Гроза над Миром

Ли Венедикт

И что же? Танковый отряд прошел по мосту через Чертово горло и навел в Граале порядок. Произошло кровопролитие с неизбежными невинными жертвами. Хозяйка выразила по этому поводу свое материнское соболезнование и выкинула случившееся из головы...

На связь вышел адмирал Деверо - коренастый, седеющий коротышка.

– Момент настал, ваше высочество!

– А что "Глаз"?

– Запущен из Тира полчаса назад. Они выверят орбиту и передадут управление нам.

– Впрочем, он нам, похоже, оказался не нужен. Разве проследить за Норденком.

Последние дни Ар Солтиг усиливал натиск на Магистрат, ужимая его территорию. Старая и больная Левкиппа - Великий Магистр вынуждена

была торговаться по крохам. Хозяйка же ничем не могла сейчас ей помочь и только мысленно возносила хвалу пресвятой деве Марии за то, что та надоумила Солтига распылить силы по двум направлениям. Ничего... "День простоять, да ночь продержаться...", всплыла из памяти детства сказочная присказка.

– Деверо? Задействуйте свой ключ!

– Есть, ваше высочество!
– голос Деверо сорвался от волнения, - Готово!

Хозяйка протянула руку и, помедлив, чтобы взглянуть на свои изящные золотые часики, повернула на пульте ключ, неотличимый по виду от автомобильного ключа зажигания. "Мария-дева! Сделай так, чтоб не подвела проклятая техника. Только она решает мою судьбу".

Набрала код Тира, через минуту на пульте загорелся теплым светом глазок: Хозяин Тира на связи. Против воли, не удержала вздоха.

– Поговори со мной...

Берег вырос впереди неодолимой кручей и Андрей с трудом избавился от искушения взять ручку резко на себя. Добавил оборотов мотору и перешел в осторожный набор высоты. На пустынном склоне не видно укреплений - высаживаться с моря здесь могут только самоубийцы. "Зато никто бы их не ждал...", - подумал Андрей. Но великий вождь Эгваль склонный к простым решениям, бросился в бой, как кидается на противника рассвирепевший от меткого удара в бровь боксер.

Вспоминая свой маршрут, Андрей решил, что выходит на Ориент - город на восточном побережье Острова. Что их обстреляют, он не боялся. Краска-хамелеон, которой нарисованы на крыльях самолетика гербы Эгваль, два часа, как окончательно выцвела и стала прозрачной, открыв красные круги с желтыми коловратами в центре.

Аркато, до того все зевающая, деликатно прикрыв рот сухой ладошкой, поперхнулась криком ужаса - Ориент горел. Слишком тесная старинная застройка улиц погубила его. Оранжевые сполохи расползались по городу, еще невредимые дома разом вспыхивали от жара соседних. По всей территории города пламя гигантскими крутящимися столбами рвалось в небо. Пылали здания, асфальт мостовых, даже голая земля. Трупы тех, кто жил на окраинах Ориента и пытался спастись бегством, казались сверху черными соринками, усеивавшими улицы. Люди задохнулись кислорода в воздухе не осталось, он был без остатка съеден огнем.

Андрей все пытался справиться с управлением, когда ураганный поток горячего воздуха, дующий к центру огненного шторма, подхватил деревянно-полотняный самолетик, увлекая его вперед и вверх. Так возносится над костром сухой древесный лист, чтобы через мгновение вспыхнуть, рассыпаться искрами и пропасть без следа.

Море пошло пенными бурунами, взвихрилось и начало вздыматься ввысь. Километровой ширины и высоты колонна исходящей паром воды восстала, грозя небесам, и окрасилась багровым... В небе над нею ширился прозрачный голубой круг ясного неба - истаивали, исчезали от чудовищного жара облака. Апокалипсическое явление происходило в нескольких километрах севернее Рубикона и, повторялось одновременно, как зеркальное отражение, южнее него. Когда нерукотворные столпы с величавой медлительностью осели, от них разошлись кипящие волны цунами. Схлестнулись в бешеном водовороте в горловине Рубикона, и никто из солдат и моряков на кораблях десанта не успел понять, что произошло. Черная стена надвигающейся на них воды... и смерть.

Хозяйка не отрывала

глаз от шкалы сейсмографа. Едва заметная дрожь тонкого металлического волоска - это истертый в прах флот вторжения. Это сметенные с обоих берегов Пролива города и селения - бедная Верена, ее пришлось принести в жертву. Только что Валентин доложил, что удался и последний этап оборонительного плана: сверхбомба сброшена на расположение N-ской гвардейской дивизии Эгваль, ожидавшей своей очереди форсировать Рубикон. Все морские и сухопутные силы, так неразумно собранные Солтигом в ударный кулак - уничтожены. Если Солтиг (разведка докладывала, что он выехал на фронт лично руководить операцией) остался жив, то это ненадолго. Пусть не доконает его радиация (ooh, nukleo armulo, будь проклято...), тогда очень скоро он падет от руки самого близкого человека. Но если начертано ему, избежать смерти, тогда - плен и суд Хозяйки.

Хозяйка вынула из дальнего угла своего секретера кожаный несессер, открыла, полюбовалась блестящими инструментами. Музейный экспонат. Никогда не пускала она такие средства в ход, добиваясь правды - ей ни к чему. (Но, признаться, демонстрировала эту бижутерию подозреваемым, добиваясь нужного эмоционального эффекта). Щипчики для вырывания ногтей, полный набор иголочек... Закрыла, бережно водрузила обратно. Гримаса ненависти исказила ее обычно невозмутимое лицо. Ара Солтига, буде попадется в руки, она казнит сама.

Встала, прошлась по кабинету, неуверенно ступая, как немного пьяная. Эйфория... Давно не случалось так радоваться. Скоро Эгваль рассыплется гигантским снежным комом, столкнувшись с несокрушимостью Острова. "Меня запомнят, как самого жестокого правителя в истории", - Хозяйка думала об этом спокойно, зная, что так и будет. "Никто и никогда не узнает, что ничего из случившегося я не хотела". Ушла гнетущая душу тяжесть, что так долго мешала радоваться жизни и власти, но остался сидеть маленький коготок под сердцем многотрудных дел впереди много. Их Хозяйка оставит незавершенными.

– Эгвальская фанера, лейтенант Хельм!
– доложил оператор ракетной установки Гус, когда малый патрульный катер "Ника два" только-только начал поворот к Флавере.

– Знаки-то наши...
– возразил Хельм, нервно поглаживая жидкие усики, не добавлявшие ни года к его двадцати восьми.

– Корректировщик вражий. Хамелеон. Таковскую конструкцию с прошлой войны знаю. Задали мы им жару в пятьдесят шестом!

– Точно!
– подхватил лейтенант, словно участвовал вместе с Гусом в победном походе, а не ходил в то время пешком под стол. Гус был живым опровержением поговорки: "Сила есть, ума не надо" и Хельм не считал зазорным прислушаться к мнению человека вдвое старше себя.

Контейнер с четырьмя легкими ракетами легко развернулся на шарнирах вслед неуверенно летящему самолетику.

– Сшибить?
– Гус дипломатично ожидал согласия лейтенанта.

– Отставить. Смотри, с ним что-то не так...

Хельм аккуратно переложил маленький штурвал на новый курс, сдвинул вперед рукоятку газа.

– Как думаешь, где грохнется? На берег или в воду?

– Ведро пива за второй расклад.

Лейтенант предпочел не спорить.

Лягушки оборвали нескончаемое "брекке-кес-куорр...брекке-кес-куорр" в прибрежных камышах. Сверху, кружась и увеличиваясь в размерах, со свистом спустилось нечто огромное и рухнуло неподалеку от берега, подняв тучу брызг. Дно здесь круто уходило вниз, и самолет накренился, медленно соскальзывая в глубину. Покрытая зеленью, пахнущая тиной и плесенью вода, поднялась до нижних крыльев, стала заливать пилотскую кабину. Никто из двоих, находившихся в ней и бессильно поникших на своих местах, не попытался выбраться наружу.