Гвардия тревоги
Шрифт:
— Перетолчешься! — Тимка грубо потрепал собачонку за загривок. — Сам сожру. Потом…
Мать не унималась:
— Тимочка, а ребятки там, в школе, как? Хорошие? Понравились тебе? А учителя?
— Да. Отвяжись.
— Но ты ведь завтра-то пойдешь? Пойдешь?
Униженно-тревожные нотки в голосе матери были невыносимы. На какое-то мгновение Тимка даже почувствовал, что понимает отца. И тут же самому стало противно.
— Пойду, — буркнул он. — Уймись только сейчас, ладно?
Тимка действительно собирался завтра идти в школу? Он и сегодня убежал сразу после первого урока неизвестно
Но отчего-то вдруг показалось совершенно невозможным остаться и на перемене разговаривать с девочкой Машей. Он был уверен, что она опять сама подойдет к нему, чтобы закончить разговор. И что он ей скажет, если уже ясно, что попросту послать подальше девочку с косой у него почему-то не получается?
И правду, конечно, тоже сказать нельзя. А такие, как она, от своего не отступаются… Какие — такие?
Тимке нужно было время, чтобы обо всем этом подумать. Вот он и сбежал. А завтра — опять пойдет. Почему нет? Учитель — вроде бы ничего, нормальный. Тимка, конечно, ни одного слова не понял, что он там из математики задвигал, но это-то всегда так было, с первого класса. Ничего удивительного. И пацаны в этом классе вовсе не такой отстой, как в прежнем. И толстая девочка-поросенок, которая морщила нос-пятачок и его жалела, вообще-то, если подумать, не противная, а смешная. И Маша… Маша. Маша.
— Тимочка, ты супчику-то сейчас поешь. Или с Борей, когда он проснется. Спит еще Боря-то… — мать понизила голос.
— А чего, ему в лицей не надо, что ли? — неизвестно с чего завелся Тимка. — Сегодня, между прочим, первое сентября!
Параллельно самому стало почти смешно. Тоже нашелся — заботчик о братниной учебе.
— Да я его спрашивала, а он мне… — мать, кажется, собиралась заплакать.
— Да отстаньте вы от меня все! — крикнул Тимка, ринулся по темному коридору в туалет и захлопнул обшарпанную дверь перед самым носом Дружка, который решил было, что это — такая игра. Дружок обиженно заскулил и заскребся в дверь, а Тимка сел на унитаз, упер локти в колени и обхватил уши ладонями.
Мать. Борька. «Минералка». Деньги. Маша… Маша.
Дружок сначала злобно зарычал, а потом завизжал и отлетел в сторону от сильного пинка. «Зачем я с ним так рано пошел гулять? — подумал Тимка. — Надо было позже, ночью. Может, они бы ушли… Да все равно…»
— Собаку не тронь! — сказал он.
Парни были плохо одеты. И у всех у них были плохие зубы. Странно, что Тимка это заметил в темноте и вообще понял, но тем не менее…
— Ну что, пацан? — почти добродушно спросил главный, с лицом, похожим на смятое крутое яйцо. — Где наши деньги-то? Когда твой брательник отдаст?
— У вас с Борькой дела, у него и спрашивайте.
— Спросим и с него, ты не думай, — успокоил парень. — А может, ты за него отработаешь?
— Чего я могу? — насупившись, спросил Тимка. — Полы вам помыть?
— Ха! — осклабился парень. — Да ты сатирик, я погляжу!.. Не журись. Для каких дел, бывает, и мелкие нужны. Тебе сколько лет?
— Тринадцать, — соврал Тимка.
— Во! — обрадовался парень. — Самое то. До четырнадцати уголовка вообще не канает.
— Не хочу я, — подумав, сказал Тимка.
— А хто тебя спосит-то? — нещадно картавя, вступил в разговор еще один парень, состоящий из одних квадратов — голова, туловище, руки, ноги… Даже глаза у него были как будто квадратные.
Тимка между тем уже все решил. Решение его было извращенно логичным — он сам не мог этого не понимать. Разумеется, он согласится на все их условия — что он действительно может против взрослых парней, против которых и Борька-то, на шесть лет его старше, — мошка незаметная? Но согласится не сразу.
Пускай сначала попробуют его обломать. Это, конечно, будет стоить ему еще пары синяков и ссадин, но — ничего серьезного, самим же парням калечить Тимку вовсе не нужно. Зато — репутация. Где бы ни оказаться, но таким слизняком, как Борька, он не будет никогда. И таким, как отец. И таким, как мать…
— Да пошли вы!.. — сказал Тимка сквозь зубы и выругался с максимально возможной изощренностью.
Квадрат удивленно рыкнул и шагнул вперед. Остальные двое приняли подчеркнуто расслабленные позы, как бы подтверждая Тимкину догадку: никакой драки или тем более избиения. Просто небольшой урок в начальной школе мелких мазуриков. Отчаянно взвизгнув, Тимка прыгнул, не дожидаясь, пока Квадрат подойдет вплотную…
Мир вокруг него уже несколько раз взорвался и разлетелся разноцветными искрами, когда в нечленораздельное уханье парней и горестные причитания Дружка, как горячий нож в масло, вошел громкий, но подчеркнуто спокойный голос со стороны.
— Оставьте Тимофея и уходите!
Все остановились, как в детской игре «замри!». Тимка с асфальта, снизу вверх, сквозь щелочки заплывающих глаз увидел каких-то стоящих вокруг вполне взрослых на вид людей и с ликующим удивлением подумал, что Борька в кои-то веки раз не соврал. Значит, все это было не пустыми словами, и действительно ради брата он задействовал каких-то своих знакомых. Теплое чувство любви к старшему брату затопило Тимкину душу…
Но как это могло быть? Как они узнали, когда и где? Как вообще…
Мысли в Тимкиной голове мешались. Хотелось лечь где-нибудь у стенки (да хоть вон там, справа от водосточной трубы), подтянуть колени к подбородку и немного поспать.
Что-то крикнул главный. Квадрат матерился не останавливаясь, словно где-то в нем внутри прорвало ругательную трубу. Из-за дефекта его речи даже самая страшная и грязная ругань казалась смешной и глупой. Потом как будто бы еще стемнело, и наконец из темноты к Тимке выплыло совершенно незнакомое лицо с внимательными глазами. Выражение глаз, напротив, отчего-то показалось знакомым.
— Тимофей, ты сможешь сам дойти домой? Или тебя проводить? Это твоя собака?
— Да. Нет. Да, — собрав все силы, четко ответил Тимка.
— Хорошо. Тогда иди, — сильные руки поставили Тимку на ноги.
Дружок тут же метнулся к нему и прижался всклокоченным боком. В горле его рокотало, загривок стоял дыбом: «Все это время я дрался как лев! Ты видел?!» — легко перевел с собачьего Тимка и с трудом улыбнулся.
Уже уходя, он оглянулся, пытаясь все же увидеть и запомнить загадочных Борькиных друзей, вовремя пришедших ему на выручку. Прищурился, стараясь окинуть расплывающимся взглядом всю картину целиком…