Группа риска
Шрифт:
Костя положил трубку и вздохнул.
— Показывал он им все. И Ерастова, и Бараева, и еще десяток других. Все связи Рубцова, кого смог раскопать.
— И что, не узнали?
— Не узнали. Но это ж давно было, еще до того, как им всем «центровые» наваляли. Тогда, наверное, думали, что это их личное дело. А теперь им немножко память освежили и разум прочистили… Тьфу, уроды! Сколько времени из-за них потеряли!
— Не переживай. Не эти, так другие бы нашлись.
— Да я и не переживаю. Просто надо на будущее запомнить — в ДК
— Не гуманно будет…
— Зато эффективно. Ты Матренова телефон не помнишь? У него этот «глухарь».
Следователь Матренов долго не хотел выписывать постановление на выемку одежды Ерастова, но в конце концов его удалось уломать, и в больницу опера отправились, вооруженные солидным бланком с печатью и подписью.
Толя Ерастов по-прежнему лежал в реанимационном отделении. В сознание он не приходил, но и отбывать в мир иной явно не собирался.
— Удивительно крепкий организм, — сказал врач. — Бывают иногда сюрпризы. Так ведь, чисто внешне, и не скажешь. Столько травм, да еще сколько он провалялся, пока его обнаружили… Большая потеря крови.
— Доктор, а когда он очнется? — спросил Костя. — Очень уж вопросов к нему много.
— Да я понимаю. Приезжали уже ваши коллеги, из другого района. Но трудно сказать. В такой ситуации крайне тяжело делать прогнозы. Открытая черепно-мозговая травма, перелом костей… Сами понимаете. Может, это случится и завтра, а может — только через две недели.
— А как вы сами считаете? Чисто ваше мнение, так сказать, неофициальное.
— Я думаю, вопрос двух-трех дней. Но это, как вы сами сказали, мое неофициальное мнение.
— И с ним можно будет поговорить?
— Трудно сказать. Это уж — как повезет. Операция прошла вполне успешно… Но вполне может оказаться так, что он забудет все, связанное с получением травмы, или начнет вам рассказывать свои… хм, домыслы, так сказать, искренне веря, что говорит вам сущую правду. Травмы мозга, тем более такие серьезные — вещь труднопредсказуемая. Разные могут быть варианты. И я, на вашем месте, не очень бы надеялся на его показания. Справка вам нужна?
— Да, выпишите, если можно.
— Сейчас напишу. И, как я понял, нужна его одежда? Я скажу сестре, она сейчас принесет.
Протокол оформили быстро. Пока Дима старательно заполнял бланк, Костя, склонив голову набок, задумчиво рассматривал разношенные кроссовки Ерастова. Перед поездкой в больницу, пока следователь выписывал постановление, он успел полистать уголовное дело. И хорошо запомнил изъятый при осмотре места происшествия отпечаток следа на выбитой двери. Рисунки подошв явно совпадали. И хотя точное заключение мог дать только эксперт-трассолог, а в городе была не одна тысяча таких кроссовок, да и с опознанием Ерастова по фотографии не все было понятно, Костя был уверен, что это — тот самый Толя, о котором говорила дочь Маркова.
— Все, —
— Да, я позвоню, конечно, — врач нахмурился, разглядывая номера записанных Димой телефонов, а потом положил бумажку под перекидной календарь. — Только вы у меня уже третьи. Большим, видимо, спросом пользуется этот наш больной. И кстати, номер 71-13-21, мне кажется, уже кто-то оставлял.
— Это, видимо, были из нашего отделения по раскрытию убийств. У нас с ними телефон параллельный.
— А-а, я так и подумал. Вы уже пошли? Всего доброго.
— До свиданья.
Опера вышли из больницы и одновременно закурили.
— К экспертам? — спросил Дима.
— Да, покажем обувь.
— Думаешь, он?
— Уверен. Только все равно не вяжется одно с другим. Не верю я, что этот несчастный Ерастов к расстрелу какое-то отношение имеет. Не его это «тема».
К вечеру эксперт дал ответ. На выбитой двери черного хода в ДК имени Крупской при осмотре места происшествия был обнаружен отпечаток кроссовки Ерастова.
Сидя за своим столом в кабинете, Ковалев разложил списки знакомых Ерастова, Рубцова и Бараева.
— Шестьдесят три человека, — задумчиво сказал Костя. — И это — только те, кого смогли установить. А сколько у них всего? Как думаешь, Димыч, успеем до пенсии всех проверить?
— Если работать вдвоем и на каждого, в среднем, тратить по одному рабочему дню, то за три месяца управимся. С учетом выходных. Так ведь еще и «убойщики» копают. Вообще, по-моему, все эти дела надо объединять. Чего мы с разных сторон одно поле ковыряем?
— Объединить всегда можно успеть. Пока, кроме нашей с тобой уверенности, никаких твердых доказательств, что это — одно и то же, нет. И ты забыл сказать, что каждый из этих проверяемых будет давать еще по две-три фамилии… Давай, садись, будем думать, как этот список сократить. С кого начнем? Со знакомых Олега, я полагаю. Вот этих «убойщики» уже отработали… Остаются пятнадцать человек. У кого он может прятаться?
— У кого угодно, — Петров повернул к себе лист, исписанный фамилиями и адресами. — Я думаю, у бабы.
— Ты о них всегда думаешь.
— Правильно, а что я, гомик, что ли?
— Женщин здесь осталось всего шесть человек. Вот этой, которая Аня, в городе якобы нет. Остаются пятеро. С них и начнем?
— Можно и с них. Кинь сигареты… Спасибо. Послушай, я вот все думаю, какого хрена Ерастова на Вишневского занесло? Кого он там искал? Рванул ведь туда, получается, прямо, как из ИВСа вышел. И чего он в этой школе недоделанной искал?
— Может, пивом на радостях обпился, вот и приспичило.