Грязь

Среда, 31 декабря 199…

У Кристиана Каруччи было три варианта того, как убить время в эту идиотскую праздничную ночь.

Первый.

Отправиться с приятелями в социальный центр «Аргонавт». В программе сегодня — несколько хороших косяков по случаю Нового года и концерт группы «Animal Death». Но эти ребята его уже порядком достали. Долбаные интегралисты-вегетарианцы. Их любимый номер — швыряться в зал сырыми отбивными и бифштексами, из которых кровь так и хлещет. С последнего концерта Кристиан вернулся домой весь перемазанный кровью. Да и играли они всякую дрянь…

Второй.

Позвать Рыбьего Скелета, сесть на 126-й и поехать посмотреть, что творится в городе. Ну и кинуться в праздничный водоворот. Конечно, в полночь они, уже в стельку пьяные, выпьют еще за Новый год где-нибудь в автомобильной пробке, среди сигналящих машин и радующихся придурков.

Господи, ну и тоска!

Кристиан, не вставая с постели, протянул руку к комоду, достал сигареты и закурил.

Вот если бы пришли Эсмеральда и Паола, было бы лучше. Но они как раз свалили в Террацину. Даже не предупредили. Не иначе завели там каких-то парней. А то пришли бы, можно было бы заняться сексом. Паола давала ему, когда напивалась.

Как Новый год встретишь, так его и проведешь.

Третий.

Забить на все. Послать всех к черту. В полном покое. Как Будда. Закрыться в своей комнате и не выходить. Забаррикадироваться, укрыться, как в бункере. Включить музыку и вести себя так, как будто это никакая не особенная ночь, а самая обычная, какая бывает после самого обычного дня.

Неплохо, — подумал Кристиан.

Есть только одна проблема.

Его мать крутится на кухне с пяти утра и готовит этот чертов праздничный ужин.

А кто ее заставляет? — спросил себя Кристиан и не нашел, что ответить.

Она устраивает праздничный ужин для Марио Чинкуе, консьержа из корпуса «Понца», его семьи (трое детей плюс жена, у которой недержание речи, плюс свекровь-паралитичка), Джованни

Нет, не всю: не пригласила Сальваторе Труффарелли, техника из бассейна. Поссорились они.

Моя мать — это что-то!.. Обхаживает всех даже в Новый год.

Госпожа Каруччи работала консьержкой в корпусе «Капри».

И все радостно набьются в полуподвал, где они живут, как мыши. Будут обжираться. Засорять печень жирным.

Кристиан вылез из постели, потянулся, посмотрел на себя в зеркало.

Выглядел он отвратительно: глаза красные, в волосах перхоть, не брит уже два дня. Он высунул язык. Язык был похож на теннисный носок.

Кристиан подумал о том, что нужно сделать, чтобы куда-нибудь пойти: помыться, побриться, одеться и (о ужас!) пройти через кухню и поздороваться со всеми.

Великий подвиг.

Нет… Это невозможно… Пожалуй, воспользуемся третьим вариантом!

Он запер дверь на ключ и стал принюхиваться, как легавая на охоте.

Что это она готовит? Капусту? Фасоль?

Что это так отвратительно пахнет?

А, просто моя мать покупает продукты в «Верано».

Он включил музыку — «Нирвану». Ему казалось, что есть что-то почти героическое, даже прямо-таки аскетическое в его презрении к миру и отказу от развлечений любой ценой.

Ну, изображай своего поганого буддийского монаха, раз больше ничего не остается!

Тьерри Маршан наконец-то смог найти место, чтобы припарковать свой микроавтобус «фольксваген». Этот динозавр с бесформенной вмятиной на боку странно смотрелся среди «мерседесов-7000», «саабов-9000» и прочих шикарных новых машин.

Он целых два часа проторчал в пробке на улице Кассия, у него чуть двигатель не закипел. Каждый метр дороги он буквально отвоевывал, проклиная жителей Рима.

Но больше всего его раздражало то, что эти кретины, сидевшие вокруг него в своих машинах, выглядели довольными, даже счастливыми. Они шумели и смеялись.

И это все из-за Нового года! Бред! Это же страна третьего мира!

Между ног у него была зажата бутылка «Казацкой» водки (произведено и разлито в Аричче, такое местечко в окрестностях Рима, там еще старинный замок. Шесть тысяч лир бутылка). Глоток, отрыжка. Потом он достал из кармана поношенной джинсовой рубашки измятый листок бумаги и развернул его. На листке было написано: «Дискотека „Вурдалак“, улица Кассия, 1041».

Вот и она.

Прямо перед носом у его автомобиля. Большая танцплощадка с мигающей вывеской. Перед входом очередь элегантно одетых людей. Мужчины в голубом, некоторые даже в смокингах, женщины в длинных вечерних платьях и все в каких-то ужасных мехах. В дверях — швейцары в оранжевых перьях.

Справа от входа, метрах в пятидесяти, не больше, Тьерри увидел, за бензоколонкой AGIP, проезд со шлагбаумом. Машины въезжали туда и выезжали оттуда. Их было много.

А это что?