Шрифт:
Открывать кошачьи консервы в темноте непросто и даже опасно. Стив порезал мышцу большого пальца о крышку, когда попробовал проделать это впервые, одиннадцать дней назад. Теперь, когда у него был опыт и навык движений, он открывал банку за несколько секунд. Тем не менее он был осторожен. Он на себе убедился, что приготовление ужина для животного может быть рискованной работой.
Он размял вилкой содержимое банки «Purrfect» со вкусом печенки и раскидал тошнотворную массу по лужайке. Он до сих пор не мог поверить, что ежи могут такое есть, но каждую ночь кто-то всё съедал.
Целая семья
Этим вечером, однако, это было не последнее его задание за день, так как он взялся за дополнительную работу, за которую по его стандартам ему заплатят невероятно много. Часы работы были странные, с одиннадцати вечера до половины второго ночи, но ему было все равно. Это была постоянная и регулярная работа и на те деньги, что он получит с нее и других своих работ, он вполне мог бы спокойно жить. В первый раз с тех пор как он бросил школу почти три года назад, он будет независим от своих родителей. Он больше не будет бременем для них. Они не смогут больше докапываться до него дома и заставлять его чувствовать себя таким бесполезным и унылым.
Он положил открывашку в карман своей кожаной куртки, бросил пустую банку из под консервов на кучу таких же в мусорное ведро у дома, затем некоторое время стоял, наблюдая за пустой лужайкой.
До сих пор он не видел ни одного ежа. Он подозревал, что они все равно ушли, возможно, потому что не было их поклонников, которые бы сюсюкались с ними. В любом случае это была не его проблема; он делал то, за что ему платили, не его ошибка, что эти неблагодарные маленькие негодники взяли и сбежали.
Что-то задвигалось в цветочной клумбе, окружающей лужайку, шурша сухими листьями умирающего однолетника. Он смотрел и ждал. Мягкие звуки продолжились, но ничто не появилось. Все равно было слишком темно, чтобы что-то увидеть.
«Это соседская киска», подумал он. «Ждет, когда я уйду».
Он засунул руки в карманы и пошел.
Ему нужно скоро быть на своей новой работе в Ситон Хауз на другом конце Бакстона. Мистер Стук, его работодатель, просил его «прийти пораньше, чтобы получить наставления». Он говорил так постоянно, как формуляр из социального страхования. Это беспокоило Стива. Ему нравилось ладить с людьми, на которых он работал. Он надеялся, что Стук не будет странным клиентом.
Стив до этого никогда не был в Ситон Хауз. Мистер Стук по неизвестным причинам проводил с ним собеседование в доме у родителей Стива. Он задавал много детальных вопросов, в основном о том, насколько силен и в какой спортивной форме Стив находится, а также настаивал на предоставлении рекомендаций от предыдущих работодателей. Было странно разводить столько суеты вокруг приема на работу ответственного за животных, как Стив сам себя называл в объявлении, которое разместил в Buxton Advertiser.
Он дважды прошел мимо дома, пока не нашел его. Тот был полностью скрыт от дороги полутораметровой стеной, обнесенной изгородью из высоких и темных хвойных деревьев.
Это был огромный дом. Стив ничего не понимал в архитектуре, но дом выглядел старым, более древним, чем окружающие его здания. Дом был размещен в центре небольшого леска. Только силуэт крыши и несколько труб дымохода, смутно проявлявшиеся в отблесках лунного света, позволяли его увидеть. Дверного кольца не было, и Стив с трудом нашел звонок. Он нащупал его в итоге, большая старомодная кнопка, окруженная полированной деревянной рамкой сантиметров пятнадцать в диаметре. Пальцами он мог чувствовать вырезанную надпись и догадался, что там написано «Нажми». Он нажал.
Дверь открылась почти моментально, что было удивительно, но затем он вспомнил, что его ожидают. Молодая женщина смотрела на него сверху вниз с высоты двух ступенек. Она щелкнула языком таким образом, что это звучало как вопрос.
— Стив Кейв, — представился Стив.
— Нянька для питомцев?
— Мистер Стук просил меня прийти пораньше.
— Все верно, — согласилась девушка. — Входите. Когда она отошла, он заметил, что она сильно хромала. Она с трудом ставила правую ногу на землю.
Он вошел в холл. Девушка повела его вверх по крутой и широкой лестнице. Ковер местами был порван в клочья, и он споткнулся и чуть не упал.
Девушка сказала:
— Смотрите под ноги, — что было легко сказать, но непросто сделать, так как лампы наверху не давали достаточно света, чтобы видеть, куда он наступал. Он с осторожностью цеплялся за перила и думал: «Стук — явно скряга, несмотря на те деньги, что он обещал мне платить».
Она открыла дверь на первом этаже и вошла в полностью темную комнату. Он последовал за ней, вдруг чувствуя себя неуютно, боясь удариться коленями обо что-то. Девушка стала невидимой, но потом, скорее всего, нашла выключатель, так как ее лицо внезапно проявилось в лучах слабого света, идущего от круглого отверстия в лампе с абажуром. Она взглянула на него (подтверждая то, что он подозревал, что она выглядела странно, но привлекательно), сказав:
— Подождите здесь, он скоро придет, — и вышла, закрыв дверь за собой.
Стив опустился в кресло и попытался расслабиться. Это было непросто. Кресло было обито старой, совершенно иссохшей черной кожей, твердой как дерево. Подушек не было. Он вытянул ноги и чуть было не выскользнул из кресла. Он сел ровно и огляделся. Он был в большой комнате с высоким потолком, скудно обставленной большой, грубоватой, неуклюжей мебелью. Не антикварной и необычной, как он видел в магазинах, а просто уродливой и тоскливой.
Он чувствовал, что с комнатой что-то не так, но ему понадобилось минуты две, чтобы понять, что именно. Затем он заметил, что на стенах нет ни одной картины, а на поверхностях стола и шкафов нет никакого орнамента. Действуя интуитивно, он подошел и открыл один из шкафов. Он был пуст. Они все были пустые.
Он опустился на колени и посмотрел внутрь одного из шкафов. В этот момент он почувствовал, как будто что что-то прыгнуло ему сзади на шею. На мгновение острая боль пронзила позвоночник. Он выругался, поднялся и потер потревоженное место. «Спазм шейных мышц», он подумал, «что бы это ни значило».