Гуль. Харизма +20. Том 1

Крымов Илья Олегович

— Кто такой этот Хамуптари? Бог?

— Трудно дать однозначный ответ, — задумчиво проговорила ведьма, — если верить книгам и летописям, которые я изучала, Хамуптари Солнечный Сокол был фараоном, то есть королём, или царём, если угодно, очень много лет назад. Он правил царством Наил, был великим реформатором и полководцем, пролившим реки крови.

— Зачем? — спросила Лиззи.

— Это идиома, Елизавета, означающая, что он убил много людей.

— Зачем?

— Затем, что «Новый Мир» вдохновлён историей Древних, а Древние не соблюдали законов гуманизма так как мы, и постоянно друг друга убивали.

— Зачем?

— Из-за

бесконтрольного размножения, нехватки ресурсов, загрязнения окружающей среды, взаимного недопонимания и культурных различий. Я продолжу с вашего разрешения. Кхм, Хамуптари расширил и преумножил царство, унаследованное от отца, он был могущественным магом и избранником одного из местных богов. На время его правления выпал прорыв Некроорбиса в материальный план, Хамуптари сражался с ордами дэймосов, но проигрывал, так как те питались жизненной энергией и плотью его народа. Тогда Хамуптари принял радикальное решение: он сотворил некий ритуал, превратив семь десятых своих подданных в нежить, а себя — в могущественного лича. Бесчисленные легионы мёртвых оказались для дэймосов опасным и неаппетитным врагом, так что солдаты Тьмы отступили от границ Наила. Немёртвый фараон продолжил править, делал он это жестоко и беспощадно, даже когда Наилу уже ничего не грозило. Конец его власти положил союз многочисленных племён и других стран, подвергавшихся нападкам Хамуптари. После тяжёлой войны фараона заточили внутри гробницы под чарами мёртвого сна и с тех пор он является главным данжен-боссом субрегиона Царство Наил. Нынешние НИПы субрегиона почитают Хамуптари, боясь того часа, когда фараон проснётся и орды мертвецов ринутся завоёвывать земли опять. Этот крупный ивент проводится нечасто, но регулярно, и тогда игроки спешат на войну с нежитью ради лута, славы и экспы. В остальное время Хамуптари просто спит, а небольшие партии авантюристов пытаются шнырять по первому уровню его данжа в поисках сокровищ.

Я терпеливо и с интересом выслушал этот фрагмент ЛОРа и хотел было заметить, что вопрос остался без ответа, но ведьма опередила меня:

— Хамуптари не входит в Пантеон, но на локальном уровне его можно считать богом-нежитью. Хм, вполне возможно, что моб такого высокого уровня имеет развитую нейроматрицу и некоторую власть в пределах собственного данжа, например, он получает сигналы от подчинённых мобов, и сигнал Елизаветы имел сомнительную кодировку.

— Иными словами, Лиззи просто, как это говорили Древние, «заспамила» его нейроматрицу?

— Получается, что так! — гордо сложила руки на груди мумия.

Я сжал челюсти, но спазмы всё равно прокатывались. Мэдлин тоже не смеялась, но губы у неё подрагивали.

— Елизавета, будь добра, продолжай.

— Ну у меня появилась полная свобода передвижения. Мумии и ушебти вокруг не шевелились, система безопасности на меня не реагировала, так что я бродила по всему первому уровню, рассматривала картины на стенах и те причудливые значки.

— Иероглифы, — сказала Мэдлин.

— Даже наружу выходила. Там были какие-то руины и много, много песка между скалами. Познакомилась с Гремучим Хвостиком, он меня на себе катал.

Гремуч… вот, почему гигаскорпион слушался её. Он, как и мумия, был частью системы безопасности данжа, так что воспринимал Лиззи как дружественный элемент.

— Я вскрыла потайную сокровищницу первого уровня, там в саркофаге дремала особенно сильная мумия. Вокруг неё было много разных кувшинов, сундучков, я нашла специи и масло, приготовила из них краски, потому что читала о том, как Древние делали это. Внезапно получила уведомление: Денестия послала благословение, представляете? Ни разу на меня-эльфийку не обращали внимания боги, а тут вдруг покровительница искусств и путешественников кинула ачивку!

— Это ты молодец, Елизавета. Ещё немного и догонишь Антона, его одарили уже сколько, четверо богов?

— Пятеро, — поправил я, — дважды Тиамара, по одному разу: Талмонс, Касандея, Ироландиль и Гламмгориг. Пока что всё.

Мумия долго таращилась на меня сквозь глазницы маски.

— Это ж сколько надо молиться, чтобы в таких любимчиках ходить? — завистливо прошептала она наконец.

— Ты даже не представляешь, — ответил я также шёпотом, — но особенно тяжело пришлось попотеть, чтобы впечатлить Касандею. Какие только вещи я не творил, а уж что вытворяли со мной…

— Благодарим, Антон, нам совсем неинтересно, что тебе пришлось делать для Касандеи, — вклинилась ведьма, у которой, мне показалось, подёргивалось одно веко.

— Мне очень интересно! — возразила Лиззи. — Все игроки мечтают получить какое-нибудь благословение от Пантеона! Особенно от знойной Касандеи, если ты меня понимаешь? — Она каким-то образом изобразила «романтичный» взгляд и наклонилась в мою сторону.

Мэдлин громко прочистила горло.

— Елизавета, не отвлекайся, пожалуйста. Что было после того, как ты обрела свободу?

— М-м-м, — Лиззи неохотно вернулась к своей истории, — я рисовала. Пыталась понять, как работало благословение Денестии, а то описание не очень помогало. Как это, «рисовать на любой поверхности»? Я и так знала, как рисовать на любых поверхностях! Стала тренироваться, рисовала на стенах поверх старых фресок и иероглифов, на полу и на колоннах. Так и не поняла. А потом просто взмахнула кистью, и краска осталась на воздухе! Вот так! Пока я рисую, неважно чем, углём, маслом, да хоть пальцами, испачканными в грязи, могу создавать картины даже на воздухе! Даже трёхмерные! Такое вот благословение.

— А дальше?

— А дальше я попробовала приготовить краску из другой мумии, слышала, Древние это делали, даже цвет такой был, — мумия. Или caput mortuum vitrioli…

— Я имею в виду, как ты попала в лабораторию к дроуку?

Лиззи задумалась.

— Ну это произошло не сразу. Сначала пыталась уйти от гробницы сама, но в пустыне меня постоянно кто-то убивал, и я возвращалась обратно. Потом стала пытаться установить связь с игроками. Дурацкая глиняная оболочка мешала, я так и не смогла избавиться от неё, приходилось писать на стенах послания и всё такое.

— Фаланга сказал, что твоё аномальное поведение заметили и в Инкарнаме поползли слухи о странной мумии.

— Значит, всё был не зря! Наконец в гробницу явился… не знаю кто. Он носил красивые тёмные доспехи, орудовал огромным мечом, а собственную голову носил подмышкой.

— Дуллахан, — сказала Мэдлин, — очень опасная и редкая нежить. Скорее всего, в гробницу пришёл Далгоракс, он из «Ужаса Мира», легендарный «кит».

— Он в одиночку зачистил первый уровень, схватил меня живой и вынес из пирамиды. Там был огромный корабль, десятки людей загоняли в грузовой отсек бедняжку Гремучего Хвостика. Меня заперли в одной из кают, а когда выпустили, я уже была в Азарике. Про время, проведённое в лаборатории, рассказывать не буду… не хочу вспоминать.