Гуарани
Шрифт:
— И что же?
— А то, — сказал итальянец с хитрой улыбкой, — что орех был с секретом.
— Как так с секретом?
— А так, дорогой Руи, королю досталась одна скорлупка. Это наше счастье, ядрышко-то достанется нам.
— Вы ловкач, каких мало, мессер Лоредано!
— А мы-то ломаем голову понапрасну!
— Я не виноват, что вы историю вашей страны плохо знаете.
— Не всем же быть такими дошлыми, как вы, мессер итальянец.
— Ну ладно, хватит об этом. Словом, друзья мои, то, что Роберио Диас собирался предложить в Мадриде Филиппу Второму, находится здесь!
И с этими словами Лоредано положил руку на рядом лежавший камень.
Оба авентурейро глядели на него, ничего не понимая, и им начинало уже казаться, что итальянец не в своем уме. Что же касается Лоредано, то, нисколько не интересуясь тем, что они о нем думают, он вытащил шпагу, выковырял ею камень и стал рыть под ним землю. Тем временем сообщники его только передавали друг другу кувшин с вином и, глядя на итальянца, строили самые различные предположения.
Прошло какое-то время, и шпага звякнула, натолкнувшись на что-то твердое.
— Per Dio! — воскликнул итальянец. — Вот он!
Спустя несколько мгновений он вытащил из ямы один из тех глазурованных глиняных горшков, которые индейцы называют «камусимами». Этот был очень невелик; горлышко его было замазано глиной.
Взяв горшок обеими руками, Лоредано потряс его и удостоверился, что внутри что-то шуршит.
— Вот где скрыто сокровище Роберио Диаса, — сказал он торжественно, с расстановкой. — Теперь оно наше. Немного благоразумия — и мы станем богаче багдадского султана и могущественнее венецианского дожа.
Итальянец ударил горшок о камень и разбил его на мелкие куски.
Оба авентурейро воззрились на него; глаза их жадно сверкали. Они надеялись увидеть груду золота, бриллиантов и изумрудов — и были поражены. Из разбитого горшка выпал всего лишь свиток пергамента, завернутый в красноватую кожу и перевязанный крест-накрест коричневым шнуром.
Клинком кинжала Лоредано перерезал шнур; проворно вытащив свиток, он показал своим сообщникам сделанную на нем крупными красными буквами надпись.
Руи Соэйро вскрикнул. Бенто Симоэнс весь затрясся от удивления и восторга.
Итальянец положил свиток на землю. Потом он простер к нему руку. Глаза его приняли жестокое выражение.
— Теперь, — сказал он своим звучным голосом, — теперь вам стоит только потянуться к богатству и власти — и они достанутся вам. Клянитесь, что, когда придет время, рука ваша не дрогнет; клянитесь, что вы будете повиноваться каждому моему движению, слушаться каждого слова, как веления судьбы.
— Клянемся!
— Я устал ждать и воспользуюсь первым удобным случаем. Мне, как главарю, — сказал итальянец с сатанинской улыбкой, — должен бы достаться сам дон Антонио де Марис, но я вам его уступаю, Руи Соэйро. Бенто Симоэнсу Достанется эскудейро. Себе я оставляю знатного кавальейро Алваро де Са.
— Ну, Айрес Гомес у меня попляшет! — воинственно сказал Бенто Симоэнс.
— Что касается остальных, то, если они нам будут мешать, их постигнет та же участь; если же они предпочтут перейти на нашу сторону, то милости просим. Только предупреждаю, тот, кто переступит порог комнаты дочери дона Антонио де Мариса, поплатится жизнью — это моя доля добычи. Львиная доля.
В эту минуту послышался какой-то шорох, зашевелилась листва.
Авентурейро оставили его без внимания, решив, что это ветер.
— Каких-нибудь несколько дней, друзья мои, — продолжал Лоредано, — и мы станем богатыми, знатными, могущественными, как сам король. Ты, Бенто Симоэнс, будешь маркизом де Пакекер, ты, Руи Соэйро, — герцогом Минас-Жерайс, а я… Кем же буду я? — сказал итальянец с улыбкой, от которой его умное лицо просияло. — Я буду…
В это время вдруг раздался голос, глухой, словно доносившийся из могилы:
— Предатели!..
Все трое мгновенно вскочили с места, бледные, похолодевшие от страха. Их нельзя было узнать, — казалось, что это живые мертвецы.
Руи Соэйро и Бенто Симоэнс перекрестились. Итальянец влез на дерево и оглядел местность.
Солнце было в зените и заливало все вокруг своим светом. Ни один листик не шелохнулся на дереве, ни одна пчела не жужжала в траве.
День во всем своем ослепительном блеске царил над лесом.
Часть вторая. ПЕРИ
I. КАРМЕЛИТ 41
Стоял март 1603 года.
События, о которых пойдет сейчас речь, совершились за год до начала нашей истории.
Возле дороги, которая связывала Рио-де-Жанейро и Эспирито-Санто, был большой поселок, где жили португальцы и обращенные в христианство индейцы.
Начинало темнеть.
Бушевала страшная, всесокрушающая буря, одна из тех, которые нередко разражаются в горных ущельях этого края. Ветер, завывая, хлестал огромные деревья; вековые стволы их гнулись. В небе клубились густые тучи; грохотал гром. Вспышки молнии следовали друг за другом с такой быстротой, что казалось, и леса, и горы, и всю природу залил хлынувший с высоты океан огня.
41
Кармелиты — католический монашеский орден, центром которого первоначально была гора Кармел (или Кармил) в Палестине; отсюда и название ордена. Монастыри кармелитов были рассеяны по всей Европе. По свидетельству автора, в Бразилии первый монастырь кармелитов был основан около 1590 года.
На широкой веранде постоялого двора три человека не без восхищения взирали на этот неистовый поединок стихий, красота которого поражала даже таких привычных ко всему людей, как они.
Один из них, коренастый и тучный, сидел в гамаке, висевшем в середине веранды, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди. При каждом новом порыве бури он одобрительно вскрикивал.
Второй стоял, прислонившись к столбу из жакаранды, подпиравшему крышу навеса. Это был смуглолицый человек, на вид лет сорока; чертами лица он, пожалуй, походил па еврея; глаза его были устремлены на тропинку, которая вилась перед домом, а потом исчезала в лесу.