Гвардия президента
Шрифт:
– А как же сейчас с постоянной связью?
– О своей поездке к вам я доложил. О ее результатах сообщу в Штаб незамедлительно. На экстренный случай в моем автомобиле имеется оборудование для бесперебойной связи и дежурит оператор. При поступления любой информации мне бы тут же сообщили лично.
– Значит, – Гера посмотрел на часы, – нам с вами просто подарили драгоценные 36 минут. Теперь последнее. Вы все, господа, можете сейчас остаться в этом номере и провести полчаса за чашечкой чудесного кофе. В вашем распоряжении и бар с напитками. Думаю, что это не будет лишним. Или можете спуститься к вашим авто. Я освобожусь ровно через 30 минут. – И, опережая рвущуюся из уст российского представителя возмущенную тираду, он простодушно закончил: – Согласитесь, господа, было бы весьма неразумно не отдать
Не дожидаясь реакции гостей, Талеев быстрым шагом покинул свой номер, поманив Анатолия. Еще несколько долгих секунд ушло на то, чтобы настойчивым стуком в дверь разбудить Вадима и максимально сжато объяснить ему сложившуюся ситуацию.
– Вот тебе, бабушка, и Юркин… да-а-а… Постой-ка, командир, ты что, собираешься в гости? Хотя, чего ж это я глупости-то спрашиваю! Наверно, не до конца проснулся. Вместе пойдем?
– Закончил свою угадайку, попрыгунчик? Тогда сядь и помолчи, подумай, пока я с Куратором пообщаюсь. – Гера мельком взглянул на часы. – Отлично, в Москве восьмой час утра, самое время для важного разговора.
На звонок по спутниковой связи помощник Президента ответил почти моментально. «Спит он с трубкой, что ли?» Как ни старался Талеев сократить свое повествование, упоминая лишь очевидные факты и стараясь воздерживаться от каких-либо комментариев, на доклад ушло семь минут. Потом еще целую минуту он слышал в трубке негромкое потрескивание, изредка прерываемое сдержанным человеческим дыханием. Наконец, вполне спокойный голос произнес:
– Ни по официальным, ни по… другим каналам мы эту информацию пока не получали. Поздравляю, ты – первый! Ну, да, значит, вот-вот начнется. Жаркий предстоит денек. В самом скором времени я буду обладать всеми сведениями по этому вопросу, хотя ты сам прекрасно знаешь, как трудно работать с англичанами. А по проблемам ИРА существует трехстороннее соглашение: США, Великобритания, Ирландия. Ну, ничего, я выжму из них все! Вот только… Это цирк какой-то! Не-се-рьез-но. Совершенно сумасбродные требования. Никогда Маккевит не будет освобожден, а боевикам из террористического крыла никто не подарит статуса военнопленных. – В такт его словам Талеев кивал самому себе и телефонной трубке. – Ну, деньжат, конечно, могут подкинуть. Но как раз тогда неплохо задуманный и тщательно подготовленный теракт и превращается в балаган: «потешное представление» за звонкую монету. Террористы не могут этого не понимать. И не могут позволить себе потерять лицо на виду всего мира, уподобившись низкопробным вымогателям. Значит… – Гера даже задержал дыхание, ожидая вывода, – их цель вовсе не та, что декларируется. – Секунд пять Помощник помолчал, а потом неожиданно спросил: – Так куда, говоришь, они потом собрались?
– К Шетландским или Гебридским островам.
– Ну-ну, хрен редьки… А ты знаешь, что на Гебридах из 500 островов только 100 обитаемых? А из сотни Шетландских – или Шетлендских, как, наверно, правильней, – населены от силы 12? Какой огромный простор для а-а-абсолютного уединения, а? Там ведь не то что круизный лайнер, а всю Непобедимую армаду спрятать можно. Или просто выгрузить нужные вещи совершенно незаметно для постороннего наблюдателя. Не к этому ли они стремятся?
Гера никак не стал комментировать это предположение. Он молчал, и заговорил вновь помощник Президента:
– Если я все правильно понимаю, то немедленной информации ты от меня и не ждешь. А к тому времени, когда она появится, ты уже собираешься вполне освоиться на захваченном лайнере. Значит, тебе нужна сейчас от меня конкретная помощь.
Все-таки они замечательно понимали друг друга. И говорить не надо.
– Единственный верный путь сейчас, Владимир Викторович, это побыстрее освободить судно и заложников. Без учета конкретного задания моей группы. В этом деле на нашей стороне два фактора: быстрота исполнения и неожиданность, точнее, непредсказуемость наших действий. Даже если заинтересованными государствами – а их больше чем три, указанных вами, потому что среди шестисот или семисот пассажиров лайнера есть крупные финансовые и даже политические фигуры из Японии, Израиля, Западной Европы – будет принято решение о штурме корабля, на это уйдут все сутки, отпущенные
– Но раз не тебе, значит, и никому в мире! – перебил Помощник.
– Благодарю за изысканный комплимент, но в мире такой человек есть. Не в одиночку! А в слаженном взаимодействии со мной и моими ребятами и, конечно, с вашей неоценимой помощью…
– Не тяни, Гера, ты и так в цейтноте!
– Я… э… предполагаю, что у наших военных есть опытный образец подводной лодки-малютки, предназначенной для спасательных и разведывательно-диверсионных целей. Ей нет аналогов в мире. Нашим ученым удалось создать уникальное защитное покрытие корпуса, аналогичное по свойствам покрытию самолетов-невидимок «Стелс», только не от радаров, а от сонаров. Ну и еще куча эксклюзивных прибабахов.
– Ты плохо кончишь, Талеев, потому что слишком много знаешь. Ладно, продолжай.
– Считаю это косвенным подтверждением моих не совсем легально добытых сведений.
– Не зарывайся!
– Мне нужна эта лодка здесь. – Трубка молчала. – Специальный транспортный самолет может перебросить ее за три часа. Но главное в другом: руководить всей операцией должен один конкретный человек. Да-да, тот самый, незаменимый «во всем мире», капитан 2-го ранга Редин Сергей Михайлович. На лодке есть, разумеется, свой высококвалифицированный экипаж во главе с командиром. Их численность надо сократить до минимума. Группу спецназа подобрать самую боевую, с опытом антитеррористических действий и освобождения заложников. Человек пять, не больше. На месте к ним присоединятся еще двое моих ребят. Пусть не волнуются: никто не станет учить их воевать с бандитами внутри лайнера, как и моряков – рулить субмариной. Но любой приказ Редина для каждого их них должен быть ЗАКОНОМ.
– Впервые слышу о человеке, которому ты так доверяешь.
– Да ладно вам, Владимир Викторович! Вы же знаете об урановых стержнях в Баренцевом море, о побоище на территории одной из расформированных артиллерийских частей, наконец, о последнем походе «Кабира»…
– Я просто не так выразился: знаю этого человека, но не предполагал, что ты ему так доверяешь.
– Больше, чем самому себе. Главное, что у нас с ним выработалось потрясающее чувство взаимосвязи, чуть ли не на генном уровне. Мы оба практически безошибочно можем предсказать действия друг друга в самых нестандартных ситуациях. Учитывая, что я буду находиться на борту лайнера без связи, в окружении вооруженных террористов, это приобретает решающее значение. Связаться с Рединым прямо сейчас лучше всего через Макса, то есть Максима Лифанова; в России это единственный человек Команды, который имеет связь с вами и встречался с Сергеем. Ему Редин поверит.
– Хорошо, я понял тебя, Гера. Если подобная лодка существует, мне она тоже представляется единственным средством, способным осуществить такую операцию. Но даже просто тайная доставка ее в район Шпицбергена – очень непростая задача…
– Вот пусть и решают ее с присущим блеском наши доблестные летуны!
– Не перебивай старших! Кроме того, на круизных лайнерах такого класса установлены самые совершенные системы обнаружения и слежения, а лодка – не такая уж и невидимка. Как, впрочем, и «Стелс»…
– Знаете, Владимир Викторович, насколько расширился мой морской кругозор после общения с Рединым? Я теперь даже понимаю, что террористы избрали очень верную тактику, решив отойти от причала, где угроза их физического уничтожения неизмеримо возрастает. Но и совершенный ими маневр – палка о двух концах. В целях безопасности отходить придется не на десятки метров, а значительно дальше. Глубины океана в районе Шпицбергена немалые, дно – каменистое, даже двумя якорями трудно удержать большой корабль на месте – неизбежен снос. Моряки в таких случаях удерживают судно, регулярно, но понемногу подрабатывая гребными винтами. В такие моменты шум собственных винтов мешает засечь…