Гзумгарайский сыр
Шрифт:
– На содержимое остальных семнадцати бочек, разумеется.
– И что же в ни… ого!
– Сия черная и редкостно вонючая субстанция, – промолвил монах, – именуемая гаккорельским земляным маслом, ведома немногим. Однако получаемое из нее масло лампадное ценится весьма дорого.
– Скатово отродье!
Возглас Интеко явно предназначался первому из настигавших галеон пиратских кораблей – двухмачтовому бригу, которому с ловкостью, больше похожей на чудо, удалось отвернуть в сторону от полыхавшего на воде костра. Шедший за ним шлюп,
– Минус один, – прокомментировал маленький тан. – Меньше, чем я надеялся… но больше, чем рассчитывал.
– Корпус не горит, – Сарзон вновь приклеился к дальновзору. – А огонь на воде уже почти погас.
– Зато теперь они без парусов, а если повезет, то и без мачты. Не корабль – корыто, игрушка для волн.
– В любом случае осталось еще семеро.
– Верно.
– И теперь они будут настороже, – сказала Интеко. – Так что повторить этот трюк тебе не удастся.
– Верно и это, – согласно кивнул Диего. – Потому-то я и не люблю повторяться.
– Помнится, – развернулся он к Сарзону, – вы, капитан, жаловались, что я выселил офицеров, включая вас, из кают, заняв их под какой-то паршивый «особо ценный груз»? Нет? Это были не вы? Странно, мне казалось, что я не настолько плохо различаю голоса… впрочем, неважно. В любом случае, не желаете ли взглянуть на этот самый «особо ценный груз»? Думаю, момент как раз подходящий.
– Груз? Да вы спя… – Сарзон осекся.
– Может, – спокойно произнес Диего, – вы сначала все же удостоите этот таинственный груз хоть одним своим взглядом, а уже после окончательно сформируете мнение о крепости моего рассудка?
Капитан Сарзон начал багроветь. Он так увлекся этим занятием, что при виде «ценного груза» ограничился лишь выпучиванием глаз и невнятным хрипом. Интеко выразилась куда более восторженно:
– Ну и здоровая же растреклятая трень!
– Можно сказать и так, – усмехнулся тан Раскона. – Но в реестре эта красотка значится под названием «каронада Вегилля».
– Никогда прежде такой не видела!
– И не могла. Потому что, – пояснил Диего, – прежде их и не было. Фряжское литье… воистину, король Гнат сделал для нас роскошный дар, начав преследовать истинно верующих. Будь у него хоть четверть отцовского ума, и эти мастера продолжали бы лить пушки для его флота, а не для нашего.
– Потому ты так охотно пил за его здоровье тогда, в таверне?
– Я был искренен как на исповеди! – серьезно сказал маленький тан. – Скажу больше: каждую ночь я прошу Великий Огонь хранить короля Гната от напастей, ибо все наши тайные друзья и за десять лет многопотного труда не смогли бы нанести Фрязии урон, равный полугоду мудрого правления короля Гната.
– Эт-верно вы молвили, м'тан, – одобрительно произнес один из канониров, державшийся в присутствии знатного гостя
– К слову, сам мастер-пушкарь Мэттон являет собой наглядное подтверждение моих слов, – заметил тан Раскона. – Та медаль, как я вижу, все еще при вас.
– Т-точно, м'тан, – сунув руку в вырез форменки, канонир извлек на свет цепочку, на которой болтался небольшой серебряный диск. Правда, в каюте было не так уж светло, но и имевшегося в наличии света хватило любому из присутствующих, чтобы безошибочно узнать медаль «За Травемюрте».
– Что ж, – улыбнулся Диего. – Сейчас тебе представится отличный шанс доказать, что сия награда украшает твою шею по праву. Изготовиться к огню!
– Слушаюсь, м'тан!
– О нет, – жалобно простонал капитан Сарзон. – Моя каюта…
– Вообще-то на плане галеона сии помещения значатся как «адмиральская каюта», – вполголоса сказал тан Раскона. – И в любом случае, заделать эти дыры проще простого, полчаса работы хорошего плотника. Бортовой залп любой паршивой пинассы учинил бы куда больший погром в вашей каюте, капитан.
– Бортовой залп любой паршивой пинассы, – неожиданно сказала Интеко, – и то обычно посылает во врага больше, чем пять ядер.
– Все так, тана, все так, – мастер Мэттон разглядывал пороховой картуз с таким неподдельным интересом, словно впервые в жизни увидел подобный предмет. – Токо пушка пушке рознь. Ваши старые пушки, да простит меня м'тан, в жисть бы не смогли переплюнуть фряжское «длинное рыло», а моя новая красотка лупит своими ядрами дальше и точнее, чем оно.
– В полтора раза дальше, – подтвердил Диего. – Но и это еще не все. Для того, чтобы сюрприз был хорош, я припас не только особые пушки, но и особые ядра.
– Чем же они особые?
– Для начала – ценой, – сказал монах. – Которую, впрочем, лучше не называть вслух, дабы не вводить в искушение без нужды.
– Скоро уж, святой брат, мы поглядим, каковы ваши бесценные ядрышки в деле, – фыркнул Мэттон. – Пираты уже почти догнали нас, еще чуть-чуть, и красотка сможет достать их.
– Ходкие кораблики, хорошо идут, – задумчиво сказал Диего. – Прямо как колесницы на восьмерке. К слову, благородные таны, а не поспорить ли нам? Кто послужит первой мишенью для мастера Мэттона?
– И спорить нечего, – раздраженно промолвил капитан Сарзон. – Вон тот барк с черным, как душа грешника, бушпритом.
– Уверены – называйте ставку! – быстро сказал тан Раскона.
– Пять гвеллов!
– Пять гвеллов на бриг, отлично. А ты, – обернулся он к Интеко, – что скажешь?
– Скажу, что в моем кошеле, – насмешливо произнесла женщина, – не сыщется и пяти траунов. Но я готова поставить свою последнюю дырявую юбку против твоих гвеллов, Сарзон, что первым нас догонит синяя бригантина справа. Сейчас они идут полным бакштагом, а уже следующим галсом попытаются пройти у нас под кормой и отнять ветер.