Гуляла смерть в фате венчальной (сборник)

Макеев Алексей Викторович

— Хорошо, посторожу, — согласился тренер. — И пусть только попробует бежать! Я ему с таким удовольствием еще раз врежу… Он, гад, мне дельтаплан сломал, так что у меня к нему свой счет.

Гуров подобрал пистолет, и они двинулись вниз по реке. Как и предполагал Гуров, идти оказалось чуть больше часа. Впереди показался мост,

а за ним — огни поселка. Здесь уже действовала сотовая связь, и Гуров смог дозвониться до лейтенанта Касыгова. Было уже за полночь, он думал, что лейтенант спит, но это было не так. Касыгов откликнулся бодрым голосом и сообщил, что только что вернулся в Тырныауз. Причем не один, а с арестованным Скрынниковым. Того сняли с автобуса уже возле самого Нальчика.

— Ну, придется тебе еще раз в сторону Нальчика прокатиться, — объяснил Гуров. — Тут у меня Молчанов, надо бы его тоже доставить к месту допроса.

— Я мигом, — пообещал лейтенант.

Спустя полчаса подкатил полицейский «уазик», куда они все и погрузились. И вскоре Гуров с удовлетворением проследил, как за бывшим первым заместителем главы компании закрылась дверь камеры.

— А вы теперь куда? — спросил его Касыгов. — Может, здесь, в отделении, переночуете?

— Да, наверно, придется, — согласился Гуров. — А еще мне вот надо товарища до утра пристроить.

И он кивнул в сторону Муравьева.

— А что за товарищ? — спросил лейтенант. — Ваш помощник?

— Да, — отвечал Гуров. — Очень хороший помощник.

— Что ж, и для него диванчик найдется, — пообещал лейтенант. — А потом утром все же придется ехать в Нальчик. Пришло распоряжение начальства: обоих задержанных этапировать туда, в местный СИЗО. Там будет проходить следствие, там и судить их будут. По месту совершения преступления. Вы, наверно, тоже захотите в допросах участвовать?

— Нет, лейтенант, не захочу, — отвечал Гуров. — Понимаешь, у меня сегодня отпуск заканчивается.

Завтра уже на работу надо выходить. Так что некогда мне больше вашими горными вершинами любоваться, надо в Москву ехать. Давай сделаем так: ты мне дай сейчас компьютер, я сяду и напишу свои показания. Они вам в ходе следствия пригодятся. А еще вам очень поможет вот он, Сергей Александрович.

И он кивнул в сторону Муравьева.

— Это для тебя — поистине бесценный свидетель, — объяснил Гуров. — Он тебе сейчас передаст диктофон, на котором записаны все показания обвиняемого Молчанова. Ну, и потом он сможет сам засвидетельствовать, что все это на самом деле говорилось. И при каких обстоятельствах. Думаю, этих показаний будет вполне достаточно, чтобы обеспечить этому нашему менеджеру пожизненное.

— Что, Сергей Александрович, не пожалеешь своего диктофона? — спросил он, обернувшись к тренеру.

— Жалко, конечно, своих записей, — признался тот. — Там ведь у меня последний концерт Окуджавы записан, Городницкий… Но ради такого дела — не пожалею. Нате, берите, приобщайте к делу.

— Спасибо, конечно, — с некоторой растерянностью произнес Касыгов, принимая диктофон. — И помощью товарища я, конечно, воспользуюсь. Только странно все-таки. Вы всю работу выполнили, два преступления раскрыли — и уезжаете.

— Ничего, работа наша такая, — отвечал Гуров. — Не на сцене работаем, нам аплодисменты не нужны.

…Спустя два часа Гуров наконец закончил записывать свои показания. Он позвал дежурного (Касыгов уже ушел), показал ему нужный файл, объяснил его значение. После этого вышел из здания отделения и оглянулся. Уже светало. На вершины гор легли первые лучи восходящего солнца.

— Да, среди такой красоты и умирать, наверно, легче, — вслух произнес Гуров. — Но жить все-таки лучше.