Грюнвальдская битва. 15 июля 1410 года. 600 лет славы
Шрифт:
В возобновившейся Ливонской войне Речи Посполитой и Московского царства Лев участвовал во главе собственной хоругви, проявив себя во время осады Великих Лук и Пскова. В феврале 1580 года он получил должность королевского и великокняжеского секретаря, через год стал великим писарем Государственной канцелярии Великого княжества Литовского. Его начальниками и учителями стали подканцлер Криштоф Радзивилл и знаменитый канцлер Великого княжества Литовского Астафий Волович.
Вместе с ними Лев Сапега занялся разработкой документов, регламентирующих работу Высшего апелляционного хозяйственного суда – Главного Трибунала великого княжества Литовского. Судьями выбирались представители шляхетского сословия, а не назначались королем и великим князем. Трибунал стал авторитетным судебным органом, пользующимся уважением у шляхты.
Осенью 1583 года на Речь Посполитую, воевавшую с Московским царством, напали турецкие войска с татарской конницей. В начале 1584 года посольство во главе с Сапегой было отправлено в Москву – Короне очень был нужен мир. 27-летний Л. Сапега двигался во главе двухсот пятидесяти членов посольства и тридцати купцов, с обозом из ста возов. Посольство остановили в Можайске – в марте 1584 года в Москве умер царь Иван IV. Посольство сопроводили до Москвы и закрыли на дипломатическом подворье.
12 апреля 1584 года посла Льва Сапегу принял новый московский царь Федор Иванович. Переговоры вели бояре Трубецкой, Годунов, дьяки Щелкаловы. Было необходимо переписать посольские грамоты на имя нового царя. Гонцы поскакали к королю Стефану Баторию. Новые грамоты привезли, перемирие и затем мир на 10 лет был подписан. Лев Сапега забирал с собой 900 своих пленных, взятых ранее в ходе боевых действий.
Вернулся домой Лев Сапега известным и удачливым дипломатом. В феврале 1585 года он получил должность подканцлера Великого княжества Литовского, а в июле 1586 года стал пожизненным старостой Слонимского воеводства. В Слониме была создана и главная резиденция Льва Сапеги.
В сентябре 1586 года он женился на дочери люблинского каштеляна Андрея Фирлея Дороте. Тогда же в Гродно он участвовал в переговорах с московским посольством о проекте унии Речи Посполитой и Московского царства. В Москву также было направлено посольство Речи Посполитой. Договориться об унии с московскими боярами не удалось – «это дело к доброму делу не приведет».
Переговоры были прерваны смертью короля Стефана Батория – в декабре 1586 года. В Речи Посполитой началась междоусобная борьба за трон. Претендентов было трое – австрийский эрцгерцог Максимилиан, шведский король Сигизмунд III Ваза и московский царь Федор Иванович. Подканцлер Лев Сапега предложил план федерации Великого княжества Литовского, Польши и Московского царства. Стороны обменялись грамотами и в апреле 1587 года в Москву прибыло посольство Великого княжества Литовского, чтобы продолжить переговоры и обговорить условия унии. Московского царя пригласили на выборный сейм в Варшаву, но Федор Иванович не поехал, послал своих представителей. Московских послов назначали не по уму и профессионализму, а по близости к царю. Несмотря на то, что в Речи Посполитой было много сторонников Федора Иоанновича, надменность и бестолковость московских послов провалили намечавшийся союз и федерацию Речи Посполитой и Московского царства. Уникальный исторический шанс объединения двух славянских государств был полностью потерян осенью 1587 года. Письмо «Панов-рады» в Москву 1587 года дошло до нашего времени:
«Мы все – литвины и большая часть поляков хотим господина вашего. Но задержка только за верой и приездом. Если бы знали о скором приезде государя вашего, мы бы, избравши его, в тот же час пошли на Краков и не дали бы короны ни шведу, ни брату цесаря».
Царь не приезжал, не соглашался короноваться в Кракове, а только в Москве или Смоленске, не захотел в титуле писать первым «король литовско-польский», не согласился ни с одним из предложений Великого княжества Литовского и Польской Короны. В острой борьбе магнатских кланов королем Речи Посполитой был выбран швед Сигизмунд III Ваза. В декабре 1587 года на съезде элит Великого княжества Литовского в Бресте он был признан великим князем Литовским. Не получилось создать суперимперию в Европе и Азии.
Через месяц после признания Сигизмунда III великим князем Литовским Лев Сапега в Кракове подписал у него указ-привилей, который утвердил III Статут Великого княжества Литовского, Русского и Жамойтского, получивший юридическую силу. Статут 28 января 1588 года подчеркнул автономию Великого княжества Литовского в составе Речи Посполитой, называл польскую шляхту «соседями» и «чужеземцами» – полякам было запрещено получать в наследство и в награду за службу, а также покупать имения, поместья, земли, занимать должности в Великом княжестве Литовском.
Свод законов, а именно так можно назвать Статут, обеспечивал политическую, экономическую и культурную «особость» Великого княжества Литовского. Все внутренние дела княжества решались внутри него. Высшим законодательным органом являлся Общий – Вальный сейм, собиравшийся в Слониме. Статут вводил такие понятия, как государственный и национально культурный суверенитет, религиозную толерантность, презумпцию невиновности. Лев Сапега сам подготовил его к печати и уже летом 1588 года издал его в Виленской типографии. В предисловии Лев Иванович объявил цель издания этого свода законов – создание правового государства, гарантирующего защиту прав всем жителям Великого княжества Литовского.
Сам Статут несколько лет создавала специальная комиссия, в которую входили представители разных конфессий и слоев населения. Статьи и разделы Статута обсуждались на поветовых собраниях – сеймиках. Лев Сапега писал: «Правовое устройство есть цель и конец всех прав на свете, им все государства стоят и в целости сохранены бывают». Статут утвердил, что власть должна подчиняться закону и единому для всех суду. Лев Сапега ввел ответственность шляхты за убийство крестьянина – этого в прежних законах не было. Вводился институт адвокатов, судьи были обязаны оправдывать людей, чья вина не была доказана. За преступление против женщины устанавливалась двойная ответственность. Под охрану государства попала и природа, вводился порядок пользования землей, водой, лесами. Статут подтверждал право Княжества чеканить свои деньги, оно могло не участвовать в боевых действиях и войнах, которые вела Польша. Первенство права, которому подчинялся король и великий князь, считалось «сокровищем в руках наших, которое ни за какие деньги нельзя купить». Статут 1588 года действовал в Великом княжестве Литовском двести пятьдесят лет.
В 1589 году Лев Сапега стал канцлером Великого княжества Литовского, главным представителем власти в Княжестве.
Теперь он полностью отвечал за внутреннюю и внешнюю политику, принимал и отправлял посольства, проводил сеймы всех уровней, отвечал за деятельность местных властей, правоохранительной системы, регулировал различные конфликты между ветвями власти. Ему подчинялись подканцлер, великий гетман, воеводы, каштеляны, подскарбии, маршалки, Трибунал и даже Всеобщий сейм. Канцлеру не подчинялась только экономическая жизнь Княжества, только король и великий князь раздавал земли, подписывал привилеи и грамоты для шляхты. Король назначал и духовных лиц. В 1590 году Сигизмунд III пытался назначить на освободившуюся вакансию виленского епископа поляка, но Лев Сапега вынес протест – согласно Статуту. Конфликт короля Речи Посполитой и великого канцлера продолжался десять лет, но виленским епископом стал выходец из Великого княжества Литовского. Лев Сапега писал, что «покой Отчизны своей до конца жизни сохранять буду».
Король был вынужден согласовывать все документы Великого княжества Литовского с его канцлером. Без визы и печати Льва Сапеги документы короля не имели юридической силы на территории Княжества. Великий канцлер постоянно находился в Вильне, периодически выезжал в Краков к королю. Работы у великого канцлера всегда было очень много. Он разбирал шляхетские конфликты, вел многочисленные дипломатические переговоры, занимался проблемами охраны границ, усовершенствовал и упорядочил архив Великого княжества Литовского. Великий канцлер всегда подчеркивал, что закон важнее силы.