Грядущая буря
Шрифт:
— И по крайней мере Кингсфорд будет более практичным, чем был Раджани, — вставил Натан МакАртни. Старший постоянный заместитель министра внутренних дел был непривычно покорным. Самоубийство Раджампета ударило его особенно сильно. Было не так, что ему сильно нравился командующий операциями флота, но они работали вместе на протяжении слишком многих лет, контролируя протектораты, и у них было слишком много общих приоритетов, чтобы МакАртни принял его внезапную кончину — и ее обстоятельства — спокойно.
— Да, кажется это действительно так, — согласился Колокольцов в преднамеренное занижение тоне и Макартни покраснел. Он выглядела так, будто он хотел что-то сказать, но потом передумал и закусил губу. Колокольцов смотрел на него на мгновение дольше, потом вздохнул.
— Я сожалею, Натан, — сказал он. МакАртни быстро поднял
Он похлопал по своей груди, его выражение помрачнело. МакАртни смотрел на него несколько секунд, затем кивнул. Никто не сказал ничего, и Колокольцев не винил их. Квартермейн и Водославски настойчиво предостерегали их всех о потенциальных экономических последствиях конфликта со Звездной Империей Мантикора, но все они — включая Квартермейн и Водославски — катастрофически недооценили военный потенциал манти. Это была вина Раджампета, во многом, но это не освобождает их от их собственной катастрофической ошибки в принятии его заверений, что численности Боевого Флота более чем достаточно, чтобы компенсировать любые «незначительные» мантикорские преимущества.
Особенно не тогда, когда мы должны знать — когда я должен знать — как сильно наши собственные позиции оказываются под влиянием желаемого и высокомерного (принятием желаемого за действительное). Мы сделали этот один шаг — шаг, которого можно избежать — тогда, и теперь мы увязли в нем.
— Единственное, что меня интересует, — сказала Квартермейн тотчас, ее тон был более нерешительный, чем обычно, — это то, что не должны ли мы все еще положить в долгий ящик дипломатическое урегулирование? — Она посмотрела на других. — После того что случилось на Ассамблее, в частности, я больше чем когда-либо беспокоюсь о долгосрочных последствиях блокады манти. Политических последствиях, я имею в виду. Если есть какой-либо способ заставить их отступить от этого…
Ее голос сорвался, и она поморщилась несчастно.
— Мы все знаем, что ты имеешь в виду, Омосупе, — сказал ей Колокольцев. — Но если бы я был манти, я не был бы реально заинтересован в проведении переговоров с нами в данный момент. Не тогда, когда они знают, как сильно эта блокада причиняет боль нам. И не тогда, когда они, так же, получили инициативу и военное преимущество. Я уверен, они были готовы предоставить нам условия, но я также почти уверен, что любые условия, которые они были готовы принять, сделают нам больше вреда, чем пользы в Ассамблеи. Не говоря уже о том, что люди, которые думают, что Беовульф был прав относительно того, что случилось бы с Цанг, если бы они пустили ее через свой проклятый терминал, могут сделать, если выйдут новости, что мы вели переговоры с одной стороны, пока «жертвовали флотскими кораблями и жизнями» с другой.
Квартермейн медленно кивнула, хотя он не был уверен, что она полностью согласилась с ним. Впрочем, он не был уверен, что он полностью согласен с самим собой. Но он был уверен, что они не смели показать какие-либо признаки слабости.
— Мы должны быть готовы сесть с ними за стол, — продолжил он. — Фактически, я думаю, важно чтобы мы собрали предложения, которые мы могли бы осуществить и постоянно обновлять, сохраняя их актуальными, так что мы сможем отправить их манти, так скоро как представиться возможность.
— «Так скоро как представиться возможность?» — повторила она, и он пожал плечами.
— Прежде чем мы можем ожидать, дать им какие-либо основания рассматривать мирное урегулирование, мы можем допустить, что без внутренней политической ситуации разваливающейся полностью, мы должны добыть по крайней мере, какие-либо победы.
— Простите меня, но это, кажется, не может произойти в ближайшее время, — отметила
— Ни в каком-либо сражение между флотами, нет, — признал он. — С другой стороны, это не та кампания, которую предлагает Кингсфорд, не так ли? Если мы сможем избегать их боевого флота и начать бить их звездные системы и их торговлю, нанося некоторые повреждения, которая их блокада наносит нам, они могут стать более восприимчивыми к доводам. И если мы сможем это сделать и продать нашей общественности, как доказательство, что мы на самом деле выполняем что-то военное, то мы могли бы, вероятно, рискнуть начать переговоры без отправки морального состояния и уверенности Лиги еще дальше в выгребную яму.
Обе женщины выглядели подозрительными, и он наклонился вперед, его лицо стало напряженным.
— Прямо сейчас, много барахтанья в Ассамблее и на новостных каналах. Если движение Рида добьется успеха, я думаю это так и будет, оно должно, все же, переориентировать многое из той болтовни и позерства. По крайней мере, оно будет переориентировать его на Беовульфа и подальше от нас, по крайней мере, на несколько стандартных месяцев, и это должно сильно помочь. Если ничего другого не случиться, это должно увести Хэдли обратно в оборону и понизить температуру дебатов о нашей политики и компетентности. И я думаю, напоминание людям о «предательстве» Беовульфа позволит заполучить немало других системных правительств, которые испуганно начали искать повсюду угрозы вне Лиги. Те, которые являются самыми удобными с существующей системой, забеспокоились о примере, что представляют собой действия Беовульфа. Фактически, они, вероятно, увидят решение Беовульфа, пропустить манти, как акт агрессии, направленный непосредственно на них, поскольку это угрожает целостности — и обороне — системы, в которую они делали инвестирования. А еще лучше, с нашей точки зрения, неопределенность, чувство, что вся галактика разваливается, должны заставить даже те системы, чьи правительства недовольны нашей политикой, нервничающие по поводу раскачивания лодки в такое время. Мы можем больно получить, и им может не нравится все, что мы делаем, но мы до сих пор самая большая, самая влиятельная гавань вокруг, так что стадный инстинкт работает в нашу пользу в данный момент. Но мы должны достигнуть чего-то, или, по крайней мере, быть в состоянии продать что-то, как достижение, если мы хотим сохранить этот инстинкт работающим на нас, а не против нас. Вот почему подход Кингсфорда предлагает нам наилучшие шансы с точки зрения военных возможностей.
— И насколько действительно, как вы думаете, этот шанс реален? — тихо спросила Квартермейн.
— Откровенно, я не знаю. Я не думаю, что кто-либо знает. — Колокольцев откинулся назад еще раз, подняв руки, когда он признал свою неуверенность. — Я только знаю, что каждый другой вариант выглядит еще менее успешным. А если это позволит нам купить достаточно времени, чтобы подтолкнуть развитие этих новых ракет Технодайна, то ситуация собирается измениться радикально. Мы все еще чертовски слишком огромны для них, чтобы они, возможно, думали, что могут оккупировать все наши звездные системы. Мы просто должны держаться все вместе достаточно долго, чтобы получить достаточно хорошее оружие, которое даст нам шанс против них, в эксплуатацию. Если мы сможем сделать это, то соотношение сил в объеме, о чем говорил Кингсфорд, вступает в игру на нашей стороне, а не их.
Он снова оглядел стол и глубоко вдохнул.
— И так, я повторяю вопрос. Мы согласны, что мы должны разрешить торгово- и инфраструктуро-рейдерсткую стратегию адмирала Кингсфорда?
Никто не заговорил. Но потом, постепенно, одна за другой, головы вокруг стола закивали.
Палата Звезд, официальное место заседания Ассамблеи Солнечной Лиги, была огромна. Это должно было быть чем-то, что разместит делегацию каждой отдельной звездной системы, которая претендовала на членство в Лиге. Каждая система имеет право как минимум на одного делегата; дополнительные делегаты распределяются на основе численности населения. Большинство делегаций состояло не более чем из двух или, возможно, трех членов. В самом деле, почти треть всех делегаций, могло похвастаться только один членом. Более населенные системы, очевидно, имели большее представительство, однако, и делегация Беовульф состоял из девяти членов, возглавляемая Фелицией Хэдли.