Гуманитарное знание и вызовы времени
Шрифт:
Таким образом, гуманология зеркально симметрична по отношению к антропологии, поскольку обе эти дисциплины обращаются к пороговой ситуации человека на границах с природной и технической средой. Предмет антропологии – человечество, вырастающее из природы; предмет гуманологии – человечество, врастающее в технику, которую оно само создает.
Гуманология имеет дело с человеческим в плане его интеграции или контраста с машиной. Гуманология изучает то, что остается человеческого в человеке после присвоения его разумных функций мыслящей машиной, и то, что происходит с машиной по мере ее поумнения и очеловечивания. Гуманология – это экология человека, но вместе с тем и антропология машины, т. е. наука о взаимном перераспределении их функций, о технизации человека и гуманизации техники. У слова «человекообразный» появляется новый референт – машина. Раньше нелепо было прилагать меру и понятие человека к таким приборам, как паровая машина, рычаг или телескоп, поскольку они имитировали и усиливали лишь отдельные функции человеческого организма (рука, глаз и т. п.). Но мыслящая машина, которая начинает усваивать одну из основных функций мозга, вычислительную, уже достойна называться человекообразной, даже если внешне она не похожа на человека.
Таким образом, гуманология возникает вследствие перехода человека в новую, активно-эволюционную, искусственно-техническую фазу развития. Человек уходит в прошлое как биовид и переходит в будущее как техновид, мыслеформа, киберорганизм (киборг), свободная генетическая и / или технологическая фантазия. Предмет гуманологии – это человеческое, которое остается за пределом машины, и человеческое, которое интегрируется в машину.
Двуединство гуманологии отражает двунаправленную эволюцию самого человека как natura naturata и natura naturans, как природного творения и творца второй, искусственной природы (культуры, техники). Человек одновременно экологизируется – как природное творение и технизируется – как творец автономных форм искусственного разума. Судьба человеческого в перспективе этих радикальнейших трансформаций – развилка между биозаповедником и техновселенной [226] .
226
Разумеется, нельзя исключить и третьего варианта: будет найден счастливый синтез биологического и технического, который позволит жизни не отставать от разума, сопутствовать ему в скорости информационных обменов и вселенской экспансии. Возможно, что генетика окажется медиатором между органической природой и техническим разумом, позволяя создавать новые формы жизни, обладающие бессмертием, бесконечной информационной емкостью и физической приспособляемостью, способные к быстрой эволюции. Этот вариант, обсуждавшийся еще С. Лемом в «Сумме технологии» (Lem S. Summa technologiae. – Krakow: Wydawnictwo Literackie, 1964. – 501 s.), заслуживает отдельного рассмотрения, которое выходит за рамки данной статьи.
Соответственно возникают два направления в гуманологии:
эко-гуманология – о человеке как выходце «консервативной», природной среды, страдающем, смертном существе, физически несовершенном, творчески одаренном, культурно дерзающем; о специфике человека, не сводимой к машине;
техно-гуманология – о функциях человека, передаваемых машине, интегрируемых в новых техно-организмах, способных к дальнейшему самостоятельному развитию и все менее зависимых от их прародителя, homo sapiens.
Человек – биологически и интеллектуально ограниченное существо: у его органов чувств узкий диапазон восприятия, у его мозга слабая память и медленный темп переработки информации, у его тела ограниченный запас выносливости и краткий срок жизни, и все это сокращает эволюционный потенциал человека как вида. Возможны, по крайней мере гипотетически, более успешные, конкурентоспособные формы искусственной жизни. Переступая границы своего вида, человек становится одновременно больше и меньше себя. Меньше, потому что он уже не краса и цель творения, не пик эволюции, каким воображал себя с эпохи Возрождения, но только точка перехода от органической к технической эре, от мира природы к миру культуры, где возникают все более свободные от него, самодействующие системы разума. С другой стороны, человек превосходит себя в своих сверхчеловеческих созданиях. Происходит одновременно истощение, исчерпание человека как отдельного вида и распространение человеческого за его биологический предел.
Подобно кенозису Бога, который воплощается в слабой, смертной человеческой плоти, чтобы наделить людей даром обожения, люди истощают себя в своих творениях, мыслящих машинах, чтобы передать им свою человечность, способность мыслить, свою мечту о бессмертии, всезнании и всемогуществе. В XXI в. гуманитарные науки могут пережить кризис, подобный кризису теологии в XX в. Кенозис Бога, его самоистощение в человечестве дальше переходит в кенозис человека, его самоистощение в новейших технологиях.
Гуманология и есть попытка осмыслить эту перспективу «творческого исчезновения» человека. Наряду с «а-теологией», которая исследует Бога в формах его отсутствия, молчания, неучастия и даже «смерти Бога», можно представить себе «а-гуманитарное» исследование, которое рассматривает феномен человеческого в его отчужденно-опустошенных и даже деградированных формах, таких как порожденные дурным намерением или ошибкой колонии компьютерных вирусов. Гуманология тем самым переступает предел гуманитарных наук, которые имели дело с «человеческим, слишком человеческим». Само человеческое ставится под вопрос, проблематизируется в этой новой теоретической модели. Но тем самым человеческое и обнаруживает впервые свой подлинный масштаб – способность создавать нечто, независимое от своего создателя [227] .
227
О гуманологии в контексте других методологических проблем гуманитарных наук см.: Эпштейн М. Знак пробела: О будущем гуманитарных наук. – М.: НЛО, 2004. – 864 с.; Epstein M. The transformative humanities: A manifesto. – N.Y.; L.: Bloomsbury Academic, 2012. – 318 p.
А. Ю. Алексеев. Когнитотехнологические проекты искусственной личности
В современных исследованиях искусственного интеллекта (ИИ) особое значение придается проекту искусственной личности (ИЛ). Проект изучает способы компьютерной реализации систем, которым наблюдатель (человек, группа людей, коллектив экспертов) атрибутирует (приписывает) сознание, самосознание, свободу воли и другие персонологические параметры, например способность к моральному вменению. Проект занимает промежуточное положение между: а) проектом искусственной жизни как неотъемлемой части исследований нано– и биотехнологий, обеспечивающих компьютерную реализацию феномена биологической жизни; б) проектом искусственных обществ – компьютерного фундамента информационных и социокультурных технологий, в которых изучается общественная жизнь, начиная от материально-производственной сферы и завершая религиозными верованиями.
Проект искусственной личности начинает широко обсуждаться с середины 1990-х годов на симпозиумах, конференциях, в статьях, книгах, научно-исследовательских работах. Возникновение этого междисциплинарного направления во многом объяснимо факторами общественной жизни. Сегодня сложные компьютерные системы невозможно рассматривать сугубо в техническом плане. Они приобрели социокультурное, «человекомерное» измерение, т. е. погружены в контекст социальных ценностей, мировоззренческих ориентиров, моральных императивов, правовых норм, эстетических канонов и иных составляющих духовной сферы. Явный практический смысл приобрели общие теоретические требования постнеклассической переориентации методологии изучения, построения и развития сложных систем, предложенной в отечественной философской науке (В. С. Стёпин) [228] . Однако в большей мере возникновение проекта искусственной личности обусловлено внутренними технологическими факторами, т. е. достижениями в области искусственного интеллекта как метатехнологии комплекса НБИКС (нано-, био-, инфо-, когни-, социотехнологий) [229] . Отметим то, что совсем недавно комплекс расширился новой составляющей – методологической. Комплекс МНБИКС более правдоподобен, так как непонятно, какая составляющая, помимо методологической, способна отвечать за конвергентное развитие НБИКС.
228
Стёпин В. С. Научная рациональность в гуманистическом измерении // О человеческом в человеке / Под общ. ред. И. Т. Фролова. – М.: Политиздат, 1991. – 384 с. См. также: Алексеев А. Ю. Гуманизм, персонализм и информатика (к общетеоретическим основам моделирования искусственной личности) // Здравый смысл. – М., 1998. – № 3/7. – С. 52–56.
229
По поводу представления технологии искусственного интеллекта как метатехнологии технологий НБИКС см.: Алексеев А. Ю. Четыре лика электронной культуры // Электронная культура: Феномен неопросветительства / Под ред. А. Ю. Алексеева, С. Ю. Карпук. – М.: МГУКИ, 2010. – С. 50–68.
Дефиниции искусственной личности
В зависимости от степени онтологических притязаний к «способу компьютерной реализации» персонологических феноменов выделим ряд последовательных дефиниций «искусственной личности»: 1) имитация; 2) модель; 3) репродукция естественной человеческой личности; 4) креация – создание «сверхличности». В этих определениях в силу принятия постнеклассической установки важен выбор исследовательской позиции относительно «личностности» когнитивно-компьютерной системы. При создании классификации исследователей относительно возможностей компьютерной реализации персонологических феноменов предлагается подход, включающий контекст изучения проблематики философских зомби [230] . Во-первых, философские зомби являются концептуальными двойниками искусственных личностей. Во-вторых, данная классификация более адекватна, нежели широко известное сёрловское деление исследователей на сторонников слабого, умеренного, сильного искусственного интеллекта. В нашем подходе конкретизируется предметная область – изучение не «интеллекта», а более сложных понятий – «сознания», «самосознания», «самости», «я», «личности», «другого».
230
Алексеев А. Ю. Проблема сознания в электронной культуре // Полигнозис. – М., 2010. – № 3(39). – С. 129–141; Алексеев А. Ю. Понятие зомби и проблемы сознания // Проблемы сознания в философии и науке / Под ред. проф. Д. И. Дубровского. – М.: Канон+: РООИ «Реабилитация», 2009. – С. 195–214.
Азомбисты игнорируют тематику сознания в когнитивно-компьютерных исследованиях (А. Тьюринг). Антизомбисты предполагают то, что, воспроизводя сложную кодовую нейрофизиологическую зависимость на немозговом материальном субстрате, мы с необходимостью репродуцируем сознательные феномены (Д. Дубровский). Нейтральные зомбисты предполагают создание компьютерных моделей «квазисознания», которые имеют некоторые эссенциалистские аналогии с человеческим сознанием (Дж. Маккарти). Зомбисты полагают, что мы способны создать своих поведенческих и функциональных компьютерных двойников, не обладающих сознанием (Д. Чалмерс). Неумеренные зомбисты полагают, что все люди – зомби, поэтому стать сознательными мы можем лишь посредством психоделического «расширения» сознания (Ч. Тард) либо тогда, когда заработает система глобального искусственного интеллекта (Д. Деннетт).