Группа особого назначения
Шрифт:
«Есть хорошие новости, – сказал он Кавлису. – Срочно приезжайте всем составом».
Очень короткий разговор. Он вселял надежду.
Татьяна снова остановилась у телефона. Шнур скрутился в замысловатую петлю. Снимая трубку, Татьяна нажала на клавишу отбоя, несколько раз перевернула трубку, расправляя шнур. Поправила под аппаратом льняную салфетку. Поставила его точно в центре стола. Села, неотрывно глядя на телефон. Рука готова в любую секунду сорваться с места и рывком снять трубку, не дожидаясь окончания первого звонка. Неожиданно вспомнила, как им впервые поставили телефон. Она была в школе, когда пришел мастер, его встречала бабушка.
Со временем порошок может сгореть…
Сейчас Татьяна смотрела на телефон, под ее взглядом он действительно мог вспыхнуть.
Сколько еще ждать?
Она посмотрела на часы: без десяти минут четыре.
А когда уехали ребята?..
Прошла, наверное, целая вечность.
Появилось необоримое желание позвонить отцу, услышать его голос, пообещать ему прийти в гости всей семьей.
Семьей… Всей семьей…
Чем-то несбыточным повеяло от этих слов. Ожидание было мучительным, тоскливым.
Женщина метнулась в коридор. Ей снова показалось, что на лестничной клетке раздались голоса: мужской и детский. Припала к «глазку»… Так и есть. Какой-то мужчина поднимался по лестнице, ведя за руку девочку. Прошли мимо, поднимаясь на верхний этаж.
Мимо прошли.
Татьяна вернулась к столу. Посидев немного, снова подошла к окну.
Снег… Легковушки… Соседи…
Взгляд на часы: без пяти четыре.
Наверное, звонок раздастся ровно в четыре. В четыре – ни минутой раньше или позже. Осталось ровно пять минут; много. Триста секунд – мало.
Двести девяносто девять, двести девяносто восемь…
Нет, много.
Как привязанная, минутная стрелка замерла на месте. Татьяне показалось, что часы встали. Она прислушалась: нет, идут, работают. «…Постоянно гудит». Значит, работает… Снимать трубку только в паузах между звонками. Иначе сгорит порошок в трубке. Не может сгореть, это бабушка придумала.
«Николай?.. Всем составом… Хорошие новости…»
Сегодня все закончится.
Именно сегодня. Закончится все. Коля обернулся от порога, это плохая примета или нет? Он не вернулся, просто бросил взгляд через плечо.
«Женщина! Эй, женщина! Ну и походочка у вас! Несетесь как на пожар! Это вы уронили, я видел».
И пошел прочь. Скомканная десятка осталась на грязном снегу. Но не обернулся, молодец, Саша!
Татьяна встала, взяла с подоконника пачку сигарет, нервными пальцами распечатала, неумело прикурила. Вернулась к столу за пепельницей, в зеркале увидела свое отражение, впервые, наверное, не заметив на щеке родинки.
Пепельница рядом, на подоконнике, но Татьяна рассеянно стряхивает пепел в цветочный горшок.
Кавлис мгновенно оценил ситуацию. В двадцати шагах от него, наполовину скрытый иномаркой, стоял человек средних лет, с бородой и длинными волосами, схваченными сзади в пучок. Справа от машины – тела двух человек, по другую сторону виднеются ноги третьего. Николай именно так представлял себе картину, открывшуюся перед ним: этих людей убили из одного пистолета. «Вальтер»?» – не совсем уверенно определился он. Стрелок, вероятно, использовал фактор неожиданности, выстрелив в одного, потом дважды в другого.
Похоже, Зенин своевременно обнаружил себя. К нему присоединился Женька, ведут активный огонь с двух точек, привлекая к себе внимание. Но человек с бородой только на короткие мгновения сосредоточился на них. Также грамотно оценивая ситуацию, он, неожиданно припадая на ноги, скрылся за машиной. Тотчас из-под колес иномарки в сторону Кавлиса прозвучало два выстрела. Марк стрелял, еще не видя противника, но угадав его за своей спиной. Через секунду-две, сориентировавшись, он увидит его.
Ах, какое скверное положение у Саньки, думал Николай. Заложник полностью открыт перед Марковцевым, а Кавлису бывший подполковник ГРУ не виден, даже нет возможности выстрелами заставить его вжаться в снег, хоть на какое-то время лишить возможности вести огонь.
С одной стороны, Зенин правильно выкрикивал, чтобы Санька падал на землю, а с другой – давал противнику прийти в себя после дерзкого нападения, напомнить, что мальчик – заложник; и теперь уже два человека – Ещеркин и Качура – могут и должны прикрыться им. Или, почувствовав, что проигрывают, убить заложника.
Четыре боевика у дверей монастыря разделились на две группы, причем интуитивно, не сговариваясь, подчиняясь каждый своей логике. Те, кто мыслил более трезво, бросились в здание, остальные устремились к Зенину, прыгающему по снегу, как гигантский мяч. Одного из них Михаил положил довольно быстро, второй продолжал «финтить», сокращая дистанцию. Но ствола пока не обнажает. Не вооружен? Может быть. Но Зенин рискует, подпуская его к себе так близко, – ему еще пистолет перезаряжать. Мысленно Кавлис уже прикинул, что Зенин опустошил почти всю обойму, но один патрон обязательно останется в стволе – это правило. И ножа у Мишки нет. Ах, как плохо, что у него нет ножа!.. Мишка и не с такого расстояния поражал противника.
– Сергей! Сопротивление бесполезно! – выкрикнул Николай.
Оценивая ситуацию и наблюдая за ее развитием, Кавлис стремительно смещался к машине. Сейчас до «Ауди», за которой укрылся Марковцев, его отделяло всего пять-шесть метров, ствол пистолета майора смотрит также чуть вверх и вправо. Боковым зрением Николай увидел, что Зенин меняет магазин. И понял, увидев его невооруженного противника, что тот готов к броску. Мысленно поймав его глазами на противоходе, Кавлис, практически не целясь, сместил ствол в сторону и выстрелил. Фактически боевик Марковцева сам нашел пулю, дернувшись в очередной раз телом.
Только бы Марк не выстрелил в заложника.
– Сергей! Вы окружены!
Николай не мог видеть, что Сергей поджидал его, резко поводя головой и пистолетом. И чтобы он ни делал, для него не составит труда отвлечься на мгновение, чтобы произвести точный выстрел. Он может сделать это подсознательно.
– Сдавайтесь, Сергей!
Однако Михаил уже близко подобрался к Саньке. Похоже, своим бешеным напором он задавил вооруженного противника, – тот, отступая к монастырю, стрелял через плечо. Почему он отступает, Кавлис понял правильно: Ловчак отсекает его от заложника. Также у него могло не оказаться запасной обоймы, а он не мог не видеть, как неуязвимый для пуль Зенин менял магазин. А в самом монастыре оружие должно быть, просто не верится, что только часть боевиков была вооружена… Не исключено, что они могут воспользоваться автоматами. Двое уже скрылись за массивными дверями; на пути туда и противник Зенина.