Гроссмейстеры афёр
Шрифт:
«Прекрасно, что раскусила уловку, великолепно, что рассеялся туман, это важный этап в новых отношениях», — подумал Герцог.
То, что за первой встречей последуют и другие — он не сомневался — ведь дал же себе слово заняться более «интеллигентным» промыслом! Фрида, уйдя с преподавательской работы, устроилась благодаря связям покойного мужа советником зампредседателя исполкома, курирующим торговлю. А это для Герцога сулило незаурядные перспективы.
«Почему бы не перебраться в управление торговли? Тем более что и просить об этом не надо. Вон ведь как наседает моя бывшая любовь!» — мысленно прикидывал Юлий, пустым взглядом уставившись на продолжавшую беспрерывно говорить спутницу.
— Юлик, очнись! У тебя такое выражение лица, будто ты едешь в такси и не сводишь глаз со счётчика.
«Чёрт, неужели она читает мысли?» — поморщился Герцог.
— Уже приехали! — громко засмеявшись, закончила фразу Фрида. — Да-да, мой дорогой. Женщине достаточно одного взгляда, чтобы определить: любят ли её. Я настаивать не смею. Но в память о нашей любви… Помнишь, в твоих стихах, посвящённых мне, есть строки: «Воспоминания… Хрустальнозолотая паутель… Хотя у прежних грёз нас держат крепче якорных цепей…» Вот они-то и держали меня всё это время, не давали сорваться. Наши грёзы и твои стихи… В память о нашей любви я помогу тебе устроится. Соглашайся! У меня есть связи среди влиятельных людей и в обкоме, и в облисполкоме. Я думаю, ты ревновать не будешь? Связи — это не роскошь, а средство продвижения. И мы с тобой начнём всё сызнова, но в других ипостасях. Соглашайся! Начальником отдела — не обещаю, но замом сделаю!
Фрида Израилевна своё слово сдержала. Подобно ракете-носителю, вывела возлюбленного на торговую орбиту. Траектория служебного взлёта Юлия Герцога будет необыкновенно крутой. Связи бывшей любовницы, добротное образование, талант коммерсанта и психолога, наконец, душевная наглость и умение плевать в глаза окружающим позволят Юлию с завидной быстротой вырасти в номенклатурного зубра…
Глава шестнадцатая. «Конвертация» — двигатель торговли
С первого дня вступления в должность заместителя начальника управления торговли Ленинградского облисполкома Юлий Львович Герцог принялся формировать уютное для себя пространство единовластия.
Озвученный им в присутствии подчиненных любимый девиз: «Групповые решения я принимаю, глядя в зеркало» — являл собой и основной принцип его гласной и «теневой» деятельности.
Вскоре из его приемной исчезли все доставшиеся от предшественника так называемые помощники, консультанты и советники.
Секретарём он назначил своего дальнего родственника, Семёна Плоткина, которому всецело доверял.
Теперь аудиенцию мог получить любой завмаг или начальник горрайторга. Приток и очередность торговых работников Герцог регулировал сам, без посторонней помощи.
Доступность Юлия Львовича была показной. На самом деле он просто не намерен был делить с кланом из приемной подать, доставляемую ходоками за право получить товары, пользующиеся повышенным спросом, попросту говоря, — дефицит.
Протокол общения с просителями с годами не менялся.
Впервые вошедшего в кабинет Юлия Львовича неопытного визитера встречали равнодушие и безразличный взгляд хозяина. Через две — три минуты невежественный посетитель, наткнувшись на стену молчания — Герцог во время его монолога полировал ногти пилочкой, орудовал зубочисткой или демонстративно ковырял в ушной раковине скрепкой — начинал обеспокоенно оглядываться, заикаться и терять нить мысли. Прервав свое «сольное выступление», он обращался к хозяину кабинета: «Мне подождать в приёмной?»
Вслед за прозвучавшим вопросом Герцог неспешно выдвигал верхний ящик письменного стола и, красноречиво похлопав по нему ладонью, выжидательно смотрел на просителя. Это означало: «Клади конверт! Без него разговора не будет».
Опытные и догадливые устремлялись к ящику-накопителю. Новичков и забывчивых приходилось воспитывать.
Размер «конвертируемой» подати был прямо пропорционален объему заявленного дефицита. После того как конверт с деньгами опускался на дно ящика, взгляд Юлия Львовича становился осмысленно заинтересованным.
Он откладывал пилочку, зубочистку или скрепку и со словами: «Ну-с, что там у вас?» радушно улыбался визитёру, как если бы только сейчас его заметил.
Иногда в ритуал «конвертации» Герцог вносил дополнения. Выслушав просителя и оценив степень сложности проблемы, он молча рисовал на листе бумаги цифру «3» или «5» — три или пять тысяч рублей — и демонстрировал его собеседнику.
Отказаться от такого «приглашения к танцу» означало провалить план своего торга, а со временем и расстаться со своей должностью. Хочешь иметь ликвидный товар — плати!
Один человек, входивший в круг избранных, посещавших дом Юлия Львовича, рассказывал, что одна из его собак, немецкая овчарка радикально чёрного цвета, была выдрессирована совершенно определенным образом. Чудная эта собака, если чувствовала агрессивность кого-то из гостей по отношению к Герцогу, тихо подходила и ласково брала этого кого-то зубами за мошонку. Легко прикусывала и ждала дальнейших указаний хозяина.
Подчинённые Герцога, глядя на него, сделали вывод, что он пошёл дальше своей собаки. Он откусывал яйца сразу…
Глава семнадцатая. Как трудно быть мультимиллионером
С возрастом горизонты воображения раздвигаются. Если в семнадцать лет Юлий, провернув лотерейную аферу и заработав сорок тысяч рублей, считал это пределом своих возможностей, то теперь, в свои неполные сорок, ворочая миллионами (цены середины 1970-х), остановиться был не в силах.
Может ли любое другое земное блаженство сравниться с блаженством обладать миллионами, дающими тебе власть над мужчинами и женщинами, вручающими тебе чувство превосходства нам ними? Нет! Такое блаженство «вне конкурса, оно принадлежит к другому классу, к другому порядку чувств».