«ГЗ»
Шрифт:
Да, повторить Сорбонну хотелось бы, наверное, не одному российскому студенту-революционеру. Но у нас, в отличие от Франции, на данный момент совершенно другая историческая ситуация. Российские студенты, как и рабочие, интеллигенция, в нескольких поколениях пережив все прелести тоталитаризма, социально оказались совершенно пассивны. Да и взрывы ведь были анонимны: никаких требований, никаких лозунгов. Так что эта версия отпадает…
Мне нужно больше информации, и в «свободное от работы время» я двинул на Воробьевы горы.
Смотровая площадка. Столица, как на ладони. Сразу под крутым спуском изгибается
Сюда, полюбоваться городом, приезжают гости столицы – свои отечественные и иностранные. На автомобилях и автобусах. Щелкают фотоаппаратами и языками:
– О-ля-ля…
– Фантастиш…
– Итс грейт…
– Как здорово-то, а…
У застольных торгашиков втритодорога покупаются матрешки, а также другие атрибуты «а ля рус» – буденовки, бескозырки, палеховские шкатулки, гжелеватые гуси, футболки с архаичной надписью «СССР»…
А еще здесь останавливаются свадебные кортежи. Из лимузинов и автомобилей попроще выходят расфуфыренные невесты и женихи, пьют шампанское с видом, блестят влажными глазами. Не долго. Согласно свадебному графику и тарифу.
Люди приезжают и уезжают. Остается вид, и остается то, что смотрит и на Москву, и на саму смотровую площадку – главное здание Университета, которое студенты называют запросто «ГэЗэ». Одна из семи высоток столицы. Самая из них непафосная достопримечательность, населенная веселым студенчеством и благородным ученым братом. Самая таинственная достопримечательность, уходящая вниз, как подозревают ее тусующиеся в интернете обитатели, на столько же этажей, как и вверх. Говорят, там, в подвалах, в суперсекретных лабораториях супесекретные ученые работают над суперсекретными проектами. Там в подвалах лежит громадная золотая статуя Сталина, которая должна была быть установлена на шпиле главного здания после окончания его строительства в 1953 году (но вождь, вместе со своим культом личности, умер до срока). Там в подвалах в эпоху «сухого закона» 1985 года по чикагскому образцу был оборудован упрятанный от посторонних глаз банкетный зал для высоких гостей. Там в подвалах проходит суперсекретое Метро-2, по которому из университета можно запросто доехать до Кремля…
Я смотрел на высотку со смотровой площадки и думал о том, как меняется здешний вид. Не так давно это здание единолично возвышалось над городом. А теперь справа растут высотки делового центра. А если отъехать в сторону от смотровой площадки, то можно будет видеть на горизонте не только университет, но и впивающиеся в небо десяткоэтажные жилые дома на Мосфильмовской улице. И, наверное, скоро в здешних окрестностях появятся еще высотки, которые будут соперничать с университетом за присутствие на горизонте. Ныне дома вырастают в столице в самых неожиданных местах – между другими домами, рядом с памятниками архитектуры – исторический пейзаж меняется. Вроде бы в соответствии с генеральным планом обустройства столицы. Только никто из москвичей в это не верит. Даже в правительстве говорят о гигантских взятках при строительных подрядах.
«Исторический пейзаж меняется» – снова подумал я. А не в этом ли дело? Да, в начале 21 века многое стало измеряться исключительно
– Теперь вот на Воробьевых горах живу. Ну, где раньше университет был…
– А университет где теперь?
– Да переехал куда-то…
Бредовая версия? На первый взгляд «да». Но если подумать, то в наши-то времена черт его знает. Если не самый крупный банк смог «потеснить» старое историческое здание Московского университета в центре столицы на Моховой, то почему бы кому-нибудь покруче и не вытеснить само главное здание с Воробьевых гор?
Я смотрел на величественное здание снизу вверх. Увы, в эпохи перемен все может быть…
Добавив в копилку версий новую, я вошел в само здание. Предстояла рутинная работа по сбору первичной информации от официальных представителей. По опыту всей моей работы я знаю, что чиновники обычно стараются не делиться информацией, а замалчивать ее. Не из зловредности, а так, на всякий случай, вдруг потом начальство наедет: разболтался, мол, перед журналистом, за место не держишься. Держатся ребята. Обычно крепко держатся. Так что я иллюзий не питаю, но все равно кто-то посмелее что-то может сказать по делу, кто-то невзначай что-то проронит или на что-то намекнет, и в итоге появится какая-то приличная пища для размышлений.
За первой попавшейся административной дверью выпрашиваю телефонный справочник МГУ и звоню. Первым делом, ректору. Но тут не все так просто. Чтобы поговорить с первым лицом университета, нужно сначала записаться через пресс-секретаря. И потом ждать. Сколько? Отвечает:
– Может быть и месяц.
Подождем. Но тем временем поработаем с остальными. Листаю страницы справочника и звоню, звоню, звоню. В службу безопасности, в службу гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций, в отделение милиции, в пожарную часть, в медицинскую…
Кто-то вышел из кабинета на минутку, кто-то на пенсию. С кем-то договорился встретиться, с кем-то не договорился вообще.
Начальник отделения милиции капитан Капустин оказался вполне вменяемым человеком:
– Значит, у нас на территории работать будете… Что ж, чем сможем – поможем. Пока, к сожалению, порадовать вас особенно нечем. Следствие по взрывам и пожарам еще не закончено… Ну и вы, если что-то узнаете, поделитесь прежде, чем публиковать это в вашей газете. Давайте сотрудничать…
– Давайте…
А вот начальник службы безопасности засыпал вопросами:
– Из какой газеты? А зачем вам?… Ничего не знаю, ничего никому не скажу…
Это нормально. Это начальникам служб безопасности свойственно…
Председатель профессорского домового комитета шарахнулся от меня, как от прокаженного:
– Журналист? Нет, нет, нет…
Знаю, что не так давно была публикация о при– и деприватизации квартир в главном здании МГУ. Вот встревоженный народ и боится прессы-с. Можно понять…