Грозовые Земли
Шрифт:
— Позвольте мне сопровождать вас, принцесса, — предложил он.
Теперь, когда все формальности завершились, на его лице играла приветливая улыбка.
— Я буду вам признательна, принц Штичили. — Ей было нелегко произносить это непривычное имя.
— Можете называть меня просто Ли, принцесса… так обычно зовут меня друзья.
Шаззад с трудом могла вообразить себе, что друзей человека, у которого на лице была вытатуирована семиконечная звезда.
— Я восхищаюсь вашим кораблем. У нас в Невве нет ничего подобного.
Принц рассмеялся, показывая подпиленные зубы:
— Мы переняли кораблестроение у невванцев много веков назад. В то время мы сами плавали только на плотах. Сначала мы не доверяли кораблям с глубокой осадкой и всегда помещали рядом с ними плоты для увеличения остойчивости. Но в конце концов все же достигли кое-каких результатов.
— Но это, наверное, очень сложно! — воскликнула Шаззад. Они вступили под навес из пальмовых листьев, где был накрыт пиршественный стол.
— Вы правы, — признал принц Ли. — Однако опыт наших мореплавателей доказал преимущества таких судов.
Скрестив ноги, они уселись за низким столом и приступили к трапезе. Вначале прозвучало несколько тостов за здравие монархов и победу в походе. Ли предложил Шаззад небольшой вертел с нанизанными на него кусочками мяса и фруктов. Кушанье выглядело весьма изысканным и оказалось очень вкусным.
Трапеза оказалась долгой и приятной, вот только мешали музыканты, гремевшие какие-то бравурные мелодии. Впрочем, Шаззад уже начинала привыкать к чиванским излишествам. Вскоре появилось танцовщицы. Принц объяснил, что их танец повествует о древнем короле, лишенном престола коварной богиней, и о кровавых деяниях богов и героев.
После трапезы Ли пригласил Шаззад на прогулку по кораблю. Они начали с гребного отсека, где ей показали ряды скамеек, к каждой из которых был прикован цепями гребец. Ритм поддерживал стук барабана, а гребца, допустившего сбой, немедля карал кнут надсмотрщика. Зрелище было довольно тягостным и вместе с тем величественным. Крепкие мускулистые гребцы двигались, словно части огромного механизма. Зловоние здесь было просто нестерпимым.
На палубе Шаззад продемонстрировали гигантские метательные машины, которые по размерам превосходили самые большие из невванских орудий. Подобные катапульты стояли лишь на стенах Касина. Носовая и кормовая надстройки катамарана были около двадцати футов в высоту и могли увеличиваться в размерах за счет штурмовых сооружений.
На чиванских воинах были праздничные наряды. Среди них Шаззад заметила лучников, чьи стрелы были украшены перьями красочных птиц, а наконечники сделаны из вулканического кремня, похожего на черное стекло. Шаззад спросила принца и о поразивших ее воображение воительницах.
— Этих женщин с детства начинают обучать военному искусству. Они родом из племен, выплачивающих Чиве положенную дань детьми, — пояснил Ли. — Будущих воительниц растят обособленно, и они не знают иной цели в жизни, кроме служения королю. Шрамы на теле говорят об их участии в кровопролитных сражениях, а также о занимаемом положении в отряде.
— Но не могут же они силой равняться с мужчинами! — заметила Шаззад.
С этими словами, она с размаху ударила кулачком по животу женщины, на лице которой было больше шрамов, чем у ее соплеменниц. Рука принцессы ощутила железную твердость мускулов и рубцы от шрамов. Ей показалось, будто кулак наткнулся на обтянутый кожей щит.
— Они ни в чем не уступают мужчинам, ибо они отчаянные и беспощадные воины, — сказал Ли. — Война — их единственное занятие. У них нет земель, мужей и детей, которые могли бы отвлекать женщин от выполнения их обязанностей. На их тела еще в детстве начинают наносить татуировку — таким образом будущих воительниц приучают переносить боль. С раннего возраста их привлекают к допросам захваченных в сражениях пленников, а также заставляют добивать раненых в битве врагов. Так что они получают отменный опыт даже прежде, чем впервые идут в бой.
— Поразительно, — прошептала Шаззад, завороженно глядя на огромный рубин, вдетый в сосок одной из женщин. Должно быть, этих рабынь высоко ценили в Чиве. Она заметила, что воительницы не носили украшений в губах, и это ей понравилось: рваные губы казались принцессе отвратительными. — Я хотела бы приобрести нескольких таких женщин.
— Увы, но это невозможно, — отозвался Ли. — Они собственность короля и не подлежат продаже. Однако я буду рад одолжить их вам на время этой кампании.
Принцесса улыбнулась:
— Больше всего мне нравится вот эта. — Она взглянула в упор на сероглазую воительницу. — Как твое имя?
— Кровавая Секира, — ответила та.
— У них нет имен… только прозвища, полученные в битвах. — пояснил Ли. — Эти женщины беспрекословно подчиняются старшим по званию и поклоняются королю Чивы как божеству. Точно так же они будут относиться и к тебе.
Прежде чем покинуть корабль, Шаззад все же решилась задать вопрос, который удивлял ее с момента представления чиванских вельмож:
— Скажите, принц Ли, вы восемьдесят девятый сын короля Диваза, а принц Мачаз — только сто двадцать пятый. Почему же он занимает более высокое положение?
— У нас важнее происхождение матери, а не время рождения ребенка, — ответил принц Штичили.
Король и его дочь в сопровождении свиты возвратились на флагман. Ступив на палубу, Шаззад поразилась, насколько маленьким ей показался корабль. Принцесса намеревалась сменить парадное платье на одеяние, более подходящее для морского похода, но сперва решила поговорить с отцом.
В роскошной каюте рабы снимали с Пашара доспехи. Шаззад присела на диван среди подушек и приняла из рук слуги бокал с вином. Пашар также пригубил напиток. Принцесса знала, что лекарь добавляет в вино лекарственные травы, которые должны предотвратить болезни, свойственные преклонному возрасту.
Она всегда опасалась, что это зелье может пагубно воздействовать на рассудок короля.
— Ну, дочь моя, что ты думаешь о наших союзниках? — с довольным видом поинтересовался Пашар.
— Мне они показались весьма… живописными. Интересно, они и впрямь каннибалы, как болтают в Касине? Мне показалось неловко спросить об этом напрямую.