Х 3
Шрифт:
Зря они так категорично. Как показывает практика восьмого сектора, человек человеку друг, товарищ и брат. А еще консерва на черный день и средство отвлечения внимания Иных. В общем-то, полезное существо в быту.
— Я знаю, что вы там, — произнес я громко и сам удивился усталости в голосе. — Выходите. Нападать не рекомендую, но и сильно отговаривать не стану.
Тишина была мне ответом. Лязга металла я не слышал, когда проснулся. Тем более никаких звуков, которые мог издавать револьвер, вроде щелчка барабана. Впрочем, тут не Альтаир, кислотных дождей меньше, воздух чище. Может и пистолеты в ходу.
Влажности мало, химических выбросов нет. Это там оружие постоянно клинило, слишком много мелких деталей, слишком мало хорошей смазки. Револьверы, особенно с самовзводом, тоже постоянно приходилось чистить и обрабатывать, но они все же надежней были в этом плане.
Что-то я задумался не о том, точно — старость.
— Ну долго вас ждать? Если мне придется заходить внутрь, то вы уже не выйдете.
Практика жизни в восьмом секторе показала, что уверенный голос творит чудеса. Главное говорить спокойно, а не как те борзые беззубые ублюдки. Ну, они сначала были борзыми, а затем уже становились беззубыми.
В этом мире уверенность в голосе присуща тем, кому нечего боятся. Например, политикам, городским чиновникам, жителям элитных секторов. Но не восьмеркам. И уж точно не одиночкам, бродящим по пустошам.
Даже в крохотных мозгах, прочищенных насквозь наркотой и самопальной эфирной сивухой, хватало извилин, чтобы соотнести уверенность в голосе с огромными проблемами, которые может доставить обладатель этого голоса.
Разумеется, вторым необходимым атрибутом должны быть соответствующие навыки, чтобы эти самые огромные проблемы можно было доставлять до адресата точно в срок.
Вот и эта четверка что-то там покумекала между собой и все же выудила одну здравую мысль на весь квартет.
— Мы выходим, — раздался приглушенный голос. — Не стреляйте.
В проеме показался худощавый мужчина с обветренным лицом и запавшими глазами. Он держал руки на виду, прямо перед собой. Но из-за количества намотанных тряпок, видны были только ладони.
Следом выбрались его друзья, все как на подбор. Тощие, словно вот-вот развалятся под собственным весом. Замотанные в тряпье, у всех за спинами видавшие виды рюкзаки, к которым примотано разное барахло. От сковородок до арматур.
— Кто такие, чего рыщете тут? — спросил я, добавив в голос строгости.
— Мусорщики мы, — прошамкал первый, улыбаясь. Вышло не очень из-за двух рядов гнилых зубов. — Собиратели. Ходим, ищем, что поменять можно в городе.
— Так я и поверил, что вас в город пустят.
— Если товар будет, то пустят, — быстро закивал мужчина. Видимо их старший. — Еще и накормят.
— И ночлег дадут, — подхватил второй.
— А иногда и мясо, — мечтательно закивал третий.
— Тихо! — рявкнул я, отчего все четверо подались назад. — Один говорит, остальные пасти схлопнули и не шевелятся. Откуда идете?
— Так с Канопуса мы, как и все. Вышли неделю назад, шли на северо-запад, а теперь возвращаемся по кругу.
— Врешь? — спросил я. — Там радиация. Иные. Никто так далеко на север не заходит.
— Тут уже все обчистили, — проблеял мужчина. — Жрать-то хочется, вот и лезем дальше. На север. Да только нет там никакой радиации, у нас приборы.
— Аппаратура, — закивал второй, но тут же сник под моим взглядом.
— Ходить можно, токо мутантов много. Но если в сторону от города уйти, то меньше. Их к живым в городе тянет.
— Иных, что ли? — не понял я про мутантов.
— Иных, — согласно кивнул человек. — Их самых.
— Далеко на запад забирались?
— Так отсюда полдня где-то. Но мы не шибко шустрые, внимательно надо ходить, смотреть везде. Что-то замело, занесло, надо откапывать, коли приметишь…
— Видели… — я запнулся, подбирая слова. — Группу? Людоеды или каннибалы, не знаю, как их там зовут. Большая скорей всего.
— Нет, не видели, — испуганно замотал головой человек. — Нету их тут давно, всех извели. А коли есть, то на севере, далеко. Ушли все.
— Ну да, конечно, — произнес я, еще раз оглядывая четверку. — Рюкзаки вытряхнули. Живо.
Четверка попятилась, видимо решив, что я их грабить собираюсь. Да только мне их хлам даром не сдался. Однако и отпускать их просто так я не собирался.
Рывок для такой туши, как я, получился на загляденье. Все-таки даже без боевой ипостаси я значительно превосхожу возможности обычного человека.
Поэтому разделяющие нас пять метров я преодолел за мгновение, вцепился рукой в горло старшего и оторвал его тощее тельце от земли на добрых полметра.
— Если я сказал вытряхнуть рюкзаки, значит, надо их вытряхнуть. Или хочешь, чтобы это я сделал за вас?
Тот сипел и брызгал слюной, силясь вдохнуть. Ноги дергались в воздухе, лицо быстро синело, но я даже не замечал его потуг. Как только один из четверки принялся быстро стягивать с себя рюкзак, я отпустил их лидера.
Через минуту передо мной сидело на коленях четверо людей, а перед ними валялись их сокровища, добытые непомерным трудом. В основном тянули железо. Ложки, вилки, пустые консервные банки, трубки и провода. Все можно переплавить и пустить в дело.
Но хватало и откровенного хлама, вроде старых книг, кусков резины, каких-то синих мотков. Но в основном, конечно, шурупы, гайки, болты, гвозди. Все проржавевшее, разумеется. Судя по всему, выковыривали вручную, вон и лом есть у одного. И пассатижи.
И что я рассчитывал тут найти? Черепа детей? Берцовые кости? Вяленую ногу человека?
— Проваливайте, — кивнул я в сторону.
А сам развернулся и пошел своей дорогой. Вроде как можно было бы их поднапрячь, чтобы таскали нужные вещи из Канопуса в наш лагерь. Все равно бродят по пустошам, а так самим рисковать не придется.