Грубиян. Табу на невесту отца

Ройс Мэри

– Если продолжишь так смотреть, я трахну тебя еще раз.

Моя челюсть отвисает, и я едва ли не прыскаю со смеху.

– Ты слишком высокого о себе мнения, парень. Заканчивай с душем и выметайся, на хрен, из моего номера.

Уже разворачиваюсь, чтобы уйти, чувствуя себя перед ним уязвимой и обнаженной, но не успеваю даже открыть дверь, как меня хватают сильные руки, и через мгновение я уже взвизгиваю под прохладными каплями душа.

– Что ты… Блядь! Отпусти!

Как бы не так. Вместо этого блондин разрывает остатки сарафана, заставляя обнаженную меня задыхаться от его наглости.

– Я с тобой еще не закончил, грубиянка, и я не свалю, пока не трахну тебя еще разок, – усмехается он мне в ухо,

после чего толкает спиной в стену, подхватывает ногу под колено и, не церемонясь, заполняет меня до жгучей боли. Твою мать! Шипящий звук передает мой дискомфорт. Я даже не успела восстановиться после того, что произошло за дверьми этой ванной, зато он такой твердый, что за несколько ударов в нужную точку я кончаю на нем, забывая о дискомфорте и сокращаясь в горячих спазмах. – Хочу кончить тебе в рот, – грубый голос обжигает мое ухо и, не дожидаясь моей реакции, парень выходит из меня, а затем, надавив на плечи, заставляет еще растерянную от оргазма опуститься на колени. Часто моргаю, восстанавливая дыхание. А потом открываю рот, чтобы воспротивиться, и даже пытаюсь подняться, но, когда он начинает потирать свой член на уровне моих глаз, не нахожу слов, зависая взглядом на кончике с блестящим пирсингом, который заставил меня кончить. Не один раз. Искаженное возбуждение скручивает низ живота, но я упрямо не замечаю его. Я не могу хотеть этого.

– Открой рот, милая, – сипло требует блондин, а после, не получив желаемого, хватает меня за челюсть и делает это за меня, вставляя пульсирующую длину между моих губ. От подобной наглости я распахиваю глаза и цепляюсь за его бедра, но, сжав волосы в кулак, он гасит мою попытку сопротивления. – Давай, детка, твоя очередь.

Сглатываю, не выпуская изо рта твердую длину и, клянусь, не знаю почему, но делаю то, что он от меня требует. Принимаю его глубже. Однако, поперхнувшись, тут же отстраняюсь. Не до конца. Подонок не позволяет.

Тяжело дыша, я случайно задеваю языком пирсинг, тем самым заставляя парня застонать и упереться свободной рукой в стену. Эта секунда становится чем-то пьянящим. Вот так просто я сокрушила его? Повторяю, замечая, как он становится уязвимым. Волна дрожи охватывает мои внутренности, и я решительнее обхватываю член с выпуклыми венами губами и скольжу по нему столько, сколько мне позволяет мое умение. Опыта немного. Но он поощряет меня, поглаживая по затылку и начиная двигаться навстречу. Противоречивые ощущения смешиваются воедино. Наслаждение. Обоюдное. И я не понимаю, почему. Руки сами перемещаются с его бедер на горячий ствол, и я начинаю интенсивнее двигать ими в унисон со скользящим по налитой головке языком. Парень шипит и матерится от удовольствия, которое я тоже испытываю. Почему, черт возьми? Я расслабляю горло и принимаю его глубже. И мне достаточно минуты подобных фрикций, чтобы он резко выдохнул хриплое предупреждение:

– Сейчас.

Я только успеваю поднять взгляд, как замечаю исказившееся в муках лицо, прежде чем в горло ударяет что-то горячее, и я дергаюсь. Блядь, так и есть, он кончает мне в рот, наполняя его терпкой спермой.

– Смелей, детка, – едва ли не рычит он, добираясь ладонью до моей шеи и сжимая ее до сладкой боли. – Глотай все.

Мои губы еще плотней обхватывают его член, но часть вязкой жидкости все равно стекает мне на подбородок, но я глотаю все, что могу, пока он толкается в мой рот, содрогаясь всем телом. Я настолько шокирована, что до меня даже не сразу доходят мужские звуки удовлетворения. И, похоже, они звучат на испанском языке. Боже, нет, это не может быть таким сексуальным. А потом парень выдыхает и вытаскивает из моего рта член, после чего ловит мой растерянный взгляд и с жадностью пальцами размазывает по моим губам остатки своей спермы. Я едва дышу, когда блондин склоняется и с алчной потребностью впивается в них, заставляя меня

окончательно охренеть от того, как он вылизывает мой рот после того, что я только что сделала.

Позже мы оказываемся на кухне, где он готовит ночной перекус и кормит меня, после чего трахает на том же столе, где готовил, а потом повторяет то же самое в кровати, заставляя меня испытать столько оргазмов, что я проваливаюсь в беспамятство ночи.

Глава 8

Я просыпаюсь от настойчивых лучей солнца, сообщающих мне о том, что завтрак уже пару часов как не актуален. Но вместо того, чтобы взглянуть на часы и убедиться в этом, я потягиваюсь на кровати, наслаждаясь расцветающими на коже вспышками, а затем и вовсе накрываюсь одеялом с головой, сворачиваясь калачиком и не желая выбираться из шелковых простыней. На мгновение замираю и пытаюсь понять, что заставило мои глаза распахнуться. А потом быстро откидываю одеяло в сторону и несколько раз моргаю под стук быстрых ударов сердца, которое с каждой секундой грозит выпрыгнуть из груди. Потому что воспоминания оглушают и ужасают абсолютной точностью. Кинолента прошедшей ночи проносится перед глазами со скоростью огней фейерверка. Мысли окончательно проясняются, и в легких мигом заканчивается кислород. Меня будто сносит ударной волной и прибивает к полу.

Поворачиваю голову в сторону и с облегчением выдыхаю, понимая что рядом никого нет.

И все могло бы показаться мне абсурдным сном, если бы не лежащий на тумбочке бедовый телефон, при попытке дотянуться до которого мое тело сжимается от спазма боли. Зашипев от дискомфорта, я заваливаюсь обратно. А сейчас ощущаю этот дискомфорт прямо между ног, и он кажется еще более ярким. Боже правый.

Запускаю пальцы в волосы и, надув щеки, шумно выпускаю воздух, снова бросая взгляд на телефон. Даже на зарядку поставил. Надо же, какое благородство.

Поздравляю, Тася. Ты переспала с совершенно незнакомым парнем. И не один раз, мать его.

От новых настойчиво всплывающих в голове кадров у меня пересыхает в горле. Особенно когда вспоминаю татуированные руки парня с выступающими тугими венами и ощущения, которые они мне дарили. И вот это низкое, но мягкое звучание греховного голоса, от которого я покрываюсь каскадом мурашек. Прикрываю глаза под звук безнадежного стона. Пожалуй, этого достаточно, чтобы не терзать себя моральными принципами. Ну ведь хорошо же было?

Стиснув челюсти, через боль вскакиваю с постели и топаю в душ, всеми силами отмахиваясь от туманных фантомов наших тел, преследующих меня до самой душевой. И в ней тоже. Пока не включаю прохладную воду и не смываю все к чертовой матери.

По крайней мере, пытаюсь это сделать. Но каждый раз, когда закрываю глаза, вспоминаю, как он вколачивал меня в стену. Издевательство какое-то. Чтобы привести себя в чувство, включаю более прохладную воду, настолько холодную, что дыхание перехватывает, и я начинаю быстро тереть мочалкой кожу. До красных отметин. Словно злясь на глупое тело, которое вопреки синякам и жжению жаждет повторения. И у меня нет этому рационального объяснения.

Испускаю прерывистый вздох капитуляции и прекращаю попытки забыться под потоком холодной воды, иначе я рискую содрать с себя кожу или слечь с простудой на остаток всего отпуска. А у меня совсем другие планы. Поэтому закрываю кран, быстро кутаюсь в мягкое полотенце и пробираюсь на кухню за горячим кофе.

Но, конечно же, там меня настигает то же самое, отчего я так яро избавлялась в душе. Даже больше. Этот придурок трахал меня по всему номеру. В буквальном смысле. А в моей скудной интимной жизни подобный прорыв, разумеется, не прошел бесследно. И, возможно, я могла бы предугадать свою реакцию, если бы знала, что меня настигнет ураган с блондинистыми волосами и пирсингом. Где только можно и нельзя.