Х 3
Шрифт:
Так мы стояли минут двадцать. Я потихонечку старался незаметно размять ноги и прислушивался к собственным ощущениям. Тело по-прежнему болело и саднило, но с головой уже было получше.
Да, для боя не лучшее состояние, но ведь и боя как такового не будет. Будет резня, как только я освобожусь от поводырей с генераторами. Которые, кстати, явно работают на эфире, иначе я не знаю, откуда они взяли такую мощность, чтобы вырубить меня.
План в голове уже сложился, и он был простой до безобразия, а следовательно — эффективный. И тут будет совершенно не важно, насколько хорошо у меня соображает голова и работает тело. Потому что мне самому даже сражаться не придется.
Тем временем толпа смолкла и замерла. Действительно пара сотен наберется, не меньше. Судя по шевелениям за спиной, люди расступались в стороны. Многие даже дышать перестали. В наступившем молчании я отчетливо расслышал шаркающие шаги.
Вскоре между мной и Хардом прошел тот самый старик и взошел на помост. Развернулся лицом к толпе и окинул собравшихся долгим взглядом. Пламя от жаровен окрашивало его балахон в кровавые оттенки, отчего картинка получалась действительно впечатляющей.
Любят эти ублюдки устраивать шоу. А для этого всегда нужны подходящие декорации.
— Мать говорила со мной, — произнес старик, и весь лагерь погрузился в вязкую тишину. Даже шевеление в темноте за пределами света прекратилось. — Она гордится нами. Мы нашли ее детей, да не одного, а сразу двоих. Пророчество Матери близится к тому, чтобы стать истиной, а слепцы да увидят свет ее милости. Люди, заблудшие души на теле этого мира. Им просто не повезло, как нам с вами, увидеть милость Матери. Мы должны помочь этим несчастным, должны подарить им покой и радость. Вернуть их в лоно Матери.
Толпа загудела. Я бы даже сказал, завибрировала, хотя вроде бы они просто стоят и не шевелятся. У меня же мурашки побежали по спине. С трудом удержался от рефлекторного желания накинуть броню.
— Долгие годы мы искали того, кто поведет нас вперед, очищать плоть земли от неведения. И вот мы наконец приблизились к этому чудесному мигу. Возрадуемся, ибо один из сынов матери обретет священный огонь в своем теле. И он поведет нас. Двое сыновей сегодня предстали перед нами. Да, пока что они несчастны в своем неведении, не узрели милости Матери. Да, сейчас они закованы в цепи, освященные огнем, что Мать даровала нам вместе со своей кровью. Но вскоре заблудшие отроки встретятся с нею, она ждет их. Она велика в своем всепрощении. И семья вновь воссоединится.
— Это он про нас что ли? — спросил Хард.
— Опасный тип. Многие из таких пророков с левой резьбой в голове. Но этот, походу, сам верит в свой бред. Это еще хуже. Слишком заразно.
— Нам предстоит долгий путь, братья и сестры. Мы должны вернуть их в лоно матери, но только один из них является истинным сыном. Тем, кто поведет нас за собой. Но не стоит печалиться, ведь все мы служим Матери и нет иного счастья в жизни, чем быть любимым ею. Сейчас же начнем наше нелегкое дело. Покажем истинную любовь и всепрощение Матери заблудшим душам. Пусть они прозреют, как и мы прозрели в свое время. Да понесут они милость ее в самые темные уголки плоти земной. Приведите заблудших.
Позади нас началось шевеление. Послышались возгласы и испуганные крики.
Мимо нас прошагала пятерка людей, понукаемых заостренными трубами, которые тут использовали вместо копий. У одного к трубе была приварена заточенная шестерня, так что получилось что-то наподобие алебарды.
А вот безоружных я узнал. Четверых по крайней мере. Те самые собиратели, что пытались подобраться ближе, пока я спал.
— Дети мои, — дружелюбно произнес старик, обращаясь к собирателям. — Вы те, кто привел к нам наших заблудших детей. Верно?
— Мы просто хотим забрать причитающееся нам и свалить, — произнес старший, с которым я в свое время разговаривал.
— Конечно. Ваша помощь достойна награды. Мать довольна вами и указала мне одарить вас высшей милостью. Подойди.
Главарь не особо желал взбираться на помост, но подошедшие фанатики грубо схватили его под локти и подтащили к старику. Удар под колени, и собиратель падает перед проповедником. Двое фанатиков держат крепко, один схватил его за загривок и заставил запрокинуть голову.
— Смотрите же, браться и сестры, — заговорил старик громко. — Сейчас Мать одарит эту заблудшую душу своей бескрайней милостью. И если тьма этого мира еще не полностью завладела этим несчастным, то сегодня родится наш новый брат.
И вот тут началось то, от чего даже у меня скрутило живот. А я много всякого дерьма повидал и уже давно разучился блевать от разного рода мерзости.
Безразмерные лохмотья старика распахнулись, словно раковина. И наружу высунулась рука, хотя это больше походило на мясистый склизкий отросток потемневшей плоти. Весь в гнойниках и пожелтевших струпьях.
Вместо ладони был какой-то бугор, да и вся рука изгибалась словно змея. Старик вытянул конечность над обезумевшим от страха собирателем. А затем бугор раскрылся в разные стороны будто бутон цветка. Мерзкий, отвратительный мясной бутон с лепестками-пальцами и тошнотворно желтыми перепонками между ними.
Из этой «ладони» наружу показался «стебель». Тонкий мясистый отросток, что, изгибаясь, склонился над лицом жертвы. Фанатик тут же схватил его лицо и заставил орущего собирателя держать рот открытым.
Из отростка потекла маслянистая жижа, похожая на гной. Вся эта мерзость заливала рот и лицо бедолаги. Тот верещал, захлебывался, заходился кашлем, но фанатики держали крепко. А потом все закончилось. Его отпустили, человек просто мешком упал на помост и начал биться в конвульсиях.
Блевотная жижа вытекала изо рта и носа, смешиваясь со слюной и кровью. А затем небольшая лужица этой дряни сама всосалась обратно в лежащего без дыхания человека. Пару минут ничего не происходило, не считая паникующей четверки собирателей.