Гвозди с красными шляпками
Шрифт:
Ясала нашла спасение среди мертвецов.
Валерия подошла к дверям и увидела каменную лестницу, исчезавющую в полном мраке. Ход этот, вероятно, вел прямо в подземелье и не был связан с другими этажами. Дрожь охватила ее при мысли о тысячах мертвых тел в истлевших саваннах, что лежали там, внизу. Она вовсе не собиралась спускаться вслепую по каменным ступеням, а Ясала наверняка ориентировалась там свободно.
Она уже собиралась вернуться к себе, сбитая с толку и разгневанная, когда из темноты донесся отчаянный крик. Голос был женский.
– О, помогите! На помощь! Во имя Сета! Аххх!
– голос затих вдали, и Валерии почудилось,
Кровь застыла в жилах Валерии. Что случилось с Ясалой там, в непроглядной тьме? Несомненно, это был ее голос. Что за беда поджидала ее там? Внизу спрятался ксоталанец? Но Ольмек уверял. что катакомбы Текультли отделены от остальных крепкой каменной стеной. Да кроме того и смех не принадлежал человеческому существу.
Валерия так заторопилась назад, что даже не закрыла дверь, ведущую в подземелье. Она добралась до своей комнаты и задвинула засов. Потом обула сапоги, подпоясалась и решила пойти в комнату киммерийца, чтобы уговорить его (если он еще жив) бежать прочь из этого дьявольского города.
Она уже открыла дверь в коридор, когда услышала в зале предсмертные стоны. Потом раздался топот бегущих ног и звон оружия...
5. Двадцать красных гвоздей
В караульной на этаже Орла сидели двое воинов. Их небрежные позы вовсе не свидетельствовали о потере бдительности. Штурм бронзовых ворот мог начаться в любую минуту, но в течение многих лет ни одна из сторон не предприняла такой попытки.
– Чужеземцы - сильные союзники, - сказал один из воинов. Думаю, что завтра Ольмек выступит на врага.
Он говорил, как солдат на настоящей большой войне. В маленьком мире Ксухотля любая горстка вооруженных людей считалась армией, которую предстояло завоевать.
Другой воин задумался.
– Допустим, с их помощью нам удастся покончить с ксоталанцами, сказал он наконец.
– А что потом, Ксатмек?
– Как это что/ - удивился Ксатмек.
– За каждого из них мы вобьем по гвоздю. Пленников сожжем, обдерем заживо или четвертуем.
– А потом?
– настаивал первый.
– Потом, когда их не будет? Странно даже как-то - не будет с кем сражаться... Всю свою жизнь я рубился с ксоталанцами и ненавидел их. Чем я буду жить, когда вражда окончится?
Ксатмек пожал плечами. Его собственные мысли никогда не устремлялись так далеко.
Вдруг оба услышали за воротами какой-то шум.
– Ксаимек, к воротам! Я погляжу через Око...
Ксатмек с мечом в руках прильнул к воротам, напрягая слух, а его товарищ глянул в систему зеркал и увидел, что перед воротами полно людей! Мечи они держали в зубах, а уши заткнули пальцами. Один из них, с султаном из перьев, поднес к губам дудочку и, едва стражник закричал тревогу, начал играть.
Голос застыл в горле стражника, когда высокий, необыкновенный писк прошел сквозь металлические двери и коснулся его ушей. Ксаимек упал у ворот, словно парализованный и заслушался. Другой воин, находившийся подальше, почувствовал угрозу в этом дьявольском свисте. Высокие звуки, словно невидимые пальцы, вонзились в его мозг, наполняя его чем-то чужим и безумным. Страшным усилием воли ему удалось сбросить чары и отчаянным голосом прокричать сигнал тревоги.
И тогда музыка изменилась, невыносимый свист стал резать барабанные перепонки. Ксатмек застонал от нестерпимой муки и последние остатки разума покинули его. Не помня себя, он разомкнул цепь, открыл ворота и с мечом в руках бросился в зал прежде, чем товарищ успел его остановить. Тотчас же в него вонзилась дюжина клинков, и по его окровавленному телу с рычанием пронеслась ватага ксоталанцев. Их торжествующий вопль наполнил залы и комнаты Текультли.
Стражник, оставшийся в живых, выставил копье и только тут сообразил, что враг в крепости! Острие его копья вонзилось в чей-то живот, и больше он ничего не видел - удар сабли раскроил ему голову.
Крики и звон оружия разбудили Конан. Он вскочил с постели, схватил меч и, подбежав к двери, распахнул ее настежь. В коридор он вышел как раз в минуту, когда по нему мчался воин Текультли.
– Ксоталанцы!
– рычал он.
– Они в крепости!
Конан помчался по коридору и наткнулся на Валерию, которая выскочила из своей комнаты.
– Что творится, черт побери?
– закричала она.
– Говорят, прорвались ксоталанцы, - сказал он.
– И похоже, что это правда.
Втроем они ворвались в тронный зал и зрелище, которое открылось им, было самым кровавым из кошмаров. Около двадцати мужчин и женщин с изображениями белых черепов на груди схватились с людьми Текультли. Женщины обоих кланов бились наравне с мужчинами и пол в зале был усеян мертвыми телами.
Ольмек в одной набедренной повязке бился у подножия своего трона. Таскела прибежала из своих покоев с мечом в руке.
Ксатмек и его напарник были убиты, и поэтому никто не мог объяснить людям Текультли, каким образом враг ворвался в крепость. И тем более никто не мог объяснить причины этой безумной атаки.
Но потери ксоталанцев были большими, а положение более отчаянным, чем полагали их враги. Союзник, покрытый чешуей, был покалечен, Пылающий Череп убит, а один из четырех воинов перед смертью успел сообщить о двух белокожих рубаках, которые укрепили силы неприятеля. Этого было достаточно, чтобы привести их на грань отчаяния и бросить на врагов.
Люди Текультли оправились уже от первого шока, стоившего им нескольких жизней и яростно сражались, а стражники с нижних этажей изо все сил спешили, чтобы вступить в бой.
Это была битва диких собак, слепая, безжалостная, до последнего вздоха. Все больше ярко-красных пятен расцветало на пурпурном полу. Трещали столы и кресла из слоновой кости, падали бархатные шторы и тоже окрашивались красным, Это была кровавая кульминация кровавого полувека и все это понимали.
Но исход битвы был предрешен. Люди Текультли, и так вдвое превышающие противника числом, воспряли духом, когда в бой вступили их светлолицые союзники.
А они ворвались, словно ураган, ломающий молодой лес. Сила Конан превышала силу троих тлацитланцев и ни один из них не мог сравниться с ним в быстроте. В этой людской гуще он двигался с быстротой молнии и сеял смерть, словно волк в овечьем стаде, оставляя за собой груды искалеченных тел.
Рядом с ним с улыбкой на губах сражалась Валерия. Она превосходила силой обычного мужчину, но была много опасней. Меч в ее руке казался живым. Если Конан повергал своих противников тяжестью и силой удара, разбивая головы и выпуская кишки, то Валерия сначала ошеломляла врага своим несравненным фохтовальным искусством. То один, то другой воин падал с пробитой грудью, не успев даже замахнуться. Конан шел по залу подобно буре, сметающей все на пути, Валерия же казалась призраком. Она постоянно меняла позицию, рубила и колола, а все мечи, направленные в нее, пробивали воздух. Враги умирали, слыша ее издевательский смех.