинании. Он раз за разом повторял одно и то же слово на языке, древнем как мир. На языке, неведомом никому, кроме тех, кто не понаслышке знаком с магией Крови.
Десять, пятнадцать, двадцать раз. Раз за разом, он повторял всего одно слово. И вот, собравшаяся в углублении алтаря кровь вдруг почернела и забурлила. Как концентрированная азотная кислота, разъедающая металл, она шипела и плескалась.
Некромант умолк. Он обмакнул лезвие Сатана в кровь. Раз, другой, третий. И так до тех пор, пока вся кровь до последней капли не впиталась в металл. Магия, по-другому и не скажешь.
– А теперь, - обернулся Гортон с каменным лицом к беспомощному ребенку, - перейдем к главному.
Он склонился над Данилой и начал вырезать у него на груди странный символ. Кропотливо, не торопясь. Десятки линий, витиеватые узоры, надписи. Но что самое удивительное, все по памяти. Хоть и проделывал подобное впервые.
Медленно, не спеша, Гортон вырезал на алебастровой коже символ Алески - известный в магии Крови как “ворота души”.
Закончив с художествами, он отложил кинжал и положил руки на окровавленную грудь. В ту же секунду доселе неподвижное тело внезапно забилось в конвульсиях, а распахнувшиеся в процессе глаза того и гляди выпрыгнут из орбит. Если бы не ремни, удерживающие его....
Вокруг ладоней некроманта неожиданно забрезжил свет. Самый белый, самый чистый, идеальней его нет на свете. Словами не описать, насколько он был красив. То был эффект открытия врат души, что распахнулись пред некромантом под действием заклинания.