Гуль
Шрифт:
Не стоит себе врать: будучи достаточно голодным, я запросто съем человеческую плоть. Я видел гулей за этим процессом. Я испытаю наслаждение, которого не испытывал прежде. Не будет ни рвотных позывов, ни боли в животе, ни сожалений. В момент трапезы не будет ничего, кроме наслаждения. Теперь меня не сильно и пугало, что, отведав плоть, я навсегда останусь гулем. Раньше я думал только о себе, теперь за меня страдали другие люди. Теперь я противился по другой причине. Это было… Я будто должен был предать человечество. Его ценности, историю, основы. Принять игру Игната — значит перечеркнуть
У меня оставались сутки. Сутки, чтобы всё решить.
Утром я навестил Настю. Мы провели вместе несколько часов, а затем пришел психолог. Я поцеловал её и пожелал скорее прийти в себя. Сам же я отправился в магазин бытовой химии и заказал домой доставку. В перечень входили километры полиэтилена, чистящие средства, щетки, ёмкости. Мне предстояла большая уборка. Кирилл сообщил, что задержится в своём научном центре на весь день. Его голос был возбужденным и чуточку довольным. Появились первые сдвиги.
Поднимаясь по лестнице домой, я разговаривал по телефону с Борисом:
— Нет, у меня не получится. Я нанял репетитора и сейчас с головой погрузился…, — я остолбенел, поднявшись на свою лестничную площадку. — Я перезвоню. — сказал я и кинул трубку.
— Тимофей Кононов?
— Да.
— Привет. Не против, если мы войдём и немного побеседуем?
На лестничной площадке меня ждали мужчина и женщина. Они были полицейскими, хоть и носили гражданскую одежду. Я вспомнил её. В ту ночь, когда я выходил из полицейского участка, она проходила мимо, остановилась и странно на меня посмотрела.
— Майор полиции, Сотникова, — сказала она и показала удостоверение. — Это мой коллега — капитан Зимин.
Мужик с квадратным лицом и густыми бровями держал руки в карманах и смотрел на меня.
— Не бойся, Тимофей! — она положила руку мне на плечо. — Мы лишь зададим пару уточняющих вопросов и…
— Может, я лучше приду чуть позже в участок, а то у меня совсем нету времени и…
— Пять минут, — она улыбнулась и показала раскрытую пятерню. — И мы уйдём, обещаю!
— Ну, ладно.
Дав себе команду успокоиться, я расслабил руку, чтобы та перестала трястись, и с третьего раза попал ключом в замочную скважину. Толкнул дверь и первым вскочил в коридор. Дверь в лабораторию была открыта. Прямо с порога можно было увидеть…
— Извините за бардак, — сказал я, прошел по коридору и закрыл дверь в лабораторию.
Полицейские вошли следом и осмотрелись.
— Проходите туда, — я показал в свою комнату.
Я встал возле двери и ждал, пока они войдут. Так я чувствовал себя безопаснее. Как будто я мог запустить их внутрь, а затем перекрыть дверь и контролировать проход. Мой план тут же рассыпался. Майор Сотникова последовала моему приглашению, а Зимин встал рядом и кивком приказал заходить вторым. Спорить было бессмысленно.
— Я могу сесть? — спросила Сотникова.
— Да, конечно.
— Спасибо.
Она отодвинула от стола стул, подтащила его к дивану и поставила напротив. Затем посмотрела на меня, улыбнулась и пригласила садиться на мой же диван.
Сотникова достала чистый лист бумаги, положила на папку и взяла ручку. Приготовившись, она посмотрела на меня и улыбнулась:
— Несколько вопросов, ладно?
— Хорошо.
— Но прежде…, — она посмотрела на Зимина, а потом опять на меня. — Ты знаешь, Тимофей, все сотрудники нашего участка остались под большим впечатлением после случившегося в торговом центре.
— Я и сам.
— Правда? — она слишком наигранно склонила голову. — Ты и сам не ожидал, что у тебя хватит смелости?!
Зимин наконец вошел в комнату, подошел к шкафу и принялся рассматривать корешки книг. Я криво улыбнулся Сотниковой и пожал плечами.
— Я несколько раз пересмотрела записи с камер наблюдения и должна сказать, что ты действовал очень… очень хладнокровно! Отсюда у меня сразу и появился вопрос: что ты делал на той свалке с бандитами?
Лицо Сотниковой вдруг сделалось серьёзным. Она подалась вперёд. Я проглотил слюну:
— Простите?
— Забавно вышло, — дружелюбный оттенок в её голосе исчез. — Если бандиты, пытающиеся отжать часть мусорного бизнеса у Коваля, вывозят тебя на свалку, то логично предположить, что ты работаешь на Коваля, и таким образом они хотят на него надавить — через тебя.
— Я не понимаю о чем вы.
— Но Коваль же не совсем идиот, чтобы работать с подростками?! — она положила ногу на ногу, поправила на них папку, а сверху положила руки. — Я бы ещё поверила, если бы ситуация была в корне противоположная. А потом случается то ли авария, то ли стычка. Бомжи рассказали об упавшей с серпантина машине. Никто никуда не заявляет, и нам всем от этого только спокойнее. Мы все прекрасно понимаем, что бизнес, которым заправляет Коваль, пошатнуть можно только из высоких кабинетов. Все эти мелкие жулики, пытающиеся кого-то пугать или терроризировать, заканчивают одинаково. Почему я это рассказываю?
— И почему? — я пытался совладать с эмоциями и выжидал момент, чтобы незаметно вытереть капельку пота на лбу.
— Я рассказываю о том, как я рассуждала. На этих придурков со свалки мне срать с высокой колокольни. На записях мы увидели только как машина въехала на свалку, но не выехала. Пассажиры ушли раздельно. Ну и фиг бы с ним! Мелкая разборка, все живы, нет заявлений, нет проблем. Подросток? Да и чёрт с ним с этим подростком! Мало ли, как жизнь его крутанула. Ну оказался в ненужное время в ненужном месте. Бывает. Тут-то я свою цепочку причинно-следственных связей и оборвала. Стало неинтересно. А потом подросток со свалки появляется в моём полицейском участке. И это уже интересно. Интересно ведь?