Гусары денег не берут
Шрифт:
Потом послышалась какая-то возня. Похоже, Емельян пытался отнять у женщины трубку, а она оказывала ему активное сопротивление. Затем раздались рыдания и в трубке зазвучали короткие гудки.
— Ну и ну! — покачала головой Леся. — Кажется, кому-то в самом деле нужна помощь психотерапевта. И не одному Пятипалову.
— Парочка, гусь да гагарочка.
Повторную попытку дозвониться до Пятипалова они предприняли через десять минут. На этот раз мужчина был один и мог свободно разговаривать.
— Ради бога, извините! — воскликнул он, когда подруги объяснили, что
— Да что вы! Это вы нас извините! Наверное, вам из-за нашего позднего звонка досталось? Ваша жена ревнует?
— Никакая она мне не жена! И ревновать у нее повода нет! Она просто психопатка! Я сам из-за нее стал таким же!
— А к психотерапевту вы обращались?
— Это к доктору Пешкову, что ли? Так вы из милиции? — моментально сориентировался мужчина. — Расследуете его смерть?
— Да.
— Но я уже все рассказал вашим коллегам.
— А можно услышать это еще раз?
— Собственно говоря, и рассказывать нечего. Да, признаюсь, был я сегодня у доктора.
— Вам было назначено?
— Нет, но… Послушайте, а вы не могли бы приехать ко мне? Тут бы мы все спокойно и обсудили.
— А ваша подруга? Она не станет снова скандалить?
— Эта ненормальная умчалась куда-то, — с раздражением ответил Пятипалов. — И я не представляю, куда именно. Это у нее надолго. Так что приезжайте, нам с вами никто не помешает. Завтра у меня очень сложный день. Буквально ни минутки свободной!
Отказываться в такой ситуации было бы глупо. И подруги решили ехать. Тем более что Пятипалов жил от них не так уж и далеко. Во всяком случае, ждать, когда мосты разведут, а потом снова сведут или метаться между ними, выискивая просвет, подругам не грозило. Они благополучно добрались до дома господина Пятипалова, поднялись на его восьмой этаж и позвонили в самую обычную, ничем не примечательную дверь.
Но вот открывший им дверь мужчина внешность имел далеко не обычную. Волосы у него были вытравлены в белоснежный цвет и на концах прокрашены малиново-красной краской. Но подруги не стали зацикливаться на скальпе мужчины. Тут и кроме волос, было на что посмотреть.
Смуглая, мускулистая, без единого волоска грудь Пятипалова была обнажена, и на ней покачивался тяжелый золотой кулон в виде солнца. Бедра Пятипалова обтягивали узкие черные трикотажные лосины. Больше на нем не было ничего. Только кулон на груди и лосины на бедрах. Под лосинами не было надето даже плавок. Это-то подруги увидели совершенно четко и м-м-м… рельефно.
Одного взгляда на Пятипалова подругам хватило, чтобы понять: мужчину с такой шикарной внешностью ревновать к другим женщинам не стоит. Все равно бесполезно. За всеми его поклонницами ни в жизнь не уследишь.
— Проходите! — пригласил их Пятипалов. — Простите, у меня несколько не убрано.
И это еще мягко сказано. Вся прихожая была завалена обломками, словно по ней Мамай прошел.
— Не обращайте внимания, — посоветовал подругам Пятипалов. — Это моя подруга натворила. Она бывает чересчур эмоциональной.
— Мы заметили.
— А ваш звонок еще подлил масла в огонь. Но вы тут ни при чем!
Подруги
— Она у него что, тяжелоатлет? — опасливо прошептала Леся. — Слушай, а вдруг вернется?
Кире тоже становилось не по себе по мере того, как ее взгляду представали все новые и новые свидетельства разрушительной бури, которая пронеслась над гнездом Пятипалова.
— Она совершенно вывела меня из равновесия! — простонал Пятипалов. — Да еще эта нелепая история со смертью моего психоаналитика. Я чувствую себя просто ужасно. А ведь у меня завтра начинаются гастроли в театре! Он будет мне нужен просто позарез.
— Так вы артист?!
Подруги непритворно восхитились. Хорошо-то как! А они уж думали, что у Пятипалова просто сильно плохо с головой, если он так одевается. Но если он артист, тогда все понятно. Артисту иначе и нельзя. Имидж обязывает.
— А где вы играете?
— Я танцую в балете. Вы что, не знаете?
Сейчас Пятипалов выражал легкую степень недовольства. Как это про него, такого знаменитого, и не слышали?
— Просто мы редко ходим в театр.
— Работа такая.
— Понимаю, — сник Пятипалов. — Искусство сейчас не в почете. Все гоняются за деньгами. За своими или за чужими.
Подруги покраснели. Удар был, что называется, не в бровь, а в глаз. Они в самом деле совершенно замотались с этими чертовыми ста тысячами. И самое скверное, что не представляли, кому же их можно спихнуть, чтобы потом самим не было мучительно плохо.
— Давайте приступим к делу, — произнес Пятипалов. — У меня не так много времени.
И он снова болезненно поморщился. Уже не в первый раз с начала знакомства.
— Что с вами? Что у вас болит?
— Голова.
— Анальгину дать? — встревожилась Леся. — Или нурофен? У меня есть с собой и то и другое. Нурофен действует быстрей, но если вы предпочитаете лечиться по старинке, как многие любят, тогда, конечно, анальгин!
— Девушка, лекарства мне не помогут! Это от стресса! Моя подруга вывела меня из равновесия. И мне может помочь только одна вещь.
С этими словами Пятипалов прошел к чудом уцелевшему бару, который стоял в гостиной на почетном месте прямо напротив входной двери. И извлек почти целую бутылку коньяка.
— «Белый аист!» — шепнула подруге глазастая Кира. — Отличная штука, если не паленая, конечно.
— Подарок поклонников. Выпьем?
Вид у Пятипалова был такой, что подругам стало ясно, с ними или без них, он все равно выпьет. Да и пусть! Глядишь, разговорчивей станет. Пятипалов и в самом деле разрумянился, махнув залпом граммов пятьдесят коньячку. Ему стало заметно лучше. Глаза заблестели. И он посмотрел на подруг та-аким взглядом… Та-аким! Одним словом, им сразу стало понятно, что ревность его подружки имела под собой основания. И с головой у женщины, скорей всего, было все в порядке. Она знала, чего бесилась.