Гроза 1940
Шрифт:
Старшина торопливо пролистал свою записную книжку, немного подумал и добавил:
– Скорее всего, он прибалт, а точнее литовец или латыш. У эстонцев акцент не такой.
– Откуда такая уверенность? – В очередной раз поразился старшине Виктор.
– Я, товарищ подполковник, перед войной в Прибалтике служил. – Пояснил ему Щедрин. – Приходилось с местным населением разговаривать. Русский язык редко кто знал, а вот немецкий очень многие хорошо понимали, вот и приходилось на нём договариваться.
Виктор всё это время искоса смотрел на пленного. А ведь тот напрягся! Значит старшина прав! Но тогда он и по русски
– А если он литовец, то подданный Советского Союза, а значит попадает под закон о предательстве. – Виктор повернулся к пленному унтерофицеру. – И должен быть расстрелян как изменник. Уведите его. – Закончил свою речь подполковник. Пленный унтерофицер тут же упал на колени:
– Господин офицер! – Взвыл он почти на чистом русском, чем несказанно порадовал всех, кто его допрашивал. – Не убивайте! Я расскажу всё!
Следующие пятнадцать минут прошли в приятной для Виктора беседе о составе прорывающихся немецких войск. Литовец, звали которого Видас, торопливо выкладывал всё, что знал о составе немецкой части. Сам он, по его клятвенным утверждениям, в неё попал совершенно случайно. Хотя как и все его соотечественники безбожно врал. Оглядываясь на солдат охраны, он старательно вспоминал всё, что по его мнению было интересно русским. Захлёбываясь словами, мешая русские слова с немецкими, литовскими и даже польскими, он спасал свою жизнь от расстрела, не догадываясь о том, что страшный «"приказ о предателях"» – выдумка ведомства Геббельса, предназначенный для удержания в рядах Вермахта тех подданных Советского Союза, которым не хватило ума не попадать в них.
А вести выложенные литовцем не радовали. Вырвавшись из Варшавского котла остатки немецких частей под командованием генерала Зейдлица шли к Лодзи. Хитрый лис Зейдлиц старательно путал следы, каждый день изменяя направление движения. И то что он повернёт сюда никто не ожидал. По крайней мере прорыв ожидался севернее, и именно там перекрывали дороги батальоны механизированных частей, участвующих в ликвидации Варшавского котла. Генерал он, судя по тому, что сумел сохранить даже танки, очень хороший. Если у немцев, действительно, до батальона танков, как сообщает пленный, то остановить их будет невероятно трудно. Но и пропускать на запад, в тылы развернувшихся для броска армий, нельзя.
Подполковник посмотрел на карту. Самый подходящий рубеж, на котором немцев можно попытаться остановить, как раз этот злополучный городок РаваМазовецка. И единственное место где можно найти бойцов для этого – тоже этот городок. Не перекрывать же дорогу десятком охраны, да сборным отделением старшины. Зайцев отдал команду. Машины выгнали на дорогу, один из бойцов охраны оседлал не слишком повреждённый, как выяснилось, мотоцикл. И колонна двинулась в прежнем направлении, прикрываясь с тыла переставленным на заднюю огневую точку бронетранспортёра пулемётом.
Подполковник размышлял, благо утомившаяся докторша старательно клевала носом и не мешала думать. Хоть и хороша была военврач третьего ранга, но никакого желания кадрить её у Виктора не возникло. Хватало других проблем. Один, пока не встреченный, представитель ставки чего стоил. Недаром ведь Виктору пришлось бросить все дела и мчаться ему навстречу. Личный приказ наркома требовал присутствия подполковника Зайцева в группе
Думать стоило о том, где этот батальонный комиссар сейчас, и как его из опасной зоны побыстрее выпроводить. Встреча должна была произойти в этом самом треклятом городке, оставалось надеяться, что комиссар со своим сопровождением успел туда проскочить до того, как немцы перекрыли дорогу. В противном случае можно сразу стреляться, или храбро бросаться под танк со связкой гранат. Что в принципе одно и то же.
Томительные минуты дороги закончились шлагбаумом и долговязым бойцом с винтовкой. Тот ошарашено смотрел на подлетевший к посту мотоцикл и колонну подтягивающихся машин, бронетранспортёра он пока не видел. Ещё больше его поразил спешащий к посту командир с петлицами старшего комсостава. Он уже хотел отдать честь и открыть шлагбаум, но вспомнив утренний нагоняй сержанта, дернул за верёвку протянутую в будку караула и перекинул винтовку.
– Стой, кто идёт. – Проорал он для порядка, косясь на проём двери. Наконец показался сержант и боец облегчённо вздохнул.
Подошедший командир оказался подполковником. Боец вытянулся во весь свой немалый рост и больше всего сейчас походил на журавля, оглядывающего своё болото. Рассмотрел петлицы и сержант и поторопился с докладом. Выслушав стандартный доклад об отсутствии происшествий, ну а когда они происходили, если, конечно, начальство их собственными глазами не увидело, Виктор отмахнулся. Ему сейчас не соблюдения уставных норм, которые уже были нарушены докладом незнакомому начальнику, видно сержант впечатлился величиной конвоя.
Его интересовало совсем другое. Несколько минут торопливых вопросов позволили вздохнуть спокойно. Конвой какого–то большого начальника в город проходил. Почему большого? Так одних машин в колонне полтора десятка. И три БТРа, а ещё какие–то новые танки. Почему новые? Так брезентами закрытые, кто же старую технику прятать будет. Наблюдательность сержанта стоила поощрения. В другой обстановке Виктор немедленно влепил бы ему несколько суток ареста за болтливость, но сейчас обрадованный новостями, только хлопнул удивленного сержанта по плечу и заспешил в свою машину. Спустя пару минут колонна втягивалась в ближайшую улицу, оставляя позади обескураженного сержанта и довольного бойца, уяснившего, что на этот раз он сделал всё как надо.
Искомая установка обнаружилась в здании местной гимназии. В одном из классов, где местные ученики постигали, судя по надписям на партах, трудности математики, и стояло то устройство, которое в конце двадцатого века в очередной раз подняло вопрос о приоритете в изобретении первого компьютера. Большой шкаф и ящик с встроенными цифровыми клавишами не оставляли никаких сомнений в предназначении этого аппарата. Андрей довольно потирал руки, «"кажется на этот раз действительно попалась крупная рыба"», вспомнилось присловье из знаменитого в его годы фильма. Осталось выяснить подробности обнаружения.