Грязные войны: Поле битвы — Земля

Скейхилл Джереми

6 августа 2001 г. президент Буш находился на своем ранчо близ Кроуфорда, в штате Техас [107] . Там ему был представлен ежедневный доклад, на этот раз озаглавленный «Бен Ладен хочет нанести удар по США» [108] . В документе дважды упоминалась возможность того, что боевики «Аль-Каиды» могут захватить самолеты, указывалось, что, согласно информации ФБР, «(В США) выявлены схемы подозрительных действий, согласующихся с подготовкой к угону самолетов, а также с другими типами ударов, включая сюда недавнее изучение зданий федеральных учреждений в Нью-Йорке». Через девять дней Блэк выступал перед участниками проходившей в Пентагоне секретной конференции, посвященной борьбе с терроризмом. «Скоро по нам нанесут удар, — заявил Блэк. — Погибнет много американцев, и все это может случиться здесь, в США» [109] .

107

Michael Hirsh and Michael Isikoff, «What Went Wrong», Newsweek, May 27,2002.

108

9/11 Commission Report, p. 261. Доклад комиссии частично включает в себя материалы ежедневного доклада президенту от 6 августа 2001.

109

J. Cofer Black, prepared testimony for delivery to the Joint House- Senate Intelligence Committee Hearing into September 11, September 26,2002.

После 11 сентября Буш и Чейни переписали правила игры. Блэку уже не нужно было держать пистолет у чьего-либо виска, для того чтобы получить разрешение на операцию, связанную с убийством. «Я лично подумал — ну вот оно и началось», — вспоминал Блэк. «Это можно было сравнить с ощущениями всю жизнь сидевшей на цепи собаки, охранявшей свалку, которую вот-вот должны выпустить на волю. Мне было просто невтерпеж» [110] . Во время своей первой встречи с президентом Бушем после событий 11 сентября Блэк в общих чертах рассказал, как полувоенные подразделения ЦРУ будут развернуты

в Афганистане с тем, чтобы начать охоту на бен Ладена и его сподвижников. В этом сентябре президент Буш дал «зеленый свет» Блэку и ЦРУ на размещение в Афганистане сил специальных операций, приспешников. «Когда мы покончим с ними, у них по глазам будут ползать мухи», — пообещал Блэк [111] . Этой фразой он заработал себе среди сотрудников администрации прозвище «парень с мухами на глазах». Как говорят, президенту очень понравился стиль Блэка. Когда тот сказал, что операция не будет бескровной, президент ответил: «Двигаемся дальше. Это война. Мы здесь для того, чтобы победить» [112] . Филипп Джиральди, профессиональный сотрудник ЦРУ, прошедший через «Ферму», тренировочный лагерь Управления в сельской местности Вирджинии, вместе с Блэком, вспоминает, что неожиданно встретил его в Афганистане вскоре после того, как туда после 11 сентября были переброшены первые группы американцев. «Я не встречался с ним много лет», — рассказывал мне Джиральди. «Меня удивило, каким он стал ограниченным. Он в основном говорил о том, чтобы принести на блюде голову бен Ладена — и он действительно имел в виду его голову на блюде» [113] Джиральди добавил, что у Блэка был «узкий взгляд на вещи», и он с недоверием относился к ближайшим европейским союзникам Америки, включая сюда и англичан. «Он ни капли им не верил». Когда речь заходила о грядущей глобальной войне, которую будут вести США, «Блэк был настоящим энтузиастом, что необычно для Управления. В ЦРУ люди предпочитают быть скептиками. Если ты — офицер разведки, работающий «на земле», ты очень быстро начинаешь скептически относиться ко многим вещам. Но Кофер был энтузиастом», — вспоминает Джи-ральди.

110

Gordon Corera, «How Terror Attacks Changed the СІА», BBC.co.uk, March 13, 2006.

111

Woodward, Bush at War, p. 52.

112

Ibid.

113

Интервью автора с Филиппом Джиральди, март 2012.

19 сентября была развернута группа спецназовцев ЦРУ, получившая кодовое название «Джоубрейкер» («Труднопроизносимое слово». — Примеч. пер.). Блэк дал своим людям прямые и мрачные распоряжения. «Господа, вот ваша задача, я хочу, чтобы вы ясно ее понимали. Я обсуждал ее с президентом, и он полностью ее одобрил», — обратился Блэк к оперативнику Гэри Шроену и его группе [114] . «Мне не нужны пленный бен Ладен и его головорезы. Я хочу, чтобы они умерли», — настаивал Блэк. «Они должны быть убиты. Я хочу, чтобы мне показали фото их голов, надетых на острия пик. Я хочу отправить голову бен Ладена в Америку в ящике с сухим льдом. Я хочу показать эту голову президенту. Я обещал ему это». Шроен вспоминал, что впервые за тридцать лет службы ему было приказано не попытаться захватить, а именно убить противника. Блэк переспросил, правильно ли его поняли. «Все ясно, Кофер», — ответил Шроен. «Не знаю, как там в Афганистане с сухим льдом, но пики мы точно сможем сделать на месте». Блэк позже объяснил, зачем это необходимо. «Вам понадобятся образцы ДНК, — сказал Блэк. — Вот хороший способ получить их. Берете мачете, сносите ему голову, и на лезвии остается целое ведро ДНК, так что их можно будет протестировать. Незачем тащить обратно целый труп!» [115] Когда перед широкомасштабным вторжением в Афганистан Блэк встречался в Москве с российскими дипломатами, те напомнили ему, что Советский Союз потерпел поражение от поддерживаемых США моджахедов. Ответ Блэка был короток, как выстрел. «Мы будем их убивать, — сказал он. — Мы насадим их головы на колья. Мы раскачаем их мир» [116] . Как бы предвидя будущее, секретные операции, организованные Блэком после 11 сентября, в основном выполнялись частными наемниками. Первая группа спецназа ЦРУ состояла приблизительно из 60 бывших военнослужащих отряда «Дельта», «морских котиков» и других спецподразделений, работавших на Блэка по индивидуальным контрактам. Именно они составляли большую часть первых американцев, направившихся в Афганистан после 11 сентября [117] .

114

Gary С. Schroen, First In: An Insider’s Account of How the CIA Spearheaded the War on Tenor in Afghanistan (New York: Presidio Press, 2005), p. 38.

115

Jane Mayer, «The Search for Osama: Did the Government Let bin Laden’sTrail Go Cold?» New Yorker, August 4,2003, p. 27.

116

Woodward, Bush at War, p. 103.

117

Pelton, Licensed to Kill, pp. 30–32.

В начале список людей, подлежащих уничтожению ЦРУ, был достаточно коротким: по различным оценкам в него входили от семи до двадцати человек, включая бен Ладена и его заместителя Аймана аз-Завахири [118] . В основном операции должны были проводиться на территории Афганистана. 7 октября президент Буш официально объявил о начале операции Enduring Freedom, в ходе которой американские вооруженные силы провели ряд ударов с воздуха, за которыми последовало наземное вторжение [119] . В первые дни афганской кампании ЦРУ и силы специальных операций работали в тесном контакте. «Мы ведем борьбу за достижение контртеррористических целей», — написал в октябре 2001 г. в памятной записке для сотрудников ЦРУ руководитель специальной антитеррористической операции. «Хотя это ставит сложные задачи в очень неопределенной, постоянно меняющейся обстановке, мы также сражаемся за будущие объединенные действия ЦРУ и Министерства обороны по борьбе с терроризмом во всем мире. Осваивая новые пространства и новые методы мы, конечно, будем совершать ошибки, однако наши цели ясны, а наша концепция партнерства крепка» [120] . В это время у ЦРУ были крайне скромные возможности по проведению военных операций, однако, возглавляя охоту на виновников событий 11 сентября, оно могло использовать для выполнения своих задач силы специальных операций [121] .

118

Seymour M. Hersh, «Manhunt: The Bush Administration’s New Strategy in the War Against Terrorism», New Yorker, December 23,2002, p. 66; James Risen and David Johnson, «Threats and Responses: Hunt for Al Qaeda; Bush Has Widened Authority of C.I.A. to Kill Terrorists», New York Times, December 15, 2002.

119

George W. Bush, «Presidential Address to the Nation», October 7,2001.

120

Woodward, Bush at War, p. 175.

121

9/11 Commission Report, p. 351.

Рамсфелда не интересовала роль подручного ЦРУ, и укрепление лидирующих позиций Управления в расширяющихся военных действиях, проводившихся США, беспокоило министра обороны. Администрация Клинтона не вызывала у Рамсфелда никаких чувств, кроме отвращения, и он, так же как Чейни и их неоконсервативные союзники, полагал, что ЦРУ превратилось всего лишь в разбавленную либеральную копию былой организации. Они были убеждены в том, что секретные операции были связаны по рукам и ногам юристами, ненужным и мешающим надзором со стороны конгресса, который препятствовал проведению жизненно необходимых операций, которые должны были проводиться в обстановке секретности. Хотя Кофер Блэк и разделял ревностное стремление Рамсфелда к убийству «террористов», этого было недостаточно. Рамсфелд не хотел иметь дело с надзирающими за ЦРУ бюрократами, и он не хотел, чтобы его силы находились под командой Управления. Чейни недвусмысленно заявил, что при этой администрации юристы ЦРУ и комитеты конгресса не будут рассматриваться как защитники закона или часть необходимой системы сдержек и противовесов. Рамсфелд любил повторять, что эти органы были помехой для того, «чтобы довести борьбу до самих террористов». К юристам будут обращаться только для того, чтобы они формально утверждали секретную политику, а консультации будут проводиться только с некоторыми надежными, специально отобранным членам конгресса. Брифинги для конгресса, включая обязательные полномасштабные сообщения для элитной «банды восьмерых» — членов конгресса, которых по сложившейся исторической практике информировали о разведывательных операциях, предусматривавших тайные действия, будут подвергаться внутренней цензуре и редактуре Белого дома, в результате чего американские законодатели будут получать «санированную» версию событий.

В месяцы, последовавшие за 11 сентября, Чейни, Рамсфелд и их команды выдвинули несколько крупных предложений, нацеленных на то, чтобы никакие бюрократические структуры не мешали им беспрепятственно пользоваться наиболее темными из имеющихся в распоряжении США сил. Чейни хотел избавить ЦРУ от иллюзий, что у них есть какая-то независимость. Вместо того чтобы служить основным ресурсом президента по проверке фактов и добыче разведывательной информации, Управлению теперь следовало работать на укрепление уже предопределенной политики. Чейни хотел также «выпотрошить» практику межведомственных рассмотрений предполагаемых покушений, являвшуюся стандартной при Клинтоне. Вскоре после 11 сентября Белый дом созвал группу старших юристов, работавших в администрации. Их задачей было юридически оправдывать пытки, похищения и покушения. Группа тайно назвала себя «Военным советом» [122] . Ее возглавил Дэвид Эддингтон, в течение долгого времени являвшийся юрисконсультом и советником Чейни. Они вместе работали над «докладом меньшинства», защищавшим сделку «Иран-контрас» [123] . В группу также входили главный юрисконсульт Белого дома Альберто Гонсалес и его заместитель Тим Фланниган; главный юрисконсульт Пентагона Уильям Хейнс, а также заместитель помощника министра юстиции Джон Ло [124] . В «Военный совет» демонстративно не включили главного юрисконсульта Госдепартамента, а также других юристов из Министерств

обороны и юстиции, которые, в связи с исторически сложившейся практикой, включались в юридические структуры, рассматривавшие борьбу с терроризмом [125] . Смысл этого был ясен: группа должна была разрабатывать юридические оправдания практикам грязной тайной войны, а не проводить независимую оценку законности таких действий.

122

Tom Lasseter, «Day Four: Easing of Laws That Led to Detainee Abuse Hatched in Secret», McClatchy, June 18,2008.

123

Chitra Ragavan, «Cheney’s Guy», US News.com, May 21, 2006, www.usnews.com/usnews/ news/articles/060529/29addington.htm.

124

Lasseter, «Day Four».

125

Tim Golden, «After Terror, a Secret Rewriting of Military Law», New York Times, October 24,

2004. Статья особо описывает лишение доступа конкретных юристов и чиновников к дискуссиям по вопросам политики военных трибуналов.

Для ведения глобальной войны Белым домом широко применялась тактика, за которую уже давно выступал Чейни. Центральную роль в будущей «темной» кампании должно было играть использование президентских указов, которые, по самой своей природе, значительно ограничивали возможность эффективного надзора за их исполнением со стороны конгресса. В соответствии с Актом о национальной безопасности 1947 г., перед началом тайной операции президент должен подписать соответствующий указ. Закон гласит, что эти действия не должны нарушать конституции и действующего законодательства США [126] . Указ, подписанный 17 сентября 2001 г. президентом Бушем, был использован для создания совершенно секретной программы под кодовым именем Greystone или, как ее называли в документах для внутреннего пользования, GST [127] . Она должна была послужить прикрытием для большого числа наиболее тайных или сомнительных с юридической точки зрения акций, проводившихся в начальный период глобальной войны с терроризмом (GWOT). Она опиралась на трактовку администрацией Белого дома принятой конгрессом резолюции AUMF, которая объявляла любое лицо, подозреваемое в связях с «Аль-Каидой» законной целью в любой стране мира [128] . Фактически, президентский указ объявлял все тайные операции санкционированными и законными, что, по мнению критиков, нарушало дух Акта о национальной безопасности. В рамках GST была создана сеть частных программ, которые, в своей совокупности, образовывали эффективную глобальную операцию по похищениям и покушениям [129] .

126

50 U.S.C. Sec. 413b, «Presidential Approval and Reporting of Covert Actions».

127

Интервью автора с источником из военной разведки, ноябрь 2009. Существование программы, обозначавшейся аббревиатурой GST было впервые отмечено Даной Прист в статье для Washington Post. Priest Позднее Прист упомянула название «Greystone» в интервью, показанном в документальном фильме компании PBS Top Secret America.

128

Dana Priest, «Covert CIA Program Withstands New Furor», Washington Post, December 30,

2005.

129

Ibid.

Процесс санкционирования точечных убийств был значительно модернизирован. Теперь для подобных операций не требовалось прямое одобрение президента для каждого конкретного случая. Непосредственные приказы об этом исходили от Блэка как от руководителя Контртеррористического центра [130] .

В день, когда президент Буш подписал распоряжение, которое, среди прочих, санкционировало начало программы «Особо ценных заключенных», об этом было сообщено на брифинге в Вашингтоне сотрудникам Контртеррористического центра и «избранным зарубежным коллегам» [131] . «Кофер Блэк представил новые санкции президента, расширявшие наши возможности по работе с целями среди террористов — с момента, когда в 1976 г. ЦРУ было запрещено осуществлять покушения, такие вещи происходили крайне редко», — вспоминает бывший начальник европейского отдела ЦРУ Тайлер Драмхеллер. «Понятно, что администрация рассматривала это как войну, которая будет вестись в первую очередь средствами разведки. Это требовало действовать по-новому». Джон Риццо, юрист, ветеран ЦРУ, участвовавший в подготовке проекта распоряжения, позднее вспоминал: «Мне никогда не приходилось работать над или сталкиваться с таким далеко идущим и агрессивным распоряжением президента. Это было что-то просто чрезвычайное» [132] .

130

Ibid.

131

Tyler Drumheller, with Elaine Monaghan, On the Brink: An Insider’s Account of How the White House Compromised American Intelligence (New York: Carroll and Graff, 2006), p. 32.

132

Transcript, interview with John Rizzo, «John Rizzo: The Lawyer Who Approved CIA’s Most Controversial Programs», PBS.org, September 6,2011.

GST также служило инструментом для похищений, известных под именем «чрезвычайных выдач». В рамках GST ЦРУ также начало координацию действий с разведывательными органами ряда стран для заключения так называемых Соглашений о статусе сил, в рамках которых были созданы секретные тюрьмы, где задержанных можно было содержать, допрашивать и скрывать от Красного Креста, конгресса США и иных структур, в какой-либо степени напоминающих систему правосудия [133] . Эти соглашения давали иммунитет не только правительственным служащим США, но и наемникам [134] . Администрация не желала предавать подозреваемых в терроризме суду, «потому что адвокаты все испортят», — говорил Хосе Родригес, возглавлявший в то время Оперативный директорат ЦРУ, отвечавший за все «акции» проводимые Управлением [135] . «Наша работа в первую очередь — это сбор информации». Чтобы получить информацию, следователям было разрешено в работе с задержанными прибегать к омерзительным, а подчас просто средневековым способам. Многие из них были разработаны на основе изучения опыта пыток, применявшихся врагами США. Юристы «Военного совета» выпустили серию правовых документов, позднее названных организациями по защите прав человек и гражданских свобод «Пыточными меморандумами» [136] . В них была сделана попытка оправдать подобные действия как необходимые и не являющиеся собственно пытками. «Было нужно, чтобы все в администрации вели себя по-взрослому и предоставили нам все необходимые полномочия», — вспоминает Родригес, который вместе с Блэком стал одним из основных авторов политики пыток [137] . «В Управлении мне часто приходилось сталкиваться с ситуацией, когда нас оставляли с мешком дерьма. Я не собирался позволять поступать так с людьми, которые работали на меня».

133

John Barry, Michael Isikoff, and Michael Hirsh, «The Roots of Torture», Newsweek, May 23,2004.

134

Ibid.

135

Dana Priest, «Former CIA Spy Boss Made an Unhesitating Call to Destroy Interrogation Tapes», Washington Post, April 24,2012.

136

Stephen Gillers, «The Torture Memo», Nation, April 9,2008.

137

Transcript, interview with Jose A. Rodriguez Jr., 60 Minutes, CBS, April 29,2012.

ЦРУ начало секретно держать пленных на границе авиабазы Баграм, занятой американскими войсками. Поначалу это было импровизированное решение, и пленных размещали прямо в транспортных контейнерах. Со временем число подобных неприметных точек выросло, в том числе была создана подземная тюрьма близ аэропорта Кабула и на старой кирпичной фабрике к северу от города [138] . На фабрике также размещалась местная штаб-квартира ЦРУ, а само это место получило название «Соляная яма» [139] . Ее использовали для размещения пленных, включая и тех, кто были захвачены в других странах и перевезены в Афганистан. Сотрудники ЦРУ, занимавшиеся контртеррористическими операциями сразу после 11 сентября, вспоминали, что сама идея секретных тюрем по всему миру изначально не рассматривалась как какой-то крупный план, а развилась в целую систему по мере роста размаха операций [140] . Сначала в ЦРУ рассматривалась возможность использования морских судов и отдаленных мест — таких, как необитаемые островки на озере Кариба в Замбии, — чтобы проводить там допросы подозреваемых в причастности к оперативной деятельности «Аль-Каиды» [141] . Со временем ЦРУ обзавелось своей собственной сетью «черных мест», по крайней мере в восьми странах, включая Таиланд, Польшу, Румынию, Мавританию, Литву и остров Диего Гарсия в Индийском океане. Однако в начале, не имея собственных секретных тюрем, Управление направляло подозреваемых для допросов в Египет, Марокко и Иорданию [142] . Используя зарубежные разведывательные службы, пленных можно было спокойно пытать, не боясь вляпаться в какое-нибудь расследование конгресса [143] .

138

Jane Mayer, «The Black Sites: A Rare Look Inside the C.I.A.’s Secret Interrogation Program», New Yorker, August 13,2007.

139

Dana Priest, «СІА Holds Terror Suspects in Secret Prisons», Washington Post, November 2,2005.

140

Ibid. Бывший высокопоставленный сотрудник разведки сказал Прист: «Насколько я знаю, мы никогда не тратили время, чтобы выработать общую стратегию. Все решалось исходя из конкретной ситуации. В итоге вы хватаете людей, посылаете их в преисподнюю и вас совершенно не заботит, что будет с ними дальше».

141

Priest, «СІА Holds Terror Suspects».

142

Ibid.

143

Rebecca Leung, «СІА Flying Suspects to Torture?» CBSNews.com, February 11, 2009.