Грозненские миражи
Шрифт:
Да и вообще, одному лучше: не пристаёт никто. Сначала он думал, что легче будет на людях, и пропадал допоздна на работе. Без толку — ни работа, ни коллектив не отвлекали. Даже, наоборот — от их проблем и интересов возникало глухое раздражение.
Ещё бы родители отстали. Особенно мама. Из-за неё приходится убирать в квартире, делать вид, что всё прекрасно. Но, похоже, не удаётся. «Пашенька, что-то мне твоё настроение не нравится. Какой-то ты последнее время странный стал. И один всё время. Надо тебе жениться. Смотри, как у Вити всё хорошо, какая у него чудная девочка растёт. Паша, что-то я твоих друзей давно не видела. Вы не поссорились?».
Как же! Ещё чего не хватало. Хотя,
Русик нотациями задолбал. Никак не мог он, видите ли, представить, что его друг Тапик подтвердит извечную истину, что почти любой русский — потенциальный алкоголик. Это он специально, это он так обидеть хочет. Психолог. Не выйдет, Русик.
Но Русик хоть не так часто лезет, а вот Витька…. До чего же точная у него оказалась кликуха — Муха. Как настоящая муха и прилип — заходит чуть не каждый день. А чего заходит, хотелось бы знать? Зачем? Хоть бы раз выпить принёс. Нет! Придёт, сядет и начинает нести всякую муру. Детство вспоминает постоянно, как будто он сам не помнит. Или начинает нудно рассказывать свои новости. О том, как они со Светкой получили, наконец, садовый участок, и что будут на нём выращивать. Садовод- мичуринец! О том, что очередь на квартиру почти не движется, и он уже не знает, что делать — может, правда к Кульку перейти? Ну и конечно, все новости про Наташку: что ест, что лопочет, на кого становится похожа. И как это хорошо, и что они со Светкой о втором подумывают и хотят, чтоб это был сын. Любимая тема — тут его, если не остановить, может доболтаться хрен знает до чего. Как недавно, когда сев на своего любимого конька, вдруг заявил, что ему — Пашке — тоже надо жениться. Найти кого-нибудь и жениться. Так и сказал «кого-нибудь». Главное, мол, чтоб семья была. И дети.
— Муха, — прервал тогда Пашка его монолог, — а ты для чего женился? Для детей?
— Конечно, — совершенно уверенно заявил Муха. — А иначе зачем? Тогда и так можно.
— Тогда тебе надо было со Светки справку заранее брать. Ну что уставился? Справку, что здорова и может рожать детей. А то вдруг оказалось бы, что…. Что б тогда делал, Муха, развёлся бы?
— Наверное… — чуть замешкался Витька и тут же нашёлся: — Такого не могло быть, я бы заранее почувствовал.
Вот так — «почувствовал» бы он. И хрен его знает, что ответить? Обозвать муравьём? Бесполезно. Или позавидовать? А вот выпить Муха никогда не принесёт…
Кулёк заходит гораздо реже, можно сказать, очень редко. И то это крайне удивляет и Русика, и Муху. Вслух они, конечно, ничего не говорят, но видно. Похоже, им это кажется диким, наверное, понятнее было, если б он, например, сломал Вальке челюсть. Или нос. А зачем? В чём Кулёк виноват? Странно, какие же они все разные. Или это только он такой урод, а они нормальные?
Хотя, если совсем честно, с Кульком у них теперь отношения не такие уж. Так что редкие его появления это, наверное, плюс. Зато, он единственный, кто никогда не придёт с пустыми руками. Обязательно что-нибудь принесёт. И не какую-нибудь там водку, а исключительно «Вайнах», «Эрзи» или, вообще, «Илли». [12] Марку держит.
12
Коньяки, выпускаемые в своё время грозненским коньячным заводом.
Кстати, в определённом смысле с Валькой легче всех. Они с ним просто сидят и пьют. Выясняют, «кто больше весит», как заявил когда-то сдуру Пашка. Валька и тогда ничего не сказал, только усмехнулся. Нет, с ним проще — он единственный, кто не пытается учить жизни.
Не пытался до прошлой недели.
Что они тогда пили? Вроде бы, «Вайнах». После второго бокала Кулёк демонстративно понюхал воздух и спросил:
— Косяки у кого берёшь, у Артурчика? Дерет, небось?
— Да не очень, — автоматически ответил Павлик и только тогда сообразил. — А как ты узнал?
— Тоже мне, секрет. Да не вскидывайся ты, я ведь понимаю, что это всего лишь анаша. Конечно, твоё дело, не кипятись.
Ну, спасибо — разрешил.
— Ты только следующий шаг не делай, Тапик. Не делай, как бы ни хотелось! Даже…
Это ещё что такое? И Кулёк туда же?
— Что смотришь — наливай, давай! — мгновенно почувствовал перемену Валентин, медленно выцедил из бокала тёмно-золотистую жидкость и внезапно спросил: — И долго ты ещё собираешься так?
— Как? — Пашка осушил бокал одним глотком. — Так?
— Она ведь тебя ждёт, — сказал Кулёк, и Пашка чуть не выронил сигарету. — Пожар не устрой! Только знаешь, Тапа, долго это продолжаться не может, и так уже…. Четыре года, да?
Сначала Павлик хотел послать его подальше, потом решил промолчать, потом спросил:
— Ты откуда знаешь?
— От верблюда! Понимаешь, Тапик, я немножко лучше тебя знаю женщин.
Вот гад, ещё слово «немножко» специально выделяет! Хотя, так оно и есть.
— И знаю, что долго ни одна женщина ждать не станет. Замуж-то все хотят — природа. А за мираж замуж не выйти. Ты наливай, наливай. Так что, Тапа, осталось у тебя не так уж много времени, поверь — бутылок на двести.
— Почему на двести? — повёлся Пашка, понял и разозлился. — Твоё какое дело?
— Никакого, — легко согласился Кулёк. — Просто потом жалеть будешь всю жизнь, а у меня коньяка на столько не хватит.
— Смешно, — сказал Пашка, не улыбаясь. — Значит, природа? А сам не хочешь моментом воспользоваться, раз так? Насчёт «замуж»?
— Я предлагал… — спокойно сказал Валька и замолчал, разглядывая остатки коньяка.
— И что? — не выдержал Павлик.
— Через плечо! Не придуривайся, Тапик!
— Отказала?
Валька молчал, продолжая разглядывать коньяк.
— А ты ещё раз, ты же настойчивый! Потом ещё и ещё. Как ты там говорил: «Нет, таких «Гималаев», которые не мог бы взять мужчина». Или ты и тем, что удалось, доволен? Так сказать, задача минимум. Что-то не похоже на тебя! А почему отказала, Кулёк? Старался плохо? Не впечатлил?
— Выходит, есть и такие… — невпопад ответил Валька, схватил бутылку и отхлебнул прямо из горла. — Ну, ударь меня! Может, легче станет! Ударь! Не хочешь? Ну и дурак! Думаешь, один ты у нас такой гордый? Не нужен ей я, Тапик, и никогда не был нужен. Это ты, дурак, во всем виноват, это ты всё сделал, своими руками — как ты этого не понимаешь? Вот теперь сам и чини — больше некому. И вообще я, скоро женюсь.
— Ты? — глупо спросил Павел. — Нажрался что ли? На ком?
— Тебе какое дело?! — усмехнулся Валька, язык у него уже здорово заплетался, лоб вспотел — На карьере! Чини, Тапа, чини, пока не поздно! И бросай ты это дело! Артур, гадина, я ж его просил…. Чини!
Павел тоже «поплыл». Валькино лицо всё время норовило раздвоиться, приходилось прищуриваться.
— Я недавно на работе на колонну залез. Тридцать метров. Смотришь: внизу всё маленькое такое, и только ограждение…
— Правильно! — подхватил Кулёк. — Я тебе дубовый гроб с ручками достану, внутрь положим боксёрские перчатки и кисточку. Как символы несбывшихся надежд. Все будут рыдать и тебя жалеть. Муха речь толкнёт.