Гуманная мизантропия
Шрифт:
«Не дурак» — еще не значит, что «шибко умный». «Не слабак» не значит сильный, «не подонок» не значит добрый. Лучше всего это поясняется на образе Владимира Путина. Явно не дурак. Не слабак. Не злыдень. Но почему-то все добродетели только в такой форме, с частицей «не». Я не знаком с президентом — он может быть что угодно… Я об образе.
Смотрели какую-то юморень по ТВ, чуть ли «Камеди клаб».
— Как ты к этому относишься?
— Как кто?
— В смысле?
— Ну, из какой позиции? Если как ответственный человек, государственный муж — запретить его к черту. Ибо развращает народ. Не
— Но ты же сам смеялся!
— Ну так я смеялся с позиции частного лица… Оно у меня такое… Может быть глупым, вообще уродом… С позиции моей частной морды — пусть будет.
— Ну а вообще как, на самом деле? Запрещать или нет?
— Сначала поставьте меня в позицию…
В 10-м классе одноклассники показывали на девчонку со школы, и шепотом: «А она ебется…». Подразумевалось, что другие — так себя не ведут. На первом курсе вузе сокурсник шепчет про сокурсницу: «По-моему, она еще девочка». Подразумевалось, что остальные — нет. Когда же успело сформироваться новое большинство? Разные люди — типа жизнь знающие, типа сами себе социологи — называли мне совершенно разные цифры периода полураспада девственности, и для девочек, и для мальчиков. Разброс ни хрена себе — как в оценке децильного коэффициента в России. Ну и личные расспросы тут, ясно дело, картины никакой не дают: одно из приличия завысят, другие занизят, большинство — пошлет… А ведь емкая была бы картина, если облепить ее цифирью со всех сторон. Базовая цифра — и десятки вокруг. На разные корреляции. Например, такая цифирь: какой процент завысит себе реальную дату, а какой занизит? Из каких соображений — будут те и другие? Но такое ведь, к сожалению, не мониторится вообще никак?
Почему-то, думая о культурной политике с позиции глобального модератора, мыслишь себя каким-то инквизитором… «Запретить», «не пущать», «откатить назад». С общим пафосом: лучше выплеснуть масс-культуру с чем-нибудь хорошим, чем ничего не трогать. Так, чтобы выплеснуть лишь ее — не получится. Получится лишь, как в СССР. То есть лишить 1 % населения доступа к условному «Дерриде», чтобы 99 % не смотрело всякую херь и рекламные ролики. Чтобы, значит, тотальный маркиз Детсад, лишь бы не рыночное регулирование, не сфера культурных услуг, с ее гоблинизацией населения РФ. Чтоб, значит, сидели мудаки-цензоры с подробной инструкцией, чего душить (умные и творческие в цензоры, увы, не идут). Уж лучше так.
Мысля себя с позиции субъекта в культуре — наоборот: ничего не могу поделать: мыслю себя каким-то, по преимуществу, «сатанистом». То есть я знаю, как раскрутить имидж зла, зло как бренд— в музыке, в кинематографе, в литературе. Это будет психодел, это будет идеология, это будет цеплять и это не будет в чистом смысле «попса». Это будет полуэлитарная вещь. И это, к сожалению, вполне себе творческая задача. Самая естественная из творческих задачв начале 21 века. Кто сказал, что творчество должно быть добрым?
Наверное, только очень хорошие люди могут занимать какую-то третью сторону. А просто неплохие ребята — или чуточку «сатанисты», или чуточку «инквизиторы». Может быть, по соотношения, чего в них больше — Подростка или Отца. Или по тому, куда их вперед позвали.
Я бы вообще представлял себе социальные страты не по доходу. Скорее по функции, или даже по потенциалу к функции. Или по способу получения дохода— так скажем.
«Лоу»— рядовые работающие. Рабочий там. Независимо от дохода. Включенный в индустриальный, или постиндустриальный конвейер — как исчисленная функция, как полностью и заранее данный атом, воткнутый в цепь рутинных автоматических действий (при коммунизме все такие человечки менялись на роботов, это такие проклятые профессии, которые не могут быть призванием вообще никак).
«Миддл»— не рядовые. К офицерским званиям трудовых армий начала 21 века причисляется не только менеджмент, но и, допустим, работник сферы образования (он ведь тоже управляет, он — менеджер развития, или менеджер его видимости), или медийщик, или рекламщик. Т. е. совокупность не столь даже чистых управленцев, сколь приравненных к ним, управленцев сознанием, например. Это потенциально творческие профессии, скажем так. Труд, который может быть представлен как деятельность, ежели постараться.
«Хай-класс», элита— имеющие пассивный доход, значимый для других. По-русски говоря — имеющие капитал, на денежный поток с которого можно не только греть пузо на островах, но и заставлять других чего-то делать.
Суперэлита— имеющие символический капитал, легко переводимый в большой пассивный доход. Тест такой: человек на десять лет уходит из общественной жизни, затворяется, потом возвращается, говорит — «дайте мне миллион». И вот если дадут под имя— у человек такой капитал есть. Кто это? Вряд ли бизнесмены и замминистры — этих забудут. Разве что очень крупного политика, президента — еще вспомнят… Скорее это «звезды», но именно первой величины, то есть те немногие, на которыхработает время, а не против них. И, конечно, традиционная знать в первую очередь. Принц ганноверской династии может попросить себе бабла под имя. Всегда дадут. Догонят, и еще дадут. Не забудут, куда бы он не девался.
Не теми Россия держится, кто «родину любит». Тем более — державу эту, аппараты-администрации… А теми, кто всего-навсего живет по-русски. Это такой пакетный жизненный стиль — правда, я не очень понял, что это такое. Но ход в определении «русскости» таков. При этом не любовь к государству и даже родине — вполне себе могут обретаться в пакете. А могут не обретаться. При этом русский, не любящий Россию как русский, будет явно отличен от русского, который ее не любит, как посторонний. Например, англосакс.
Россия спасется, ко всему прочему — кухонными разговорами и посиделками за нее. Они могут быть абсолютно бесплодны, да. Но тут форма важнее содержания. Просто такие посиделки — и есть часть самой России, их возобновление — ритуал, накачивающий ее идентичность. Этакие мальчики Карамазовы, озабоченные всеобщим под чай или водочку. Можно даже отлить памятник всем участником оных священнодействий — «Они пиздели за Родину». Или: «пиздобол, метающий икру». Я тут почти без шуток. Кончатся углеводороды — сдюжим. Кончится наше священное пиздобольство — кончится наша страна… Я вот с тоской наблюдаю, что оно как-то последние годы — того. Иссякает, что ли. Все как-то за работку больше, или там за культурку. Но это мутация, надо ведь о самом главном. Или я просто удалился от тех компаний, что истинно блюдут ритуал?