Гуляния с чеширским котом

Любимов Михаил Петрович

— На что ты намекаешь? — спросил совершенно трезвый Кот. — Да ни один добропорядочный Чеширский Кот никогда не ловил мышей! Впрочем, я не против съездить в другой паб, мне надоело в этом «Кабане»!

Немедленно в «Майкл и сапог»! Взглянуть хоть одним глазком на осколок прошлого… Выскакиваю из «Кабана» и попадаю в толпу юношей, они громко хохочут и пританцовывают, заливаются смехом, не надо мной ли смеются? Над чем смеетесь? Над собой смеетесь, подлецы, вот распустились, гады, никакой управы! («…Холодный характер их мне совсем не нравится. «Это вулкан, покрытый льдом», — сказал мне, рассмеявшись, один французский эмигрант. «Но я стою, гляжу, пламени не вижу, а между тем зябну»» — это мой Карамзин.) Где же этот лед? Где сдержанность? Где такт?

— Такси! — я даже топаю ногой от злости.

На такси мой паб находим сравнительно быстро, но я никак не могу выйти: ручка так хитро запрятана, что даже трезвому

не отыскать.

— Так мы тут час проваландаемся… — ворчит таксист и помогает мне выбраться.

Но я благодушен и мурлычу под нос песенку Лаймы Вайкуле:

По улице Пикадилли Я шла, убыстряя шаг. Когда вы меня любили, Я делала все не так…

Боже, где же мой Кот? Спьяну я его не посадил в такси… Где же Кот?

— Да здесь я, здесь! — говорит мне Улыбка. — Проехался на бампере, и, должен сказать, это гораздо приятнее, чем сидеть в салоне!

Хорошо! Черт побери, где я? Совершенно другой район и совершенно другой паб, он только внешне напоминает «Майкл и сапог», а на самом деле это «Крыса и попугай»! А какая, собственно, разница? И в «Крысе» совсем неплохо…

— Ты хоть бы мне заказал валерьянки! От твоего виски у меня изжога, — ворчит Кот.

Я заказываю двойную порцию валерьянки и двойной скотч себе, воспоминания накатываются огромными, штормовыми волнами, перевертывая наболевшую душу…

Так и дали по заднице

Эта была самая настоящая Жар-птица.

И порхала, ослепляя сказочно-живописными крыльями, на сборище квакерского комитета Запад — Восток, где собирались отнюдь не насупленные патеры, а мобильные журналисты, дипломаты и чиновники Форин-офиса, главным образом из отдела исследований — гнезда спецслужб. Там время от времени читали лекции яйцеголовые и высоколобые о всеобщем мире и других высоких материях, а после подавали чай с крекерами, и присутствующие знакомились и живо обменивались своими впечатлениями.

— Рад познакомиться. Батлер.

Мы обменялись улыбками, рукопожатиями и визитными карточками.

Высокий, худой как жердь, с чуть насмешливым взглядом сверху вниз, с умными невыразительными глазами, прикрытыми скромными очками, в темном костюме с галстуком в горошек (а la «бабушкина юбка»). Когда из визитной карточки я узнал, что Айвон Батлер руководит отделом коммуникаций Форин-офиса, то оторопел: жар-птиц такого полета мне раньше не доводилось встречать, не редкостью были надутые от собственной важности партийные лидеры и министры, но что значил для разведки даже сам премьер-министр по сравнению с главным командиром шифровальщиков? [103] И я ухватил жар-птицу за хвост и намекнул на желательность будущего общения. За чашкой бодрящего «Лапсанг Сушонга» мы покалякали секунд тридцать, не больше — я боялся, что остальные любители чая могут подметить мой повышенный интерес, а это — конец разработки. И снова удача: оказалось, что мы чуть ли не соседи и живем рядом с Гайд-парком, где Батлер прогуливал своих детей.

103

Чтобы понять меня, следует припомнить шифрмашину «Эни-гма», с помощью которой британцы раскалывали шифрпере-писку Абвера, а потом, гады, после нескольких лет работы дешифровали некоторые наши телеграммы и чуть не арестовали нашего агента, шефа американского департамента Фо-рин-офиса Дональда Маклина.

— Неужели находите время гулять с детьми в рабочие дни? — вроде бы наивный вопросик.

— Увы, только в субботу… утром.

Значит, в субботу, зарубим на носу: в субботу! Пришлось отменить традиционный выезд на рынок Портабелло, где закупали по дешевке овощи-фрукты, и после завтрака вместе с женой выкатить сына в коляске в Гайд-парк, — здоровая советская семья на прогулке, любо-дорого посмотреть. И снова удача: долговязая фигура у озера Серпантайн в вельветовых брюках, словно изжеванных коровой, в стареньком свитерке, естественно, небритый. Это вам не чопорная Вена, где в выходные дни мужчины выряжаются в лучшие костюмы и галстуки и непременно прикрывают свои желтые лысины венскими шляпами, а дамы напяливают на себя дорогие платья и даже тусклую таксу облекают в модную попону. Трое маленьких детей (а может, и меньше, может, от счастья у меня двоилось и троилось) и очень говорливая, замученная своим выводком жена,

к тому же ирландка (nota bene: а вдруг мамаша тайный член Ирландской Республиканской Армии, ненавидевшая Англию, а потому и готовая на всё?).

Состоялся эдакий галоп ничего не значащих фраз и сладких улыбок. В Центр полетела победная реляция: мол, на контакт пошел, не убежал, как заяц в кусты, и это при шумной кампании шпиономании, когда каждого честного советского дипломата подозревали в кознях против Альбиона.

Тут на футбольное поле резво выбежал Центр, который традиционно воевал с резидентурой, всегда учил, выискивал слабину и ставил под сомнение любую инициативу. Центр сделал тонкий пас: действия резидентуры одобряем (ура! ура! значит, старлею в срок дадут капитана!), всё дело представляет огромную государственную важность и поставлено на особый контроль (это означало, что доложено самому председателю КГБ).

К следующему оперативному выезду с коляской в Гайд-парк я уже проинструктировал жену, чтобы она не просто улыбалась, как королева, и сыпала любезностями, но и поговорила с ирландской супругой о политике (к сожалению, сын еще не обрел дара речи, иначе я поручил бы ему разрабатывать детей). Все прошло идеально. Очередное единение душ приняло неожиданный оборот: мы разговорились о западной философии (известно, как рубили мы ее саблями и кололи пиками, скача на славных конях марксизма, хотя никто ничего не читал), и Батлер порекомендовал мне изучить английского философа Уайтхеда.

— У меня есть томик, я сейчас его вам дам. Мы идем домой, не заскочите ли на секунду?

Разумеется, я заскочил и взял томик мудреного автора (много раз открывал и почти тут же закрывал, не в состоянии врубиться в текст), в квартире царил страшный кавардак, Айвон Батлер предложил мне виски, но я отказался и вернулся в семью, дышавшую гайд-парковскими кислородами.

Подробная реляция в Москву. После долгой паузы, вызванной, очевидно, глубокими раздумьями и сомнениями, Центр похлопал резидентуру по плечу и выдал на-гора инициативу: Батлер ведет себя совершенно не так, как полагается чиновнику его ранга и засекреченности, об этом свидетельствуют встречи в Гайд-парке и особенно приглашение домой. Не исключено, что он вынашивает предложение о сотрудничестве с нами. Далее Центр изложил свой дерзкий план: мне следовало пригласить Батлера на уик-энд в приморский городок Гастингс, находившийся рядом с посольским «домом отдыха», куда мы ездили по фиксированному маршруту без предварительного уведомления Форин-офиса, как было положено делать во всех остальных случаях. Предписывалось остановиться в гостинице и там раздавить с фигурантом бутылку водки, не обыкновенной, без которой на Руси нет жизни, а с психотропными примесями. Перед процедурой мне надлежало принять таблетку, которая спасает от выпадения из реальности, исповедей и истерик, приготовиться к искреннему монологу расслабленного Айвона о его истинных намерениях и обо всех загадках английских шифров. Всю застольную беседу записать для страховки и последующего анализа на магнитофон и, конечно, помнить о когтях английской контрразведки, мастерице подкладывать свинью, и потому проявлять повышенную осторожность: может быть, мой новый друг связан с МИ-5 [104] .

104

Ох уж это «может быть»! Кто же на таком сверхсекретном посту не связан с контрразведкой или просто в ней не состоит?

Только после этой депеши с припиской, что вся операция продолжает находиться на личном контролер) у Самого, я смог оценить глубину дьявольской хитрости Центра и хитроумность западни: сначала поддержали, обласкали, затянули в игру, затем поставили невыполнимую задачу: отказаться — расписаться в трусости, выполнять — чистый идиотизм, сопряженный со скандалом. Как будет выглядеть приглашение солидного чиновника в Гастингс на ночь? Уж не и одном ли номере гостиницы мы должны поселиться? [105] Интересно, какие глаза сделают в регистратуре у нас за спиной? Не призовут ли полицию для проверки на «голубизну»? Допустим, приехали, удобно устроились в номере за целебной бутылкой, мой ласковый и нежный зверь принимает первую рюмку. Какой будет эффект? Ведь психотропные препараты одних расслабляют, а других приводят в ярость, и они начинают кусать собеседника, царапать ему физиономию и вполне могут выбросить в окно…

105

Скромный англиканский священник Джон Донн:

«Дуреха! сколько я убил трудов,

Пока не научил, в конце концов.

Тебя — премудростям любви…»