Гусариум (сборник)
Шрифт:
– Веди, – Юлия устала. С утра в седле, и не первый день! Ей хотелось одного: немного отдохнуть, чтобы завтра не выглядеть изможденной мумией. Да и двигаться в темноте и трудно, и бессмысленно. Даже лошадь устала.
В низинках уже собиралась тьма. Деревья чуть шелестели уцелевшей листвой. Не той, недавней, радующей глаз разноцветьем, а окончательно пожухлой, грязной. Поля убраны, и теперь на них не было ничего, кроме той же грязи. Меж тем серое и днем небо помрачнело еще больше. Стало казаться, что еще немного, и наступит полноправная ночь, мрачная, без единого огонька и ориентира, однако за очередной опушкой и впрямь замаячила небольшая, в десяток дворов, деревенька. Залаяли собаки,
Ночлег…
Крик первых петухов Юля проспала. Лучшее средство от бессонницы – хорошая усталость.
Проспала она и вторых, и сумела встать только с третьими. Может, и с четвертыми, кто этих голосистых пернатых разберет? Пока привела себя в порядок, пока позавтракала, чем бог послал…
Бог щедрым не был, разносолами не баловал. Не поместье – крестьянская изба, да еще в военное время. Но, наконец, сборы закончились, и девушка уже приготовилась прыгать в седло, когда вдали, с противоположного края, показалась большая толпа.
– Французы, – выдохнул Архип и потянул ружье. И сразу же с облегчением: – Да то ж пленные! Вон, наши сопровождают вражин!
Точно. Впереди и по сторонам колонны ехали гусары в таких же синих мундирах, которые Юлия видела на Арсении. Да еще, кажется, там была и пехота.
– Мариупольцы! – признал мундиры отставной вояка. – Может, барин здесь? Щас я мигом сгоняю, узнаю!
– Я тоже, – сердце девушки забилось чаще.
Они припустили коней, сблизились с колонной, от которой навстречу помчался офицер.
Старый знакомец. Тот самый Петров, который уже устраивал девушку на ночлег.
– Юлия Михайловна! Вы? Какими судьбами? Суженого своего ищете?
Девушка вздрогнула и лишь мгновение спустя сообразила, что под суженым подразумевается Арсений.
Она дипломатично промолчала, едва заметно пожав плечами. Неприлично девушке выставлять напоказ свои чувства.
Только в честь чего ее назвали суженой немолодого гусара? Очень надо!
– Вот, из-под Вереи идем, – Петрова распирало от важнейшей для него новости, и прочее временно отходило на второй план. – Представляете, выбили мы из города француза. Точнее, вестфальцев, да то мелочи. Они там укреплений настроили, да ерунда это всё. Дорохов взял наших четыре эскадрона, четыре елизаветградцев, егерей, да и… – Корнет прикусил язык, прерывая нечто неприличное. – А Раковский каков! Пехоты мало, так он спешил два эскадрона и сам повел в атаку. Как не зацепило, в упор стреляли! Кого мы порубили, прочие – сдались. Вон их сколько! Потом еще отбить город хотели, большое подкрепление прислали, да мы и их к ретираде вынудили. Полная виктория!
– А он… не ранен? – Голос предательски дрогнул.
– Цел Арсений Петрович, цел, – сразу понял о ком речь Петров. – Вообще, потерь у нас мало. Вот при Бородине Раковский был ранен в руку, но остался в строю, а теперь все пули мимо пролетели. Хотя на рожон лез, только смелого пуля боится.
– Где он? Я хочу его видеть! – само вырвалось у девушки.
– Туда нельзя, Юлия Михайловна! Отряд наш отошел во исполнение приказа. Места небезопасные, могут шляться отдельные шайки французов, а я вас сопроводить не могу, пока не сдал пленных.
Он просто не знал собеседницы. Слова об опасности Юля просто пропустила мимо ушей. Не привыкла она бояться, и французы представлялись ей неким подобием хулиганов. Убедить девушку в обратном было невозможно. Минут через десять корнет сдался и всё, на чем сумел настоять, – это дать в сопровождающие пару гусар.
Взятием Вереи командовал генерал-лейтенант Дорохов, бывший начальник Раковского во второй наполеоновской войне. Изюмский гусарский полк, шефом которого был генерал, благодаря прихотливой военной судьбе оказался в партизанском отряде Винценгероде, кстати, самом первом отряде, посланном на коммуникации еще Барклаем-де-Толли из Смоленска. В нынешнем же отряде были эскадроны двух других гусарских полков – Мариупольского и Елизаветградского, казаки и немногочисленная, поредевшая в Бородинском сражении, пехота. Удерживать освобожденный город не было смысла. Французы были уничтожены или пленены, их укрепления взорваны и срыты, трофейное оружие роздано жителям. Отряд же отошел на некоторое расстояние в готовности действовать против вражеских партий. Мало ли мародеров шлялось по округе? Да и крупные отряды могли появиться.
– А ведь это начало перелома в войне, господа! – воскликнул Раковский. – Пройдет неделька, другая – и погоним мы их в хвост и в гриву.
– Ура! – коротко рявкнули офицеры.
По такому поводу не грех выпить, только война продолжается, и даже короткий осенний день может оказаться длинным и чреватым на события.
– Генерал, – кто-то первым заметил идущего сюда Дорохова.
– Как настрой? – осведомился тот.
Мог бы не спрашивать. Победа окрыляет.
– Господа офицеры, тут к нам явился поселянин. Говорит, недалеко, в тылу видели небольшую шайку французов. Скорее всего, обычные мародеры. Надо проверить, – он не хотел никому приказывать, люди заслужили короткий отдых после долгого марша и последующего боя, только и небольшая шайка могла причинить кому-то вред.
– Я пойду, – просто сказал Раковский. – Полуэскадрона хватит. Кликну охотников. Через четверть часа выступим.
– Действуй, Арсений Петрович, – кивнул Дорохов.
Подпруги на лошадях были лишь ослаблены, и времени на сборы не требовалось. Охотников вызвалось больше, чем требовалось, и майор выбрал из них полсотни человек. Против шайки хватит, зачем зря лошадей гонять?
Крестьянин на своей завалящей лошаденке пристроился в голову отряда, и пошли.
Некоторое время двигались проселком, затем за проводником свернули на лесную тропу. Чужой бы здесь обязательно заплутал. Леса всё тянулись, порою сменялись полями, и опять отряд вступал под пологи деревьев.
Лишь бы не ушли, думал Раковский. Или не напали на какую деревню. Мало ли что может случиться? Девок снасилуют, кого-то из мужиков убьют.
– Ниче, барин, – словно угадал его мысли заросший едва не до глаз проводник. – Там лешие обещались попетлять их. Будут ходить по кругу, никуда отсель не денутся. Уже недалече.
И тут в стороне от тропинки послышались выстрелы. Один, второй, третий…
– Гусары! Вперед! – Раковский первым повернул на звук короткой сшибки.
Вслед за ним, разворачиваясь широкой лавой, ринулись остальные. Скачка галопом прямо через лес длилась недолго. Полуэскадрон выскочил на опушку. По ту сторону раскинувшегося поля лежала дорога, и на ней вертелись десятка три всадников в чужих мундирах.
Не только в чужих. Раковский издалека отметил цвет родного полка и, кажется, кого-то в штатском костюме.
– Марш-марш!
Сабля сама выскользнула из ножен. На душе стало весело. Впереди был враг, польстившийся на легкую добычу, еще не ожидающий удара, и не было места тому врагу на родной земле.
Силы были примерно равными. Майор вырвался вперед корпусов на десять, за ним неслись десятка два гусар, а прочие еще проламывались сквозь буераки.
Противник, причудливая смесь польских улан, французских конноегерей и драгун, торопливо развернулся и бросился навстречу. Опасались подставлять спины в скачке через поле, а тем более – удирать через лес. Зато отваги им было не занимать. А то и обычной злости голодных, отчаявшихся выбраться из России людей.