Грязь на девятой могиле
Шрифт:
Собака теперь сидела перед столом. Это была та самая немецкая овчарка, которую я видела вчера. Если у всех собак или вообще зверей есть дух, который может остаться на земле после смерти, то почему улицы не наводнены призраками животных? Каждый день мне встречается примерно по пять призраков, но, не считая Артемиды, овчарка была единственным привидением-животным, которое я видела. Может быть, все дело в том, что пес погиб, защищая своих хозяев. Может быть, он сам захотел остаться, потому что не желал бросать обязанности из-за такой мелочи,
Но если все действительно так, попадет ли он потом в рай для животных? И как должен выглядеть рай только для собак?
Слишком много вопросов без ответов. Мозги так и пухли. Из магазина я вышла с привкусом горечи на языке, еще сильнее запутавшись в том, что делать, а чего лучше не делать. Хватит ли мне духу поговорить с чуваком из ФБР, о встрече с которым договорился Боберт? Я уже все выложила Йену. Переполошила сигнализацию в доме Ванденбергов. А вдруг я подвергла их еще большей опасности?
Короче говоря, я просто обязана найти родных мистера Ви. Более того, у меня имелся план. К сожалению, с этим придется подождать до вечера. У мистера Ви было несколько семейных фото, которые сделали в одной и той же хижине, причем дети на снимках были разного возраста. А значит, либо хижина есть у самого мистера Ванденберга, либо у кого-то из его знакомых. Может быть, бандиты как-то о ней прознали и теперь держат всю семью там. Это ведь рационально, правда? Никаких тебе соседей. Полнейшая изоляция. Естественное укрытие среди кучи деревьев и кустов. А вести наблюдение – вообще проще простого. Любого приближающегося по дороге можно заметить за несколько километров. Листья почти полностью облетели, и, хотя официально зима еще не наступила, холод стоял по-настоящему зимний.
В общем, после этого день шел почти нормально. Если, конечно, в понятие нормального вписываются толпы женщин с влюбленными глазами. Мы были забиты под завязку. С тех самых пор, как открылось кафе. Может, присутствие Рейеса для бизнеса и было удачным, но лично для меня – мягко говоря, не очень. Иными словами, одним своим видом он наступал мне на больную мозоль. Ну или наступал бы, будь у меня мозоли. Чертовски ему повезло, блин, что никаких мозолей у меня нет.
– Суми, - позвала я, пытаясь привлечь внимание шеф-повара.
Нужно было срочно обслужить седьмой столик, за которым сидели будущие подростки, потому что мне не терпелось поскорее от них избавиться. Каждый раз глядя на местную рок-звезду, девчонки хихикали и обсуждали выражение его лица в мельчайших подробностях, от положения бровей до намека на улыбку. А что значит вот этот его взгляд? Любит ли он смотреть фильмы? Играет ли в видеоигры? Нравятся ли ему сидящие за этим конкретным столиком?
Ну, может быть, и нравились бы, будь Рейес растлителем малолетних.
Так и подмывало сказать это вслух, но не хотелось разбивать трепетные юные сердца. Тем более что сама я все утро занималась тем же. Поглядывала исподтишка. Анализировала каждое движение. Мучилась
Надо было как можно скорее разобраться с чреватой последствиями ситуацией. Подозреваю, меньше всего на свете Рейесу хочется стать объектом полномасштабного расследования только потому, что кто-то неверно истолковал подслушанные признания в любви десятилетней девочки. Если что и может одним махом покатиться под откос, то точно подозрения в педофилии. Такие дела ничем хорошим не заканчиваются.
Вынырнув из своей последней фантазии, Суми наконец оторвала взгляд от Рейеса, кивнула и передала мне нужные тарелки.
Я быстренько отнесла их на стол, наполнила несколько чашек и стаканов и побежала на склад за кетчупом, как вдруг столкнулась практически лицом к лицу с мертвой женщиной. Точнее с очень сердитой мертвой женщиной.
– Где тебя носило? – спросила она, подходя ближе широкими агрессивными шагами.
– Не подходи! – прошипела я и сложила указательные пальцы крестом, потому что не хотела повторения вчерашнего провального спектакля.
– Да прекрати ты! – Женщина стукнула меня по рукам, и ее длинные рыжие волосы беззвучно закачались из стороны в сторону. – Рокет ужасно из-за тебя расстроен.
Видимо, Рокет – это какой-то парень.
– Простите, кто? Минуточку! – Я бросилась вперед и схватила рыжеволосую за плечи. – Ты знаешь, кто я?
– Ясное дело, знаю! Целую вечность потратила, чтобы найти твою мерзкую задницу. И что, черт возьми, с твоим светом? Он же, блин, везде! А Рокет места себе не находит. Все талдычит и талдычит о конце света. И о том, что ангелы в бешенстве. На тебя, само собой. И еще что-то про бога. Ты обязана вернуться и успокоить его.
– Вернуться? Куда? Откуда я?
– Господи! Ну что ты заладила?
Еще доля секунды, и я бы тряхнула рыжую так, что зубы бы застучали, но вдруг у нее за спиной заклубилась непроглядная чернота. Я отшатнулась. Тьма росла прямо из-под пола, как зловещий туман. Потому что только зловещий туман может быть таким грозным.
– В чем дело? – спросила женщина и заозиралась по сторонам, удивившись не меньше меня. – Какого…
Но договорить не смогла. Тьма закрыла ей рот. Глаза рыжей округлились, и она посмотрела на меня так, словно просила помочь.
Я неуверенно шагнула вперед, но черный дым поглотил женщину раньше, чем я успела что-то сделать. И что, собственно, я собиралась сделать? Точнее что я могла сделать? Дым испарился, и женщина исчезла.
– Нет!
Я бросилась вперед и принялась повсюду ее искать. В ведре для швабры, за полками, под горчицей.
Что, черт возьми, это было? И почему у меня горит кожа, как будто ее опалило что-то ужасно могущественное и очень-очень сердитое? Что бы это ни было, оно явно хотело закрыть рот бедной женщине, которая наверняка и мухи не обидела. И все для того, чтобы она не рассказала мне, кто я и откуда.