Гуль. Харизма +20. Том 1
Шрифт:
Проницательность (Мудрость) 2.25
Убеждение (Харизма) 6.5
Устрашение (Харизма) 6.5
Обольщение (Харизма) 6.5
Вот оно что? Сразу всплыло свежее воспоминание, — перед тем, как получить стрелу в бок, я был обнаружен бородатым коротышкой, хотя прятался очень даже неплохо. Среди Талантов числилась Внимательность, зависящая от Мудрости. Кто знает, какой смысл в такой связи, но что если он и заметил-то меня в той темени лишь потому, что его Внимательность от Мудрости
Для исследования была ещё прорва информации, но желудок напомнил о себе и на этот раз я хотел есть до боли. Как там наставлял Ледо Нифтар? Перехватить управление мобом… понятно, моб — это теперь я. Голод никогда не оставит, и бороться с ним невозможно. Демиург «Нового Мира» знал, о чём говорил.
У этой оболочки были мощные органы чувств, я сосредоточился на обонянии и побрёл среди могил. Голод подгонял, поэтому, когда, наконец, что-то появилось, я ринулся по запаху, невзирая на сильную примесь опасности.
Возле многообещающей могилы копошилась целая стая существ. Они походили на гулей, но были звероподобны, ещё более приземисты, с иглами, торчавшими из загривков, массивными челюстями и плоскими лбами дегенератов. Остатки разума не позволили броситься в эту гущу тел, к зарытому на небольшой глубине лак… какая мерзостная мысль. Опять же, копатели не замечали, что со стороны к ним кралась сутулая фигура.
Она была довольно высока, подробности скрадывал чёрный балахон; за плечами виднелся большой мешок, а пальцы сжимали лопату.
Фигура метнулась, замахиваясь, и разрубила одну из тварей пополам, продолжила движение и отрубила голову второй, крутанулась, убив сразу трёх, размозжила череп, ударив плашмя, пнула ещё одну так, что треск костей долетел даже до меня. Существа пытались дать отпор, но, когда стая сократилась на три четверти голов, бросились бежать.
Я наблюдал, как чёрный балахон, потерявший к зверям интерес, заглянул в яму, постоял минуту, и стал закапывать. Он ушёл прочь крадущимся, неслышным шагом, а я ринулся на место схватки.
Запах парной крови дурманил сильнее лучших наркотических газов Сириуса. Ничто и никогда не было таким сладким, плоть трещала на зубах, рвались связки, я отдирал от костей огромные куски и глотал их так, не жуя, давясь, задыхаясь, но не в силах остановиться. Я пировал на чужой смерти, кормил не себя, а свой голод, и это было великолепно.
За трапезой почти не заметил, как вернулись остатки стаи. Всего шесть уродливых тварей, горбатых, колючих, злых и голодных. Они подходили с низким гулом в глотках, иглы на загривках стояли дыбом, крошечные глаза горели. Я увидел над каждой особью парящую плашку с красной полосой и жёлтой полосами, а также надписью: «равнинный фестрог, 1 уровень». Все особи кроме одной имели единицу, тогда как обладатель двойки возглавлял выживших.
Рычание усилилось. Оценив свои шансы, я принял решение.
— Хороший фестрог! Какой хороший! Какая умная мордочка!
Вожак приготовился прыгнуть, когда я прыгнул первый, ударил его по плоской башке изо всех сил, а потом добавил другой рукой, — в которой был зажат кусок мяса.
— Сидеть!!!
В тот миг у меня задрожали кости, и эта дрожь выплеснулась в землю, раскатилась вокруг. Злобные уродливые существа дёрнулись в едином порыве, прижали огрызки хвостов, обвислые уши; их вожак был особенно ошарашен, крохотные глазки лезли из-под надбровных валиков, а язык елозил по морде, слизывая кровь.
Что это вообще было? Впрочем, нельзя терять момент, Древние ведь как-то так приручали своих домашних зверей:
— Я ем первый! — Мясо мёртвого фестрога затрещало на зубах. — Потом ты!
Я ткнул кровоточащим куском вожаку в морду, продолжая держать зрительный контакт. Он с жадностью ухватил плоть сородича.
— Потом едят все остальные.
Вернувшись к телам, я снова откусил, бросил кусок вожаку, ещё один — случайно выбранному фестрогу. Когда к мясу устремились двое, я зарычал на того, кому оно не предназначалось. Спустя, наверное, час эти уродливые гулеподобные животные терпеливо ожидали своей очереди.
В голове раздался голос:
«Внимание! Тиамара отметила ваши таланты в обращении с братьями меньшими! Вы получаете достижение «Вожак Стаи»!»
«Внимание! Тиамара дарует вам своё благословение! Отныне фестроги видят в вас сородича!»
Я взглянул на уродцев.
— Кто такая Тиамара?
Они свесили чёрные языки и шумно дышали, глядя на своих погибших сородичей, всякая ерунда фестрогов не занимала.
— Ешьте.
И начался шумный пир.
Я взобрался на высокий могильный камень, убедился, что никто не подкрадывался, и развернул одну из иконок. Пиктограмма на ней изображала древнюю бумажную книгу с закладками. Под общим названием «Журнал», скрывалось несколько разделов, отмеченных разноцветными закладками. «Заклинания», собственно, «Журнал», «Лог» и «Энциклопедия». Первая закладка меня ничем не порадовала, ибо никаких заклинаний — что бы это ни было — там не нашлось. В «Журнале» творилось что-то непонятное, мелькали в полном хаосе строки без смысла и пользы. Страница «Лога» была черна и пуста. Зато «Энциклопедия» пребывала в порядке, хотя и не блистала богатством. Были разделы: «Боги», «Локации», «Чудовища». Ещё были «Новые статьи», последняя из которых звалась «Тиамара». Информации оказалось немного:
«Тиамара — Госпожа Стай, Матерь Чудовищ; богиня-покровительница всех живых, диких и малоразумных, дарующая плодородие, празднующая жизнь; моральный ориентир: хаотично-нейтральный».
Богиня, значит? Нифтар привнёс в свой мир предрассудки Древних? Как-то по-детски… впрочем, кто вправе указывать творцу, как ему творить? Можно лишь давать оценку. И пока в его игрушечном мире эта условность мне помогала, я намерен был пользоваться ею, как только смогу. Что там делали Древние со своими выдуманными друзьями?
— О великая Тиамара, Матерь Чудовищ! Смиренно благодарю за то, что обратила на меня внимание! Да будут чресла твои бесконечно плодородны, а дети — многочисленны! Не говоря уже о том, что я сам твоё дитя. Вероятно.
Почувствовал себя полный и беспросветным субстанцем.
Я попытался свистнуть фестрогам, но язык гуля плохо для этого подходил. Зато им оказалось удобно громко щёлкать. Уродцы, глодавшие кости, подняли головы.
— За мной.
Путь по Великому Погосту — а именно так называлось место моей ссылки — мы продолжили вместе. Он описывался в «Энциклопедии» как величайшее кладбище Галефрата — самоназвание «Нового Мира» — и являлся домом для огромного числа чудовищ, но прежде всего, самых разнообразных, — гулей.