Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1)
Шрифт:
Киров сделал паузу и обратился к собранию:
– К лицу ли нам, коммунистам, сидеть здесь, в Астрахани, сложа руки?
Зал пришел в движение. То здесь, то там с мест вскакивали делегаты. Размахивали шапками, кричали:
– Смерть кадету!
– Всем идти на помощь армии!
Зашумели и в коридоре. Каждый старался оттеснить матроса и проникнуть в зал. Возможно, что у дверей произошла бы потасовка, не покажись в это время на лестнице военный в кожанке, перехваченной широким поясом; с одного бока у него свисала шашка, с другого - наган. Шаг был железный. Усы торчали, как пики. Это был сам Чугунов - губернский военный комиссар.
Редактор армейской газеты подбежал к нему, взмолился:
– Петр Петрович! Скажи матросу!.. Мне же писать!
Чугунов махнул рукой:
– Редактора - пусти.
– Может быть, и мне можно?
– осторожно спросил комиссар Караульного полка.
– Опоздал не по своей вине.
Чугунов снова махнул рукой:
– Комиссара - пусти.
Матрос приоткрыл дверь, редактор и комиссар на цыпочках прошли в зал.
– А как же нам быть?
– спросил один из штабников, подойдя к Чугунову.
– Пустите? Ждать? Или уйти?
– А вы могли бы и пораньше прийти. Все равно ни черта не делаете в штабе! Ждите!
– Чугунов покосился на Василия, робко и молча сидевшего на скамейке, и грозным голосом спросил: - Ты кто будешь? По какому делу?
Василий вскочил, вытянул руки по швам:
– Мне... повидать товарища Кирова. По важному делу. Я состою в "кавказской экспедиции"...
– Сидеть здесь не положено!
– прервал его Чугунов.
– Завтра повидаешь Кирова!.. А про "кавказскую экспедицию" забудь, парень. Кирова никуда не отпустим из Астрахани. Выберем его председателем ревкома! Про ревком слыхал?
– Слыхал, - ответил Василий.
– Кирова мне надо повидать сегодня, сейчас...
Чугунов насупил брови, покрутил ус, спросил:
– Тебе что же - по государственному делу?
Василий кивнул головой.
Чугунов сел на скамейку, оперся двумя руками на эфес шашки.
– А ты мне в двух словах расскажи. Я передам Кирову. Ты меня знаешь?.. Я - Чугунов, губвоенкомиссар. Садись!
– Много слышал...
– проговорил Василий.
– Хорошего? Плохого?.. Наверное, плохого?
Василий промолчал, но сел рядом с Чугуновым.
– А ты, парень, не верь всякой брехне. Это контрики орудуют против меня. Крепко досталось им от Чугунова в январе прошлого года, во время боев за крепость... Чугунов - рабочий человек, бондарь, простой унтер на войне, и вдруг занимает такой пост: губернский военный комиссар! Им это как ржавый гвоздь в одно место... Ну-ну, расскажи! Только коротко и быстро! Некогда! Мне самому охота послушать Кирова.
– Он похлопал тяжелой рукой Василия по колену.
– Секретов у меня никаких, и военной тайны тоже, - торопливо проговорил Василий.
– Час тому назад я ходил в лазарет - за доктором для Лещинского, друга Кирова, - и там встретил знакомого кубанца из бригады Кочубея. Он мне такое рассказал!.. Бригада в степи разоружена, у кавалеристов отняты кони, а Кочубей ушел в степь; судьба его неизвестна...
– Кто же разоружил?
– Кубанец говорит - штаб Двенадцатой армии.
– Не может быть! Брехня!
– Трудно поверить, но факт! Кубанцу я верю: мы не в одном бою с ним воевали, и Кочубея хорошо знаю. Я ведь кочубеевец!
– И Василий гордо тряхнул светлым, как лен, чубом, выбивающимся из-под лихо заломленной офицерской фуражки.
– Худо дело, если это правда. На Кочубея у нас были свои виды. Худо, худо!
– Чугунов тяжело поднялся со скамейки, направился к двери. Но, взявшись за ручку, обернулся: - А ты, парень, дождись Кирова. Он выйдет в перерыве. Расскажи про бригаду.
– И исчез за дверью, плотно прикрыв ее.
Некоторое время в коридоре было тихо.
Но вот в зале раздались аплодисменты. Штабисты подскочили к двери, и матрос слегка приоткрыл ее.
– Под шумок и пройдем в зал, ничего не случится страшного, - попросил матроса штабист, тот, которому отказал Чугунов.
– Бог с вами, идите, надоели, - махнул рукой матрос и пропустил военных в зал. Прикрыв за ними дверь, он кивнул Василию: - Вот мы и остались вдвоем!
– Ничего, я подожду, - сказал Василий.
– Теперь уж, видимо, недолго ждать. Скоро будет перерыв.
Из зала с кипой бумаг на цыпочках вышел посыльный губкома.
– Ну, как там?
– спросил матрос.
– Так и режет, так и режет правду-матку!
– с восхищением ответил посыльный.
– Жаль, не дали до конца послушать...
Немного погодя матрос сам приоткрыл дверь. В зале горячо аплодировали. Когда шум немножко стих, послышался голос Кирова:
– Преодолеть продовольственный кризис, переживаемый армией и населением, - это первоочередная задача всех коммунистов Астрахани. Нам, товарищи, необходимо совершенно равномерно распределить тяготы затруднений с хлебом. Население города должно быть строго разделено на категории в зависимости от своего труда. Мы должны воплотить в жизнь принцип "кто не работает, тот не ест" и ввести классовый паек, единственно справедливый, ибо главная наша задача - это работа для армии. Ей мы должны отдать все!
В зале опять раздались аплодисменты.
– Мобилизация наших рядов должна быть полной, и она ни на минуту не должна терять своей силы и напряженности, - говорил с трибуны Киров. Пусть завтра полчища Деникина окажутся под стенами Астрахани, но пусть от этого ни у кого не закружится голова, пусть никто не впадет в панику, пусть каждый помнит о тех громадных задачах, которые стоят перед нами. Впереди еще много боев, много трудностей, много испытаний. Но впереди победа над врагами рабочего класса! Мир буржуазный погибает, кончается буржуазный строй! На смену идут строители новой жизни, и эти строители мы с вами, коммунисты, рабочие и крестьяне Советской России. Никакие преграды на нашем пути не могут остановить нашего победного шествия вперед, к коммунизму!