Шрифт:
Глава 1. Лера плюс Маша
Звонкий субботний полдень блестел на глянцевой вишнёвой листве, мельтешил весёлой оравой солнечных зайчиков, и казалось, что лету не будет конца. Миновала тополиная метель, и на кустах смородины висели грозди зелёных ягодок. Подставляя бронзово-смуглые плечи покалывающему теплу лучей, Лера развалилась в плетёном кресле. Её закинутые на столик ноги шелковисто лоснились гладкой кожей, на большой палец села бабочка. Наблюдая за ней из-под надвинутой на глаза панамки, Лера млела до прохладных мурашек… Внезапная зябкость пробегала порой по телу посреди дневного пекла – верный симптом близкого перегрева. Белый топик на тонких бретельках и бежевые шорты ещё пахли свежестью и отдушкой стирального порошка. Этим сумасшедшим летом приходилось переодеваться по несколько раз на дню, так
Послышалось ленивое шарканье шлёпанцев: на веранду вышла Маша в бирюзовом купальнике на завязочках.
– Нет, этот ад меня доконает, – сказала она, со стуком поставив на столик запотевший графин воды со льдом и начальственно-родительским, властным жестом столкнув ноги Леры. – Что за манера так сидеть…
Её льняное каре скаталось от зноя в пряди-сосульки, обгоревшая кожа на плечах ярко розовела, и Маша накинула висевшую на спинке соседнего кресла клетчатую рубашку. Потянувшись, она лениво поплелась по дорожке к матрасу, расстеленному в тени виноградной лозы. Её тугое, налитое жизненными соками тело обнаруживало первые признаки полноты в талии, но ноги оставались стройными и тонкими в щиколотках – классический «яблочный» тип фигуры. Будучи светлокожей натуральной блондинкой, она плохо загорала, а точнее, просто обгорала, а потому всегда стремилась в тень. Темноволосая и худощавая Лера жару переносила легче. Она любила лето, а зимой вечно мёрзла даже при двадцати трёх градусах в квартире.
– Окунуться, что ли? – пробормотала себе под нос Маша.
Решительно поднявшись с матраса и оставив на нём рубашку, она устремилась к надувному бассейну под двумя яблонями и с наслаждением залезла в него. Лере было видно, как она там устраивается поудобнее, вытянув свободно ноги и раскинув руки по мягкому бортику, будто по спинке дивана.
– Блин, вода уже нагрелась, – недовольно проворчала Маша через мгновение. Её капризный голос грудным, ленивым контральто требовательно раздавался через весь участок. – Лежава, принеси холодненького, а? И шляпу мою захвати, печёт.
Эта её привычка называть Леру по фамилии тянулась со дня их знакомства. Звук слетал с её губ светлой змейкой, чувственно, по-летнему, а удлинённой формы глаза с кокетливо загнутыми кверху ресницами хитровато-иронично щурились… Шесть лет назад сердце Леры попало в золотисто-щекотный прищур этих пушистых щёточек; тогда Машина талия была тоньше, без намёка на «яблочность», а щёки не успели округлиться.
– На. – Лера протянула стакан воды со льдом, и Маша жадно схватила его, коснувшись её руки мокрыми пальцами.
«Гроза будет, – подумалось Лере отчего-то. – Душно».
Аккуратно подстриженная травка, оранжевые чашечки ноготков и белые мелкие звёздочки ромашек, малинник, смородиновые кусты, вишня, яблони… Уютный, тенистый сад с окружённым рябинами домиком, одурелый треск кузнечиков, сонный шелест листвы, лимонно-прохладный запах мелиссы – чего ещё желать для хорошего, душевного отдыха? Лера уже второе лето подряд снимала эту дачу и ездила на работу в город, а домой забегала раз в неделю, чтобы проверить квартиру и закинуть в стиральную машину накопившуюся кучу белья и одежды. Домик, отделанный снаружи вагонкой, состоял из двух комнат и кухни и был подключен к электричеству и газу; насос качал ледяную воду из глубокой скважины – хватало и на бытовые нужды, и на полив. Снимать дачу через агентство Лере показалось дороговато: слишком большие накрутки, и она рискнула открыть газету с частными объявлениями. Всё обошлось без накладок и жульничества; супружеская чета пенсионеров – чистеньких, интеллигентных старичков – сдала Лере домик с участком в восемь соток за вполне приемлемую плату на пять месяцев, с мая по сентябрь включительно.
– Старые
Лера понимающе кивала, с интересом осматриваясь на участке. Ей нравилось здесь: забор высотой в человеческий рост создавал впечатление уединённости, деревья отбрасывали скользящую, шелковисто-прохладную тень, а лёгкий весенний беспорядок не казался большим недостатком. Листья – сгрести и сжечь, сорняки – выдергать, траву на лужайке – подстричь, вот и все дела.
– Можете что-нибудь посадить, если хотите, – сказала хозяйка. – Теплица имеется, место под грядки… Пользуйтесь по своему усмотрению. Если что – подскажу, семян дам.
Обязательным условием было соблюдение приличий и нравственности.
– Если будете водить мужчин – соседка Нина Антоновна мне доложит. Разврата на своём участке я не потерплю, так и знайте. – Голос старушки прозвучал по-учительски сурово, с металлическими нотками.
– Ну что вы, Лидия Васильевна, какие мужчины? Я круглыми сутками работаю, мне не до этих глупостей, – заверила Лера.
Видимо, это прозвучало убедительно. Хозяйка проговорила, смягчаясь:
– Пожалуй, с виду вы приличная девушка. А кем вы работаете?
К своим тридцати трём годам Лера дослужилась до финансового директора строительной фирмы. Загруженность была большой, но Лера любила и умела работать. На кончиках её пальцев словно скапливалось электричество, потрескивая искорками, а мозг гудел, как трансформаторная будка, и всё вокруг вертелось и функционировало. Лера увлечённо глотала разнообразные БАДы для повышения эффективности умственной деятельности, это стало её пунктиком – даже в ящике рабочего стола в её кабинете вечно валялись упаковки капсул и таблеток, а секретарша Леночка выискивала начальнице новые и новые средства: для глаз, для сосудов, для сна, для повышения проходимости нервного импульса, против стресса… Перепробовав, казалось, всё на свете, Лера поняла: без умения отдыхать не помогут никакие пилюли. А однажды, положив на стол очередную коробочку с чудо-таблетками, секретарша сказала: «А вообще-то, Валерия Геннадьевна, вам бы мужика. Поверьте, это гораздо эффективнее». Но если для смазливой вертихвостки Леночки с её кучей поклонников секс был доступным лекарством от всех болезней, то у Леры с этим всё обстояло не так-то просто.
С Машей они познакомились в одном из московских клубов; обе были в командировке и жаждали впечатлений. Маша работала переводчиком в крупной фармацевтической компании, в н**ском филиале. Девушки оказались из одного города, но свела их Москва.
– Лежава? – повторила Маша фамилию Леры, будто пробуя её на вкус. – Это что-то грузинское? М-м, значит, в тебе течёт горячая кавказская кровь?
Прапрадед Леры был родом из Тбилиси, но его потомки совсем обрусели, и всё, что Лере досталось из грузинского наследия – это фамилия и нос. Далеко выдающийся, чуть заострённый, с темпераментной горбинкой, он никогда не нравился своей обладательнице, и она давно мечтала уменьшить этот «орлиный клюв», но Маша вдруг воспылала к нему нежной страстью.
– Ничего не делай! Я обожаю красивые крупные носы! С ним у тебя такой волевой и философский профиль…
Лера разбила все Машины стереотипы о детях гор: природа не наградила её чистым и сильным голосом, готовить она умела только жареную картошку и макароны по-флотски со студенческих времён, а характером обладала вовсе не взрывным, а вполне обычным – по крайней мере, так ей самой казалось. В ней будто уживались две разные натуры: твёрдый, принципиальный, активный и решительный руководитель, выходя за пределы офиса, превращался в мягкого человека, весьма робкого с девушками. Солнечная хитринка светлых, пристально-насмешливых глаз Маши вонзилась ей в сердце золотой занозой, чтобы потом долго сидеть внутри и ныть сладкой болью…