Грозовой август
Шрифт:
— У мэнэ е ручная, — откликнулся Илько.
С гранатой Иволгин шагнул вперед. Забалуев дернул засов, приоткрыл дверь. Иволгин сунул гранату в щель, и дверь захлопнулась. Все отскочили в сторону. За дверью раздался глухой гудящий взрыв, а вслед за ним крики, вой, стоны.
Иволгин метнулся к верхнему люку, который охранял Бальжан Баторов. Опасность необычайно разгорячила бутугурского буяна, и он, весь обсыпанный землей и штукатуркой, вертелся как бес — то высовывался из подвала до пояса над грудой камней и щебня, чтобы разгадать, что же думают
— Дайте, братцы, патронов! Ну, хоть один патрон!
Посохин дал ему три патрона.
Бальжан выглянул из люка и замер, сощурив глаза. За разрушенной стеной что-то зашуршало. Там — в мертвом пространстве — могли скопиться японцы. Бальжан не ошибся: за бревном, лежавшим поверх камней, мелькнула желто-зеленая фуражка, потом показалась рука с гранатой. Баторов пригнулся, потом вскочил, ловко поймал гранату и бросил обратно:
— Получай!
Спустя минуту из-за каменной баррикады вылетела еще одна граната, брошенная с задержкой, с хитростью. Бальжан понял это, успел нырнуть в люк. Граната взорвалась на лету, обсыпав его сухой пылью и мелким щебнем.
Сразу же после взрыва Баторов высунулся из люка и в упор застрелил выскочившего было на гребень камней японца. Тот, взмахнув руками, упал навзничь. Бальжан в восторге, но на душе у него снова тревога: опустел магазин автомата.
— Братцы — хоть один патрон! — завопил он, присев на корточки.
Никто не отозвался — у каждого осталось всего по одному-два патрона.
— Посохин! — с придыханием крикнул Бальжан.
Поликарп достал из своего бездонного кармана еще два патрона.
— Последние лезервы — в загашнике...
Бальжан нетерпеливо схватил их, поднялся над люком.
За боковой дверью что-то шебаршило, будто скреблись крысы.
— Еще хотите? — спросил Забалуев и с силой ударил прикладом автомата в загудевшую железную дверь.
Угроза прозвучала внушительно. Только нечем было Забалуеву «шугануть» японца. На всех осталась одна противотанковая граната. Ее решено пустить в ход в самую последнюю минуту.
Сверху донесся рокот пулемета. Русанов приник к амбразуре, пытался понять, что там происходит? Стрелял явно японский пулемет. Наверное, наши хотят перевалить через кряж. По голой вершине не очень-то проберешься: один пулемет уложит целый батальон. Надо пробиваться через пролом. В Ворота Дракона, по всей видимости, не попала ни одна бомба. Авиация бомбила военный городок, повредила доты, но там все еще сидели японцы. Выбить их могли только танки. А танкам нужен проход. Волобою придется еще раз вызывать самолеты, чтобы расчистить дорогу.
— Дайте патронов, или мы пропали! — снова взмолился Баторов. — Один патрон. Оди-ин! Можете?..
Русанов подошел к автоматчикам, охранявшим боковые двери.
— Отдать все патроны! — приказал он. — На крайний случай нам хватит противотанковой.
Ефрейтор Туз, Илько и Забалуев дали Баторову по одному патрону. Бальжан вновь выглянул из люка, стрельнул узкими глазами вправо, влево. Три выстрела, и автомат замолк.
Русанов подскочил к амбразуре.
— Вы слышали приказ? Отдать все патроны!
Кто бы мог подумать, что этот книжник, который называл солдат юношами да голубчиками и носил в кобуре вместо пистолета русско-китайский словарь, будет так твердо руководить боем!
Снабдив Баторова патронами, Русанов метнулся к боковой двери, где стоял Иволгин.
— Лезут?
— Хотят, видно, взорвать...
За дверью грянул взрыв, и они оба оказались на полу, сбитые взрывной волной. Дверь, сорванная с нетель, ударилась о потолок и с грохотом упала. В нос шибануло дымом и копотью, загорелась соломенная циновка.
— Последний парад наступает! — воскликнул в темноте Драгунский.
Теперь стоит японцам бросить одну-две гранаты — и в живых не останется ни одного человека. Иволгин понял это и бросился в дверной проем, чтобы загородить его своим телом. Удар в грудь. «Граната!..» Он отпрянул за косяк. Взрыв, отчаянный крик.
Осколок гранаты сразил насмерть автоматчика Максимова.
— Ой, мамочка ридна, що воно будэ... — простонал Илько.
Посохин поднял искореженную взрывом дверь, привалил ее к косяку, подтащил сюда же перевернутый стол. Голос Баторова:
— За камнями скопились японцы — сейчас атака! Крышка! Дайте, дайте гранату!
Русанов приказал Посохину:
— Отдайте последнюю.
Поликарп с неохотой протянул Баторову гранату. Тот мгновенно высунулся из люка и метнул ее. Взрыв потряс стены подземелья. А после минутной тишины грохнула авиабомба, вторая, третья...
— Давай, давай! — кричал Бальжан, потрясая над головой кулаками. Бомбы могли упасть на террасу, но Бальжану казалось, что свои бомбы не причинят ему вреда.
После каждого взрыва в подземелье сыпались комья земли, щебень, сползали вниз расколотые железобетонные плиты. Гора камней и щебня громоздилась возле самого люка.
У Драгунского сдали нервы.
— Проклятая духота! Пустите меня наверх! — крикнул он, вскочив на ноги.
— Красивой смерти ищешь? — упрекнул его Русанов. — А ты выдержи, выстой!
Он взял увесистый булыжник, скомандовал:
— Вооружиться камнями! Живо!..
Десантники приготовились к последней схватке.
О переговорах с японцами комбат Ветров узнал, находясь в хвосте танковой колонны.
— Что же они наделали! — воскликнул он и побежал к комбригу.
Ветров знал повадки японцев еще по халхингольским боям и сразу заподозрил обман. Он досадовал, что не сумел вовремя вмешаться, отговорить от напрасной затеи.
Тридцатьчетверка комбрига стояла возле штабного автобуса. Из башни доносился голос Волобоя:
— Что? Слышишь выстрелы? Какие выстрелы? Ты у меня смотри, Бушуев! За парламентеров отвечаешь головой!