Гуманное оружие
Шрифт:
И теперь военные прямо-таки вымогали у президента разрешение на стратегический ядерный удар.
Ощущение недееспособности армии в сложившихся условиях и как следствие – собственной несостоятельности толкало генералов на крайние меры.
Ведь если корабль антропоксенов удастся уничтожить, пусть даже ценой расширения Финского залива аж до Онежского озера, если пришельцы после этого решат не связываться с Землей и уйдут, – то военные будут победители и герои, несмотря ни на какие потери.
А если
Такова была логика военачальников, но ими даже теперь, когда зашла речь о распространении военного положения на всю территорию страны, продолжали управлять гражданские политики. И они задавали резонные вопросы.
Например, где гарантия, что черный корабль подпустит к себе стратегическую ракету, а не собьет ее с той же легкостью, что и тактическую?
Ответ был придуман еще вчера. Надо одновременно использовать много ракет. Если направить их все в одну точку, то есть надежда, что какая-нибудь одна достигнет цели и взорвется. А остальные сгорят в этой вспышке, потому что ядерный заряд – не обычная взрывчатка. Он сам собой не взрывается.
Но предложение выпустить по цели сразу несколько десятков стратегических ракет и несколько сотен тактических производило на гражданских политиков во главе с президентом слишком сильное впечатление.
Они уже готовы были смириться с уничтожением Санкт-Петербурга, но несколько сотен ядерных взрывов в одной точке – это прямая угроза всей жизни на Земле.
И почему-то все, кроме группы генералов ястребиного полета, были убеждены, что эта авантюра в любом случае кончится плохо. То есть либо не взорвется ни одна боеголовка, либо взорвутся сразу все.
– Если не возражаете, будем придерживаться первоначального плана, – предложил президент, когда военачальники насели на него особенно энергично.
Но генералы возражали, и еще как.
Судя по их настроениям, дело пахло военным переворотом. Поскольку без президентского чемоданчика ядерные ракеты не запустить, ястребы готовы были отнять чемоданчик у президента силой.
Когда паника вышибает предохранители в мозгах, люди становятся способны на все. Особенно если они уверены, что точно знают рецепт спасения, а кто-то вышестоящий мешает им применить этот рецепт на практике.
Даже министр обороны – вроде бы гражданский политик – и тот говорил президенту:
– Надо что-то решать. Иначе будет поздно. Ядерная атака на полпути к Москве – не выход. Слишком мало времени на подготовку и всего одна попытка. Случись малейший сбой – и все!
Генеральские демарши президент мог игнорировать и даже подумывал о снятии некоторых военачальников с должности, а удерживался только потому, что момент уж больно неподходящий. Но к мнению министра обороны, своего старого друга и соратника, он прислушивался.
– И что ты предлагаешь? – спросил президент в ответ на эту сентенцию.
– Надо выбирать. Либо эвакуировать Москву и готовиться к ее сдаче, либо наносить ядерный удар немедленно.
Министр обороны сам был из Питера, но после полутора бессонных суток находился, как и все, в неадекватном состоянии. После ультиматума и предутренних панических сообщений с берегов Невы («пришельцы начнут жечь город прямо сейчас!») у него засело в голове, что Санкт-Петербурга больше нет. А если и есть, то это ненадолго.
Все равно пришельцы его уничтожат.
Так не лучше ли самим уничтожить его вместе с пришельцами.
Если инопланетяне будут уничтожены на Земле, то город можно отстроить заново в первозданном виде. Как храм Христа Спасителя. Как Хиросиму и Нагасаки.
А если пришельцы закрепятся на Земле, что тогда толку от нетронутого города, который будет принадлежать им.
И когда пришельцы расширили периметр, когда побежали из-под Питера войска, не подчиняясь приказам, когда стало ясно, что ничего уже не спасти – тогда президент сказал:
– Хорошо. Готовьте удар. В ближайшие часы я приму решение.
62
Когда Мару Киакан объяснила, что варвары, которым вживили личинки Хозяев, превращаются в лояльных антропов и имеют право служить во вспомогательных войсках антропоксенов, мореман Витек, который никак не мог утихомириться, неправильно истолковал слова «имеют право» и пробурчал, кривясь от еще не прошедшей боли:
– Делать мне больше нечего – служить в ваших войсках. Ищите себе других горилл.
Некоторое время назад моряк обозвал Мару Киакан обезьяной, но она приняла это непонятное слово за ругательство, и не сочла нужным выяснять его точное значение.
Но в этот раз он явно имел в виду что-то другое. А языковая база данных толковала слово «горилла» так: «крупный вид обезьян».
Слово «обезьян» было написано по-русски и отмечено гиперссылкой. Пришлось воспользоваться ею и выйти на толкование слова «обезьяна».
«Местные тропические животные, предположительно близкие к нарангуру».
Все было ясно. Перед началом боевых действий разведка собирала в основном сведения, касающиеся армии, политики, экономики, социальной организации и психологии аборигенов. То есть все, что нужно для ведения войны.
Биология к информации первостепенной важности не относилась. Достаточно знать, что планета пригодна для жизни антропоксенов, а все остальное – детали.
А языковая база данных составлялась на основе местной информации – в основном из компьютерной сети. И, разумеется, не слишком внимательно и глубоко обрабатывались второстепенные сведения.