Гурман
Шрифт:
— Артур! — прохрипел он. — Твою мать! Конечно. Как же я забыл?
Он присел над бесчувственным телом старика и пощупал пульс. Из раны на голове текла кровь, но ее было немного. Жить будет. Егерь снял с гвоздя моток веревки и быстро связал ему руки.
После этого он вытащил из-под стола бутыль мутного самогона, наплескал себе почти полный стакан и, не морщась, осушил его. Покрасневшие глаза Федорыча невидяще уставились в окно.
Разумеется, он видел этого психа. В тот день егерь и два охотника сидели в доме у Вадима Белякова — того самого участкового, который сейчас терзал рацию. Они отмечали его капитанские
По телевизору шел документальный фильм про так называемого Живодера, маньяка, который орудовал в Каменске лет пятнадцать назад. Эта передача не пришлась по душе собутыльникам. Но перед тем как переключить канал, Федорыч увидел лицо серийного убийцы, который содержался в сумасшедшем доме.
Связанный старик, валяющийся в углу кухни, и был тем самым извергом.
Старик?
Егерь истерично хохотнул. Помнится, в программе говорилось, что на момент совершения зверских убийств этому подонку было чуть больше двадцати лет. Тогда он только что окончил какой-то институт. Значит, сейчас ему нет и сорока.
Он снова взглянул на Артура и потрясенно подумал:
«Бог ты мой! Да он лет на семьдесят выглядит!»
Его рука машинально потянулась к рации. Нужно сообщить Вадиму. Пускай едет сюда с нарядом и забирает это чудовище. Как только ему удалось сбежать из психушки?
Федорыч, он же Евгений Рамов, трудился в должности егеря уже двадцать четыре года. На его памяти было как минимум шесть побегов из дурдома. Он лично двоих задержал и сдал властям.
Теперь вот этот.
Егерь уже взял в руки рацию, как его пальцы разжались сами по себе.
— Не нужно никуда спешить, — сказал вслух Федорыч.
Рация снова завибрировала.
— Волна, Волна! — яростно вопил участковый. — Я Заря, прием!
Егерь взял рацию, нажал кнопку и тихо произнес:
— Волна на связи.
— Почему не отвечали? Как обстановка? — затараторил Беляков.
— Все в норме, — сказал Федорыч и посмотрел на тело, неподвижно лежащее на полу.
Кажется, он нашел верное решение.
— Волна, предельное внимание! Этой ночью в психиатрической больнице был пожар. Оттуда ушел особо опасный…
— Дмитрич, говори нормально! — не выдержал егерь. — Все равно нас некому подслушивать.
Несколько секунд рация монотонно потрескивала, потом раздался упавший голос участкового:
— Женя, из «Райского уголка» сегодня ночью ушел Живодер. Помнишь такого? Пожар только сейчас затушили. Ты слышишь?
— Да, — ответил Федорыч, чувствуя, как по спине побежали мурашки.
— У тебя все нормально? Я уже второй час докричаться не могу! — продолжал допытываться участковый.
— Мы с Сауром в лесу были, — твердо сказал егерь. — Обстановка нормальная, все под контролем.
— Он хоть и обколотый разными препаратами, но сам понимаешь. Сейчас весь лес прочесывают, из прокуратуры приехали. Репортаж сняли, прессы здесь больше, чем комарья. Ты понял меня?
— Да.
— Будь начеку, — устало проговорил Беляков, помедлил и добавил: — Конец связи.
Егерь вздохнул и отключил рацию. Несколько минут он неподвижно сидел, выстукивая крепкими пальцами дробь по грубо сколоченному столу, затем резко встал и отправился в комнату.
В старом комоде Федорыч нашел потрепанную записную книжку. Он судорожно
— Ну, старый пень, — пробормотал егерь, извлекая из кармана телефон. — Теперь пан или пропал!
Александр Пирогов с рассеянным видом играл в очередные стрелялки, хотя все эти технологии, позволяющие в полной мере ощущать себя главным героем сражений, ему давно осточертели. Как и сама жизнь, унылая и однообразная. При этом он все равно с тупым упрямством продолжал уничтожать виртуальных злодеев и освобождать галактики, захваченные ими.
Снизу доносились звуки телевизора. Мать обожала детективные сериалы и не пропускала ни одного из них. Отец был на работе. Александр хмыкнул. В последнее время папаша редко появлялся дома, ссылаясь на загруженность. У сына частенько возникали мысли, что причиной отсутствия родителя, скорее всего, была какая-нибудь глупая шлюшка, а не отчеты с бизнес-планами.
Впрочем, он несправедлив к нему. Ведь если бы не батя, то Саша Пирогов, или Алекс, как называли его в школе и институте, сам ничего бы не достиг и уже давно наверняка спился бы.
Игра уже начинала вызывать тошноту. Алекс оттолкнулся от стола, включил кнопку на подлокотнике инвалидного кресла и с тихим жужжанием выехал из комнаты.
Дом был огромный, но Алекс не чувствовал себя в нем уютно. Чтобы избежать одиночества, он устраивал всевозможные банкеты по поводу и без, которые зачастую плавно перетекали в затяжные пьянки. Одна из таких вечеринок чуть было не закончилась пожаром, но все обошлось. Родители прощали ему все. Еще бы, единственный сынок!
Отец, управляющий известным строительным холдингом, устроил Алекса генеральным директором небольшой дочерней компании. Алекс был вроде бы при деле — встречи, договоры, личный водитель, конечно, деньги, причем немалые. Но существовала и другая сторона медали. Алекс прекрасно понимал, что никто из деловых партнеров и подчиненных не воспринимал его персону всерьез, несмотря на мощное покровительство отца.
В лицо милые улыбки и подобострастные кивки, за спиной пренебрежительные смешки и шушуканье. Но хуже всего были сочувствующие разговоры о его инвалидности. Они просто вымораживали парня, доводили до исступления.
Ерунда, что с тех самых пор прошло около семи лет. Алекс никак не мог смириться с ситуацией. Он, здоровый и крепкий бугай, активно занимался бодибилдингом. На его накачанную шею вешались все девчонки института. Но в один проклятый день его угораздило превратиться в бесполезное бревно, которое не в состоянии самостоятельно сходить, точнее сказать, съездить в сортир. Про девчонок лучше и вовсе не вспоминать.
Тот день, когда он по вине Артура Малышева, этого свихнувшегося урода, грохнулся в колодец, Алекс не забудет никогда [1] . Вот уже седьмой год двадцать шестого июня он с самого утра напивался в хлам, чтобы эти сутки прошли как можно быстрее.
1
Речь идет о событиях, описываемых в романе Александра Варго «Дом в овраге» (Здесь и далее прим. авт.).