Грязный след метеорита
Шрифт:
– А она, случайно, ничего не фотографировала?
– А ей зачем? – приподняла удивленно бровь Арина. – По-моему, у нее фотографий экспонатов своего музея предостаточно. А вот фотографировала ли она осколок метеорита, этого я не знаю.
– Значит, у вас фотографий из музея, сделанных в день пропажи фрагмента метеорита, нет, – еще раз настойчиво констатировала Анна.
У Зайцевой неожиданно затрезвонил телефон, и от стола, где лежал неподвижно мобильник, полилась «Лунная соната» Бетховена.
Журналистка посмотрела на высветившийся на экране мобильника номер и ответила:
– Да. Я вас слушаю. Это очень хорошо. Сейчас выхожу, – она поднялась со стула, кивнула головой: – Спасибо вам, Арина, но мне пора, – всеми пальцами левой руки забавно помахала «до свидания» и направилась к двери. Арина последовала за ней, но девушка, оглянувшись, сказала:
– Спасибо, провожать не надо, – и вышла из дома, продолжая говорить по телефону.
Арина в нерешительности постояла посреди кухни и, подойдя к кухонному столу, включила чайник. Ветер за окном не стихал, и чайник натужно засвистел, подпевая в такт ветру. Девушка в ожидании чая присела на стул, облокотившись рукой на стол и подперев подбородок.
Мысли беспорядочно закрутились, завертелись вокруг Зайцевой: «Так что же Анна хотела выяснить? Ее почему-то очень интересовали фотографии. Что же она на них хотела увидеть?»
Свет моргнул, на несколько секунд погас и опять включился. Чайник стал утихать, трель его стала еле слышной, но стоило включиться свету – он опять, набирая обороты, стал звонко свистеть.
Вдруг Арина встрепенулась, почувствовала подступавшее необъяснимое беспокойство, и у нее пронеслась мысль: «Что-то я не слышала, чтобы отъезжала машина».
Она подошла к окну и постаралась всмотреться в темноту, но все было тщетно. Только отчетливо слышалось, как за стеклом ветер безнаказанно играет, теребя все, что попадется под его порыв. Темнота становилась плотнее и гуще. Чайник, звонко щелкнув, отключился. Арина вздрогнула.
– Что это я? Ох и трусиха. Зачем себя накручиваю? – прошептала она, отходя от окна. Машинально взяла зачем-то со стола свой мобильник и направилась к двери.
Девушка вышла на улицу, ветер словно обрадовался, что нашел новую игрушку, бросился ей в лицо, стал ворошить, путать волосы, закрывая глаза и цепляясь за ресницы. Но Арине сейчас было не до ветра, она осторожно, крадучись подошла к калитке, тусклый свет фонарей освещал улицу. Машина Ани Зайцевой стояла за воротами на месте.
– Господи, куда еще она понеслась? – прошептала девушка, стараясь посильнее затянуть поясок своего теплого халата, чтобы ветер не так сильно пронизывал холодом ее тело. Рука непроизвольно нырнула в карман халата и нащупала визитку, оставленную журналисткой. Арина, подсвечивая себе фонариком мобильного телефона, пробежала визитку глазами и, найдя в нижнем уголке визитки номер телефона Ани, быстро набрала его и позвонила. С обратной стороны дома Арины приглушенно донеслась «Лунная соната».
– Отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая. Как такое может быть? Зачем она туда полетела? – прошептала Арина и, уже не обращая внимания на внутренний озноб от ветреной погоды, который охватил ее тело, направилась туда, откуда, не переставая, лилась мелодия.
– Да что же она не отвечает? И что ей понадобилось делать за моим домом? – не находя ответа на свои вопросы, освещая дорогу телефоном, Арина осторожно двигалась на доносящуюся мелодию «Лунной сонаты», которая с ее приближением становилась все громче и громче. Неожиданно Арина больно запнулась, и у нее непроизвольно вырвалось:
– Черт. Что тут такое может быть?
Она присела на корточки и посветила на землю фонариком, поискав глазами препятствие, попавшее ей под ноги. То, что она увидела, повергло ее в шок. На земле валялась туфля журналистки, именно о нее она запнулась, немного поодаль виднелась голая ступня и нога с немного задранной вверх штаниной джинсов. Арина непроизвольно вскрикнула, распрямилась и что есть мочи понеслась прочь. Забежав в сени, она закрыла дрожащими руками дверь на крючок и буквально влетела в дом. Проскочив в спальню, забралась в кресло с ногами. Но тут же соскочила и, задернув плотно шторы на окне, вернулась назад.
– Что же это? Что же это такое? – бормотала бессвязно она, стараясь упорядочить мысли. Но это у нее плохо получилось, и она громко и уверенно себе проговорила:
– Отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая.
Чувство страха и самосохранения пересилило чувство гордости. Арина дрожащими руками в мобильнике быстро постаралась найти номер телефона Миши и позвонила. На ее счастье, он сразу же ответил, словно ждал звонка.
– Миша, ты где? – спросила беспокойно девушка, стараясь унять дрожь в голосе.
– Я подхожу к твоему дому. Пустишь? Надо поговорить. Так нельзя…
Арина вдруг разревелась и, громко всхлипывая, попросила:
– Приходи скорее, я тебя жду.
Миша влетел на крыльцо. Арина стояла в сенях, дожидаясь его, и только услышала шаги, сразу же распахнула дверь.
– Ты что ревешь? Что случилось? – беспокойно поинтересовался Миша, отключая свет большого фонарика, который он держал в руках.
Арина, не отвечая, быстро закрыла дверь на крючок и, потянув Мишу за рукав, направилась в дом. Здесь она почувствовала себя в безопасности и, прильнув к плечу Миши, дала волю слезам.
– Арина, ты меня пугаешь. И что это за машина возле твоих ворот стоит?
Немного успокоившись, девушка отошла от Миши и произнесла:
– Там журналистка. По-моему, ее убили.
– Какая журналистка? Где там? Кто убил?
– Там, за домом, – всхлипывая, произнесла Арина. – Откуда же я знаю, кто ее убил?
– Господи, Арина, что за бредни?.. Ну, пойдем, покажешь.
– Нет, я не пойду. Я боюсь. И тебя не пущу, – отходя подальше от двери, произнесла Арина, не выпуская руку Миши из своих ладоней.