Гумилёв сын Гумилёва
Шрифт:
Фантасмагорический мир «Посещения Асмодея» и «Волшебных папирос» – это Ленинград тридцатых годов, а нарочито литературные имена героев оттеняют грубую реальность. Пьеро после третьего заклятия умоляет Асмодея, как бывалый зэк следователя: «Начальничек, пусти! Я подпишу». «Спасайтесь, черный автомобиль!» – кричит Золушка Принцу и Ваньке Свисту. Город находится во власти сил зла.
Над этой столицей опальной Недаром смеется луна. Недаром здесь бродит печальный И алчущий дух – Сатана.Сатана и его слуги
ГОРОД ЖЕНЩИН
10 марта 1943 года истек пятилетний срок заключения, и Гумилев вышел на свободу. На самом же деле его жизнь поначалу не изменилась. К этому времени Гумилев уже давно имел «ноги», то есть пользовался правом свободы передвижения. Такое право получили в Норильске многие узники, ведь бежать им было некуда – вокруг лагеря тундра, а единственная железная дорога хорошо охранялась. Но и после освобождения Гумилев не мог далеко уехать из Норильска. Еще до начала Великой Отечественной на комбинате стали задерживать освободившихся зэков. После июня 1941-го не только вольные инженеры, но и рабочие (в том числе бывшие зэки) получали бронь. Бывшие заключенные еще много месяцев и даже лет могли работать на стройке, на заводе, в шахте, в геологической партии, наконец. Комбинату нужны были квалифицированные работники, и начальство всеми правдами и неправдами удерживало даже тех, кого должны были призвать в армию. Тут пускали в дело и экономические (приличная зарплата, хороший паек), и внеэкономические средства. Многих после лагеря переводили в разряд спецпоселенцев. Другим и вовсе давали второй срок. Гумилеву повезло, что он не попал ни в одну из этих категорий, но уехать на Большую землю он все равно не мог.
Гумилев вспоминал, как в марте 1943-го подписал «обязательство работать в Норильском комбинате до конца войны». Вскоре после своего «освобождения» Гумилев оказался в составе геофизической экспедиции, которая отправилась в окрестности Хантайского озера – искать железную руду. Тогда как раз возникла идея построить в Норильске еще и металлургический завод, если неподалеку удастся найти хорошую сырьевую базу. Кроме того, в окрестностях озера искали выходы соленых вод, которые считались признаком месторождений нефти. Москва не могла выделить на геологическую разведку ни людей, ни денег, поэтому экспедицию снаряжал непосредственно Норильский комбинат. Специалистов нашли тут же, в лагере, снабдили их аппаратурой, преимущественно самодельной.
В экспедицию Гумилева сманил его друг Николай Козырев. Лев Николаевич без колебаний оставил работу в центральной химической лаборатории и перевелся в геологический отдел. 1 мая 1943 года самолет доставил участников экспедиции на лед громадного Хантайского озера, что на самом юге Таймыра. Начальник экспедиции, инженер-геофизик Дмитрий Григорьевич Успенский был заключенным, как и все ее участники, кроме только что освободившегося геотехника Гумилева и студентки-практикантки Елены Вигдорчик (в замужестве Херувимовой-Лапиной).
Когда Гумилев уверял Эмму Герштейн, будто бы за последний год видел только трех «женщин» – «зайчиху, попавшую в петлю, случайно забредшую к палатке олениху и убитую палкой белку», — он просто обманывал свою давнюю подругу. Елена, единственная женщина
В середине июля 1943-го Хантайскую экспедицию неожиданно свернули. Часть работников вернулись в Норильск, а Гумилев с Козыревым попали в новую экспедицию – Нижнетунгусскую геологоразведочную. Экспедиция искала все ту же железную руду и на этот раз добилась некоторого успеха – удалось найти промышленно значимые скопления железных руд, но их добыча оказалась столь затруднительна, что разрабатывать месторождение не стали ни во время войны, ни после нее.
Экспедиция проходила в условиях исключительно тяжелых. Весной половодье на Нижней Тунгуске превращается в бедствие – вода поднимается на 18-20 метров. Летом наступает время комаров, в августе на смену комарам приходит вездесущая кровососущая мошка. Одежда и накомарники не спасают от гнуса. Кроме того, считает краевед Алла Борисовна Макарова, экспедиции не повезло с начальником. Возглавлял экспедицию А.П.Бахвалов, однокурсник самого Завенягина. Но талантами своего товарища Бахвалов не обладал, он даже не сумел как следует организовать снабжение. Экспедиция при нем нуждалась в оборудовании, в продовольствии, даже в охотничьих лыжах. «Вольняшки» просто бежали из экспедиции, но зэкам, в том числе и бывшим, деваться было некуда. Гумилев и прежде недолюбливал лес, предпочитая ему степь или лесостепь и даже тундру, теперь же он возненавидел эту «зеленую тюрьму».
В сентябре, когда в тайге начинались холодные дожди, экспедицию должны были вернуть в Норильск, но начальство решило иначе: Нижнетунгусскую экспедицию сделали стационарной, то есть она должна была продолжать работу и осенью, и зимой.
Летом 1944-го Гумилева за хорошую работу премировали недельным отпуском в Туруханск, ближайшее к месту работы экспедиции селение.
Точно неизвестно, сколько раз приезжал в Туруханск Лев Гумилев. Нет сомнения, что Гумилев бывал там не только летом, но и осенью 1944-го: в октябре именно из Туруханского райвоенкомата он отправился на военную службу. Гумилев не мог пробыть в городе всё время с лета до поздней осени. Он должен был возвратиться в экспедицию, а затем опять уехать в Туруханск.
А бывал ли он там прежде? Передо мной фотокопия четвертого номера питерского журнала «Мера» за 1994 год. Там историк и филолог Гелиан Прохоров опубликовал письма Гумилева к Василию Абросову, ближайшему другу Льва Николаевича. Письма столь откровенные, что их долгое время не решались перепечатывать. Только на сайте «Гумилёвика» дали несколько фрагментов, больше похожих на цитаты, а сам журнал «Мера» давно стал библиографической редкостью. Публикацию писем предваряла статья Александры Белавской, довольно известного в научных кругах биолога. Именно Белавская и рассказала о первой встрече Василия Абросова и Льва Гумилева. По ее словам, дело было еще в 1943 году. Все сведения о знакомстве и дружбе Абросова с Гумилевым Александра Петровна могла взять только у самого Абросова.
Василий Никифорович Абросов по происхождению – сын грузчика, бывшего крестьянина со Псковщины, а по призванию и по специальности – биолог и лимнолог, то есть специалист по озерам. После тяжелого ранения Абросов потерял руку. Выйдя из госпиталя, Василий, тогда двадцатичетырехлетний молодой человек, уехал в Красноярск, в Сибирское отделение Всесоюзного научно-исследовательского института озерного и речного хозяйства, где он начинал работать еще до войны. Летом 1943 года его послали в командировку в Туруханск.