Гроза Византии (сборник)
Шрифт:
Простота сменилась роскошью, которую себе даже представить трудно. Она сопровождалась растлением нравов, и началось это растление именно с роскошного дворца императоров, откуда распространилось в дома патрициев, и все это происходило на фоне ужасающей нищеты плебеев – главной составной части римского народа.
Рим, великий Рим, приходил к концу… Он, погрязший в разврате, терял право на существование. Сама судьба, казалось, вела его к гибели, награждая Неронами, Калигулами, Клавдиями с их Поппеями, Мессалинами и прочими.
Это было заметно, но сами римляне ничего не видели, а те из них, которые и не были слепы, не смели говорить, потому что всякое слово, всякий протест против существовавшей разнузданности грозил опасностью для жизни, что и доказал пример первых христиан,
Самым замечательным временем Рима, с которого, собственно говоря, и начался упадок всемирной империи, должно считать то, которое предшествовало появлению христианства, и затем время после гонения на первых христиан при Нероне.
Старый Рим начинал уже клониться к упадку. Царившая в нем сказочная роскошь растлевала нравы. Народ бездельничал. Пользуясь правами и преимуществами римских граждан, чернь не хотела трудиться. Но самым пагубным злом явились для Рима преторианцы. Они, до известной степени, стали одной из самых явных причин падения всемирной империи.
Но, несмотря на внутреннее разложение, Рим еще три с половиной века был крепок своими традициями. Народы в нем видели не только всепобедного властелина, но и важный рынок для сбыта своей продукции.
Это до известной степени поддерживало Рим на прежней высоте. Но чего стоила эта высота! Рим самого себя принес в жертву миру, потому что и в самом деле, падая все ниже и ниже, он нес свою службу человечеству, если не мечом, то самим собой…
Он утопал в собственных пороках, это было противно натуре людей, и стоило только христианству показать новые идеалы жизни, как именно в этом-то, самом развратном, порочном и падшем Риме они нашли себе наибольшее число приверженцев и последователей, ярким примером доказавших, что добродетель сильнее порока и добро могучее зла…
Римляне сначала считали христианство одной из восточных сект и смотрели на него, как на религию рабов; но вскоре эта религия, быстро развившаяся за пределами Рима, обратила на себя их внимание, и семейство римлянина Праскилла первое отрешилось от древних традиций римского патрициата и явно высказалось за христианское учение, в духе которого матери стали воспитывать своих детей.
Быстрое распространение христианства и его отчужденность от римских городских богов, а также церемоний в честь императоров, обратили внимание правительства, и римское языческое общество, заметив развивающийся прозелитизм в своих семьях, обнаружило нерасположение к христианам. Однако к ним стали благоволить римлянки. Многие из них начали оставлять семьи для участия в ночных богослужениях в катакомбах, и поселился в семьях раздор, а последствием его была ненависть к христианам. К тому же христиане, распространяя свою религию, не только убеждали прозелитов в ее превосходстве перед другими религиями, но и открыто нападали на язычество. Их борьба выработала религиозный энтузиазм, составляющий силу христианской церкви, и в то же время это возмутило национальное чувство римлян, и они, оскорбленные, вступились за свою религию, несмотря на то, что та уже давно утратила свое достоинство в их глазах. Таким образом, враждебное отношение к ней христиан и провозглашение новой религии «истинною» вызвало нерасположение всего римского общества, а затем и правительства, которое не замедлило изменить своей обычной политике и вмешаться в дела религии. Поводом к этому, во-первых, послужило то, что император как представитель высшей религиозной власти обязан был вступиться за свою религию, на которую открыто нападали христиане. Во-вторых, нарушение христианами религиозных, освященных веками обрядностей признавалось опасным для государства, потому что оно могло разозлить богов, и, так как христиане отклоняли всякое свое участие в языческих обрядах, то это было язычниками признано за безбожие, и правительство стало недоверчиво относиться к людям, которые отказывались от участия в обычных церемониях, сопровождаемых иллюминациями, украшением ворот цветами в честь императоров, чествованием их статуй и вообще от участия во всех государственных праздниках. К тому же христиане во II веке образовали многочисленное и прочно организованное общество, которое в глазах римских властей было обществом тайным, а потому опасным для могущества империи. До императоров и сената то и дело доходили самые дикие обвинения христиан в ереси, не замедлившиеся распространиться и в народе. Так, например, цезарь и патриции слышали, что христиане, собираясь тайно на сходках, употребляли в пищу человеческое мясо и кровь, но разве они могли постигнуть, что такое обвинение основано на темных слухах о том, что христиане за общими своими трапезами вкушали кровь и плоть Христа, под видом хлеба и вина. Считая же их безбожниками, за которых боги наказывали Рим засухой, неурожаями, землетрясениями и другими несчастиями, цезари и начали преследование христиан, убедив народ, что вступаются за попранных божеств его…
Преследования начались с Нерона, который сжег Рим, приписывая пожар гневу богов и обвиняя в нем христиан; но все-таки до времен Траяна не было особого закона против христиан, и им приходилось испытывать беды только от разнузданности народной массы.
Наконец, при Деции открылось систематическое гонение христиан за отказ поклоняться статуям богов, и не в одном Риме, а во всей империи. Оно продолжалось два года, в течение которых христиан подвергали ужасным пыткам, их замучивали до смерти, и самой легкой из смертей было обезглавление. Храмы христианские жгли и разрушали, но это только увеличило число мучеников церкви, и император не был в силах истребить христианство, которое настолько глубоко пустило свои корни в языческую почву на протяжении двухсот лет, что вся свирепость гонителей, несмотря ни на какие усилия, не могла их искоренить.
Но вот настало время царствования Диоклетиана, которому жрецы объявили, что присутствие христиан лишает внутренности животных, приносимых в жертву богам, силы прорицания, что подтвердил и оракул Милета, указавший на истребление христиан и их религии как на средство возвратить Риму милость богов.
Диоклетиан послушал голоса, враждебного христианству, и приказал повсеместно в империи разрушать христианские храмы, жечь священные книги, сажать в тюрьмы священников и пытками заставлять всех без исключения христиан приносить жертвы богам, а ослушников императорского повеления наказывать смертью.
Эта угроза императора все-таки не устрашила христиан.
Их мучили, сжигали заживо, привязывали к раскаленным металлическим сиденьям, травили дикими зверями, лишали зрения, вырывали зубы, сажали в ямы с негашеной известью, рвали на куски их тело еще при жизни. Будучи не в силах достичь желаемого результата такими мерами, христиан даже склоняли к выбору свидетельств об отступлении от христианства, то есть предлагали им спасение жизни путем лицемерного обмана.
Но все оставалось втуне. Ничто не останавливало рост христианства, а, напротив, только закаляло его последователей в чувствах и убеждениях, подготавливая окончательное падение язычества и торжество истинной религии…
Это происходило за двадцать лет до вступления на престол императора Константина, впоследствии названного Великим, так как именно со времени его царствования христианская религия сделалась господствующей в Римской империи.
Диоклетиан, утомленный борьбой с христианством и проведением новых реформ в империи, в 305 году от Рождества Христова сложил с себя титул императора и, удалившись от дел, стал заниматься садоводством, предоставив управление империей своим цезарям Лицинию и Констанцию Хлору, между которыми вскоре возникли раздоры, выдвинувшие на театр исторических событий Константина, сына Констанция Хлора.
Междоусобная война соправителей окончилась решительным поражением легионов Лициния от легионов Константина, наследовавшего титул цезаря после смерти своего отца и провозглашенного легионерами императором.
Легионы Константина, доставившие ему императорский титул, состояли из христиан, которые, помня хорошее отношение к ним его отца и благочестивой матери Елены, ставшей уже христианкою, были преданы своему императору, несмотря даже на то, что он был язычником. Кроме того, они воодушевлены были данными им Константином знаменами с изображением креста вместо римского орла.