Грязная жизнь
Шрифт:
– А зря. Ведь я могу вам очень помочь.
– Чем?
– Я вычислил пятого налетчика, – небрежно выложил свой главный козырь Артур. – А вы, насколько я знаю, пока его не нашли.
– Кто же он? – невольно вскинулся Кривобоков.
– Это тайна. Пока тайна, – уголком рта улыбнулся бандит.
– Откуда у вас сведения?
– Из надежных источников. Только не напрягайте мозги, начальник, не пытайтесь думать, как самому выйти на этот источник. Голый вассер, в натуре!
– А мне и не нужен пятый, – сказал Николай Павлович с видимым безразличием.
Только уже поздно изображать равнодушие.
– Да? – Слуцкий усмехнулся. – Интересно узнать, почему?
– Я на него выйду через четвертого участника ограбления.
– Через Крикуна?
Да, этому бандиту известно все о ходе их расследования.
– Вот именно, через гражданина Крикунова.
– Он уже не жилец на этом свете, – засмеялся Артур. – Тот, кого вы ищете и не можете найти, очень крутой мужик. И ржавый. Он уже, сто пудов, мочканул Крикуна.
– Вы думаете?..
– Уверен!
В этом, кстати, был уверен и сам Кривобоков.
– Ладно, ваша взяла, – сдался он. – Я буду ставить вас в известность о ходе дальнейшего расследования, а вы назовете мне имя преступника. Только одна очень важная просьба: нигде не афишируйте факт нашего с вами сотрудничества.
– Заметано, начальник. Мне и самому нет резону светить наш с вами союз.
– Итак, кто он, пятый преступник?
– Мирон Скорпицын, – не моргнув глазом, выложил информацию Слуцкий. – Кличка – Скорпион.
Николай Павлович едва сдержал свой порыв стукнуть себя по лбу.
Он, разумеется, слышал о Мироне Скорпицыне. Этот тип застрелил одного бандитского авторитета по кличке Савелий. Ему жестоко отомстили – расстреляли из автомата. Врачи констатировали смерть. Но потом вдруг обнаружилось, что преступник странным образом жив. Целых полгода пролежал в коме. Его организм жил, а мозг умер. Так думали врачи. Но только не сам Мирон. В один прекрасный момент он встал, изнасиловал медсестру, раздел дежурного врача и ушел из больницы. По пути едва не угробил охранника, прихватив у него оружие. Его искали, но безуспешно.
Кривобоков даже помнил число и месяц, когда это все произошло. В тот же день был убит таксист, рядом с которым обнаружили труп Пашенкова, до тех пор возглавлявшего банду из трех человек.
Скорпицын убил Пашенкова и занял его место. Он, Крикунов и Абрамцев. Позже к этой троице примкнули еще двое.
Когда Слуцкий ушел, Кривобоков вызвал своих помощников. И вместе с ними решил простейшую, казалось бы, логическую задачку.
Оказывается, Точилин и Абрамцев убиты из револьвера системы «наган». Так утверждает баллистическая экспертиза. Тут же выяснилось, что и Пашенков застрелен из того же оружия. В этом ничего удивительного нет. Осталось только выяснить, у кого в столице в последнее время пропал «наган». Оружие это могло попасть в руки преступников и через черный рынок. Ну а если они его у кого-нибудь отобрали, у вохровца, например?.. Если бы Кривобоков стал выяснять это раньше, то вышел бы на пятого преступника без помощи бандитского авторитета. Достаточно было навести соответствующие справки и узнать, что Мирон Скорпицын забрал у охранника в больнице именно «наган». Совместить время его побега из больницы и время убийства Пашенкова, и все становится на свои места. Но, как говорится,
И тут Кривобоков понял, почему в квартире, где были убиты трое, не нашли «наган». Этот Скорпицын не исключал варианта, что его могут вычислить путем логических построений. А «наган» стал бы неопровержимым доказательством его соучастия в ограблении. Да нет, не соучастия, а организации ограбления. Слишком он умен, чтобы выступать на вторых ролях.
– Ну вот, хрен кто здесь что найдет. – Крикун укладывал на место аккуратно срезанный дерн.
С утра и до обеда усердно трудились они, закапывая деньги и золото. И вот наконец клад надежно спрятан. В месте, известном только им двоим.
– Сгоняй в деревню, в ларь, что-нибудь пожрать купи, – велел он Крикуну.
– Да и сгоняю.
Удрать от него Крикун не может. Куда он без денег?
Вернулся к вечеру. Две огромных сумки с провизией принес.
– Все из магазина выгреб, – гоготал он. – Все мясо, всю тушенку и всю водяру.
«Только жаль, не попить тебе этой водочки».
Крикун сгрузил принесенное добро на почерневший от старости стол в избе и сел на такую же древнюю лавку. Облегченно вздохнул.
– Тушенку на потом оставим, – сказал Мирон. – А мясо сегодня все схаваем, не то пропадет.
– Ну да, шашлычок забацаем. Под водочку самый кайф будет.
– Тогда иди костер разводи. А я мясом займусь.
– Как скажешь.
Мирон нашел большой казан, нарезал туда кусками мясо, на скорую руку замариновал его. А потом вышел из избы. За поясом его брюк сзади торчала рукоять «беретты». Крикун разводил костер. Мирон подошел к нему со спины.
– Брат, а ты чего пива не купил? – гневно спросил он с недоброй усмешкой.
– Да какое в той стебаной деревне пиво? – не оборачиваясь, отозвался Крикун.
– А я очень хочу пива!
Мирон взял пистолет в руку. Сухо клацнул затвор. Крикун резко развернулся. Глаза его вылезли из орбит.
– Эй, ты чего? – выбил он зубами вопрос.
– А помнишь, ты Колита из-за пива мочканул?
– Не, ну ты чо, в натуре? Пиво – это голый понт, сам знаешь! – Крикун немного расслабился. Видно, в его мозгу запульсировала надежда, что Мирон шутит.
– Ладно, пошутил я, – захохотал Мирон. – Не люблю я пиво.
– Ты этта, больше не надо, ладно? – нервно засмеялся Крикун.
– Больше не буду, – сказал Мирон и нажал на спуск.
Два выстрела бахнули один за другим. Обе пули угодили Крикуну в живот. Он схватился за него руками, постоял немного и, глядя на Мирона стекленеющим взглядом, рухнул на землю. Трава под ним оросилась кровью. Контрольный в голову Мирон делать не стал. Это не входило в его планы.
Он взял Крикуна за ноги и потащил к пруду. За ним тянулся след крови. Если бы он сбросил труп с обрыва, того сразу бы затянула трясина, скрытая под тонким слоем воды. Но Крикуна он топить в пруду не стал. Он дождался, когда кровь свернется и засохнет. Затем поднял тело покойного на руки и, с трудом передвигая ноги от тяжести, понес его по еле заметной тропинке. Тропинка эта отходила от пруда и упиралась в болотное «окно», поросшее ярко-зеленой травкой. Ступишь на эту травку, и все, поминай как звали.