Грозный змей
Шрифт:
В мастодонта полетели стрелы, которым не мешал даже дождь. Огромное чудовище казалось жертвой – сцена напоминала рисунки на скалах на краю Внутреннего моря или на стенах южных пещер. Окруженный ирками и людьми, он получал стрелу за стрелой, кричал от злобы и страха и умер в одиночестве, вдали от своих родичей, растерзанный крошечными хищниками, почти зря…
Его жуткий рев перекрыл шум дождя и прозвучал эпитафией каждому, кто умер сегодня в грязи.
Мастодонт рухнул, и Сказочный Рыцарь очутился на свободе. Как будто прорвало плотину –
Повстанцы – те из них, кто избежал дыхания дракона, клыков мастодонта и иркских копий, – оказались сбоку от галлейских рыцарей и немедленно принялись стрелять в коней… мокрые стрелы срывались с сырых тетив.
Галлейцы умирали.
Сэр Тапио ало-белой вспышкой промелькнул за спинами сражающихся. Он проехал несколько сотен шагов на расстоянии вытянутой руки от своих врагов, в тылу. Его ближние рыцари мчались за ним быстрее ветра. Дождь скрывал их, но Изюминка подумала, что никогда не видела ничего столь же прекрасного, и Красный Рыцарь подумал то же самое, и сэр Гэвин, занятый боем, и Морган Мортирмир – все они были зачарованы. И это после всего, что они повидали в жизни.
Крошечный отряд Сказочного Рыцаря, казалось, скользил над землей – вдоль бесконечно растянувшейся линии фронта. Потом они развернулись, как стайка ярких рыбешек, наверх и налево, и бросились сзади на пещерных троллей, которые сражались с медведями Кремня за самую высокую точку. Вспыхнула магия, и ведьминский огонь побежал по холмам, похожий на рождественский падуб – красный, белый и зеленый. Пламя Тамсин оказалось сюрпризом, прибереженным на крайний случай.
Морган Мортирмир совершил последнее усилие, отбежал от отряда, поднял руку и выпустил два заклинания.
Пещерные тролли дрогнули. Некоторые развалились на кусочки, другие убежали, топая так, что под ними тряслась земля. Но застряли в трясине внизу и нашли там свою смерть.
Медведи Кремня и Моган, так и не снявшая плащ из перьев, собирали выживших. Сказочный Рыцарь и остатки его свиты стояли среди них. Все вместе они помчались вниз, в долину, добивая воинов Шипа, лишая их последней надежды.
Все остальные бежали.
Остался один Хартмут.
Бриганы сражались, не думая сдаваться. Тоби казалось, что умрут все – надсадив сердце, разорвав легкие или задохнувшись под дождем.
Он забыл, чему его учили. Он колотил людей древком копья или просто тыкал. Они отвечали тем же.
Капитан все еще умудрялся ставить блоки и наносить удары по всем правилам. Но даже он уже двигался совсем медленно, удары становились все слабее, а потом Тоби заметил, как клинок капитана попал в чужую бармицу и соскочил, не причинив вреда.
Но звуки вокруг изменились. Копье Тоби застряло под мышкой у противника, и он не мог дотянуться до него кинжалом, и жизнь его висела на волоске, и вдруг раздались радостные вопли. Кто-то выкрутил ему руку, вывихнув плечо, и Тоби рухнул лицом в грязь. Но радостные крики все звучали, и Тоби решил не умирать. Из последних сил напрягая измученные мышцы, он откатился в сторону, сжимая в руках кинжал.
Капитан воткнул меч в глаз его противнику и отшвырнул труп в сторону.
А потом среди них появился Черный Рыцарь на высоком черном коне.
Люди расступились. Бриганы больше не хотели сражаться, а гордость не позволяла им сдаться. Но все же что-то произошло. Люди вокруг радовались.
– Я сэр Хартмут Ли Оргулюз, – произнес рыцарь, – я вызываю вас на бой один на один. Иначе вас сочтут трусом.
Тоби с трудом различал огромную фигуру в черных доспехах. Меч рыцаря пылал, как факел, и слабо звенел, как быстрый ручей.
Сэр Габриэль закашлялся. Вздохнул и открыл забрало.
– Сэр Хартмут, – сказал он.
– Нет! – заорал сэр Гэвин, и сэр Габриэль рухнул на землю. Посмотрел вверх, удивленный.
Сэр Гэвин надвинулся на него на своем мокром от пота боевом коне. С топорика капала кровь.
– Мой чертов брат обманом лишил меня каждого достойного боя, который должен был выпасть на мою долю этой весной. Я сэр Гэвин Мурьен. Сэр Хартмут, я настаиваю, что убить вас должен я.
Сэр Хартмут зарычал. Его люди поспешно спускались с холма.
Больше он не говорил ни слова. Он вытащил из-за спины тяжелый гранд- хельм и надвинул на голову. Конь под ним занервничал. Рыцарь убрал сияющий меч в ножны и взял у оруженосца тяжелое копье.
Он двинулся вперед.
У сэра Гэвина копья не было.
Он поскакал навстречу.
Наконечник копья Хартмута опустился, и Гэвин перехватил его рукоятью топорика. Его рука прошла под копьем, когда лошади съехались, и левой рукой он зацепил повод второго коня.
Вороной дернулся, пытаясь высвободить голову.
Повод лопнул.
Топор Гэвина метнулся вперед и попал Хартмуту в шлем. Удар этот не причинил никакого вреда, но Черный Рыцарь свалился на землю.
Гэвин развернул коня. Хартмут поднялся, оберегая правую ногу, и вытащил меч, который снова вспыхнул.
– Напасть на лошадь? – сказал он. – Поступок, достойный труса.
Сэр Гэвин рассмеялся:
– Так удобно прикрываться правилами, правда? Особенно если они толкуются в твою пользу.
– Слезай с лошади, – сказал Хартмут, – или тебя заклеймят трусом.
Гэвин не собирался спешиваться.
– Вы предлагаете мне слезть с коня и пойти на ваш магический меч? – осведомился он.
Бриганы бросали оружие.
– Ты – позор рыцарства.
Сэр Гэвин снова засмеялся:
– Мне думается, сэр Хартмут, что это вы убили моих родителей. И что вы всю жизнь прятались за щитом притворства. А теперь вы умрете, и никто не назовет меня трусом, подлецом или низким человеком. Потому что об этом бое буду рассказывать только я.
Улыбка его стала жуткой. А потом он спрыгнул с коня.