Гроза Островского
Шрифт:
Но маму мало заботили желания падчериц. Она влюбилась по уши. А может видела толстый кошелек. И вот незадача – когда свадьба случилась, а для этого родительнице пришлось ого-го как попрыгать вокруг богача, соблазняя всеми возможными способами… выяснилось, что Николай Антонович не так уж богат. Наверное, мама стала для него роковым талисманом. Почему талисманом – Николай сам ее так называл. «Мой маленький белокурый талисманчик» - тьфу, противно слушать.
Поначалу семейная жизнь шла прекрасно. Мы действительно переехали в шикарный особняк. Мне, как Золушке выделили место под крышей. Но я только рада была – с первого взгляда до дрожи влюбилась в эту мансарду. Пусть обои тут были старые – зато можно облепить все постерами с изображением любимых рок-групп. Можно громко слушать музыку –
Только не подумайте, что я тусовалась с бородатыми потными мужиками. Нет. Парни из моей школы. Кто-то постарше, кто-то ровесник, и младше тоже ребята были. Мы гоняли, соревновались и просто тусили. Общество фанатов байков. Девчонок в этой компании никогда не жаловали. Но меня приняли – во-первых из-за работы – могла достать по блату любую деталь и хорошо разбиралась в устройстве железных коней. Мне льстило, что я единственная девушка среди большой мужской компании. К тому же чувствовала себя уютно – с девчонками ладить у меня выходило куда хуже.
Когда закончила школу, поступила в институт на экономический, заочно. Потому что работать надо было… Но я снова перескакиваю.
Через год после свадьбы Николая Антоновича уволили из депутатов. Потом бизнес посыпался, кризис, не смог раздать долги. Впал в депрессию, месяцами лежал на диване и ничего не хотел. Оказалось, что никогда толком и не умел работать – весь бизнес достался по наследству от родителей. Которые три года назад умерли. Вот и решил жениться в надежде что рулить всем будет жена. Но мама не из таких – она сама как ребенок. Вся в искусстве, своих портретах. Короче, через полтора года мы стали нищими. Не в прямом смысле конечно, но иногда даже с продуктами случались перебои. Жить скромно ни мать ни отчим не умели. Стали часто ссориться. Масло в огонь подливали сводные сестры, которые каждые полгода привыкли полностью менять гардероб. И даже не из прихоти – они все время поправлялись. Мы даже с возрастом так и не подружились – обе противные заносчивые толстухи, к тому же ябеды, были совершенно не близки мне.
Мы конечно не голодали и оставалось роскошное жилье. Мне кроме мансарды и постели ничего не было от предков надо. Я работала, училась и обеспечивала себя. Остальные жили на копейки от сдачи внаем пары каких-то помещений, которые еще остались у бывшего бизнесмена и депутата. И ни сестры, ни сам Николай не желали пойти поискать работу. Мама рисовала портреты. Но только по вдохновению.
К слову о моей способности ладить с женским полом - со сводными сестрами последнее время дело обстояло совсем плохо. Самовлюбленные и капризные, они с самого начала возомнили, что раз я младше, пусть и совсем не на много – значит мной можно помыкать, шпынять, нагружать работой и использовать как бесплатную прислугу. Поначалу я выполняла их приказы – мама давила, умоляла наладить с сестрами отношения. Но на днях одна из сводных окончательно зарвалась, начала обзывать меня тупой никчемной нищенкой – я забыла забрать из химчистки ее платье. В результате у нее на голове оказалась тарелка с геркулесовой кашей – я как раз «подавала» завтрак сестре номер один – Виталии. Каша успела остыть, не волнуйтесь. Витка даже съесть успела половину. Но тут вспомнила про платье, и понеслось. К слову, я не особо спешила за этой шмоткой потому что она все равно ни на одну из сестер не лезла. Отсюда и геркулес на утро, вместо сырокопченой колбасы. За окошком царил апрель – одуряюще пряный, зеленый, пахнущий ливнем и обещанием скорой жары. И девули решили, что к лету надо обрести форму.
Короче, все закончилось скандалом. Витка визжала на весь дом, Стешка начала ее утешать. Стефания была спокойнее по характеру, а точнее – конкретным тормозом. Она прыгала вокруг сестры, пытаясь успокоить и вытереть полотенцем. Я же гордо удалилась, понимая, что огребу от матери.
Но родственников не выбирают – я всегда твердила себе эту прописную истину. Пока в один прекрасный день они не решили продать меня. В смысле замуж выдать… но для меня по сути это одно и то же. Мое замужество с совершенно незнакомым мужиком должно спасти семью и помочь вылезти из бедственного положения. Что это, как не продажа?
***
В компании байкеров меня прозвали Грозой. Потому что хоть и была девчонкой, с самого начала делала все, чтобы ни в чем не уступать парням. Не спускала насмешек, если что-то не выходило с байком. Не показывала, как тяжел для меня железный конь, как непросто управлять им. Что руки болят, саднят натертые волдыри… А еще я никогда не позволяла парням в нашей компании смотреть на себя как на девушку. Давать поблажки во время гонок, флиртовать… Я хотела быть на равных. Наверное, мне нужно было родиться мальчишкой – раз такой задиристый и непокорный характер… Вот только мне нравилось и другое. Платья, макияж. Я редко это использовала, но если пробовала – результат был неплох. С удовлетворением отмечала в таких случаях, что хоть и люблю мужские развлечения, но я не мужеподобная бой-баба, а вполне себе симпатичная девчонка. И платья мне очень даже идут…
Так почему я отрицала женственность? Наверное, из-за чересчур кокетливой и помешанной на мужиках матери. Меня просто наизнанку выворачивал ее образ жизни, ее одержимость мужским полом. И ведь даже после замужества это не прошло! Особенно когда Николай Антонович перестал быть депутатом и зарабатывать кучу денег. Мамина любовь уменьшалась пропорционально статусу мужа.
***
Почему я не сняла себе отдельное жилье, не сбежала от этого дурдомного семейства, скажете вы. Наверное, многим это покажется странным. Но я любила маму. Очень, не смотря на все наши различия. Она для меня была ребенком, непутевым и капризным. Мы редко были на одной волне, никогда не понимали характер друг друга, но это не мешало глубокой любви и преданности. Мне не слишком нравился Николай Антонович, я считала он слишком капризный и ленивый, и скорее использует маму, нежели любит. Стоило им пожениться, сразу обеднел и стал плакаться, что вошел в черную полосу, кризис, завистники, полная невезуха. Заставил маму продать нашу квартиру, якобы для погашения кабального кредита, иначе дом потеряет. Правда я заставила маму потребовать оформить часть дома на нас. А то бы и бомжами могли остаться.
Мама плохо соображала в таких делах. Художница, что с нее взять… немного не от мира сего.
Но как бы я не защищала маму, она была далеко не святой. Скорее, наоборот. Последнее время брак с Николаем Антоновичем начал трещать по швам, а Николетта - заглядываться на других мужчин. Позволять себе флирт, а потом и короткие романчики в своем богемном кругу. Об одном таком романе я узнала, буквально застукав маму, что было невероятно противно... Как можно быть замужем и строить глазки другим мужчинам. Отвратительно. Пыталась поговорить с родительницей, но увы, безуспешно. Нико разозлилась и надулась на меня, заявив, что это не мое дело и не имею права учить ее жить. Она моя мать, а не наоборот, и еще всякого наслушалась. Как же хотелось в тот момент хлопнуть дверью и уйти из дома. Места, где никто меня не понимает, и такое ощущение, что даже матери мешаю. Более того, мама нажаловалась отчиму! Который обожал «наезжать» на меня, называя это воспитанием. Будучи невысоким пузатым коротышкой он скорее забавлял меня своими лекциями, нежели пугал или вызывал уважение. Я отлично знала, что в душе Николай был тюфяком и трусом. Однажды к нему пристала местная шпана – всего-то трое пацанов лет по семнадцать. Так он все им отдал – часы дорогие, подарок матери, кошелек…
Понимаю, что выгляжу некрасиво и даже тупо. Девушка по кличке Гроза не может справиться со своими родственниками, отстоять свою позицию. Уступает отчиму-размазне – но простите, кто еще этому дураку самооценку поднимет? Пасует перед матерью – тут мне даже оправдываться не надо, Нико умела как никто давить на жалость и вызывать во мне чувство вины.
Вот так, постепенно, надавливая на нужные точки, меня подвели к замужеству.
<