Х-ассенизаторы: Ответный плевок
Шрифт:
– А ты, репа, не на лицо, а на фамилию внимание обращай, – обиделся на “сало” украинец. – Мало ли как эти ребята себе внешность маскируют, а фамилия у него все равно еврейская.
– Не. Кедман по-английски означает что-то типа “человек в кедах”, – не согласился с ним старшина и вдруг подозрительно посмотрел на украинца. – А ты типа антисемит?
– Нет! Просто не люблю, когда кто-то пытается выдать себя за другого, – отрезал хохол. – Немцы это немцы. Москали это москали. А уж если негр, то должен быть с нормальной для негра фамилией. Тумба-Юмба, например…
– А у тебя у самого какая фамилия? – подозрительно посмотрел на него Шныгин.
– Самая украинская. Пацук. Микола Григорьевич, – усмехнулся парень с оселедцем. –
– Ну вот, блин, и познакомились, – усмехнулся Шныгин. – Ладно. Вы тут отдыхайте, а я пока пойду проверю, как здешняя банька работает…
Инспекция бани была, конечно, важным и ответственным делом, но в данный момент старшина выбрался из спального помещения совсем не от того, что хотел проверить плотность пара или температуру горячей воды в трубах. Шныгину просто было лень сейчас с кем-нибудь спорить и кому-нибудь что-то доказывать. Новое место службы, не в пример предыдущему, крайне располагало к неге и расслабленности. Вот Сергей и пошел расслабляться. А по старой русской традиции делать это начинают с бани. Правда, в этот раз для продолжения расслабления не хватало пива и водочки, но поскольку устав воинской службы потребления подобных напитков не предусматривал, старшина решил пока обойтись без них. Тем более и компании подходящей для продолжения расслабления в данный момент не наблюдалось.
Баня оказалась не баней, а сауной. Конечно, с небольшим бассейном, но что для финна хорошо, то русскому не в тему. Старшина, конечно, поворчал на строителей бункера за такое пренебрежение к национальным традициям, но поскольку иного выбора не было, посидел в сауне, вместо того чтобы от души похлестать себя веником в парной. А когда он уже принимал душ, динамики в стенах, без которых даже в бане не обошлось – слава богу, видеокамер не оказалось! – голосом Раимова объявили:
– Внимание, всему личному составу базы объявляется пятиминутная готовность. Через указанное время всем без исключения собраться в актовом зале.
– Так точно, товарищ майор! – на всякий случай отрапортовал Шныгин, закрывая водопроводные краны. – Бегу, блин!
Старшина, имевший об актовых залах волне конкретизированное представление, после всего увиденного на базе рассчитывал обнаружить за дверями вышеуказанного помещения что-то, примерно похожее на филиал Государственной думы России, но он ошибся. Актовый зал оказался небольшим и уютным помещением, мест примерно на двадцать. Причем почти половина из них была уже занята. Шныгин осмотрелся по сторонам, отмечая для себя новые лица, которых, кроме трех уже знакомых ему бравых вояк и майора, оказалось не так уж много.
Рядом с Раимовым за небольшим столом президиума сидел худощавый мужчина в белом халате с всклокоченной шевелюрой. Описать его внешность представлялось затруднительным. И все из-за того, что освещение в актовом зале было неярким, да и мужчина постоянно вертелся и размахивал руками. Но в целом на старшину он произвел впечатление сумасшедшего.
“Ученый, блин!” – подумал Шныгин.
“Без тебя все знают!” – подумал ученый…
Кроме указанного субъекта в актовом зале было еще двое новеньких. Один из них, маленький человек китайско-японской внешности в роговых очках и с прилизанными волосами, скромно сидел на крайнем кресле первого ряда, погрузив пальцы в ноутбук и не замечая ничего вокруг. А второй – элегантный человек в строгом костюме – обернулся к вошедшему Шныгину. Мужчина улыбнулся, надо думать, с целью показать свои дружелюбные намерения, но от этого оскала у старшины вдруг возникло ощущение, что кто-то неизвестный, с косой и в балахоне, возник у него за плечами. Мороз по коже старшины прошел крепкий, и дарить мужчине ответную улыбку он не стал, решив на всякий случай держаться от него подальше.
– Слава богу, Шныгин явился! Теперь можем начинать, – съязвил майор. – Садитесь, старшина. Не стойте в дверях, как фундамент от памятника Дзержинскому.
“Вот ешкин корень! А в прошлый раз “мумия Ильича” была”, – удивился Шныгин, но вслух свое удивление выражать не стал. Просто сел на задний ряд и мысленно посетовал на то, что забыл купить в дороге семечек.
– Итак, общее собрание можно считать открытым, – констатировал майор, обводя собравшихся ясными и добрыми отеческими глазами. – Сначала выступлю я с общим докладом. Потом слово будет предоставлено профессору Зубову, – всклокоченный мужичок в президиуме кивнул головой. – Дальше – по обстоятельствам…
Впрочем, ни “сначала”, ни “потом”, ни “дальше” не получилось. За дверями актового зала раздался какой-то непонятный скрежет, затем в щели между створками засверкали оранжевые искры и послышалось шипение. Продолжалось оно не больше двух секунд. Затем двери с грохотом свалились внутрь, сломав парочку пустых кресел. Ну а после сего занимательного фейерверка в помещение актового зала просунулся ствол танковой пушки.
Шныгин, повинуясь рефлексам, свалился на пол, между рядами кресел. Краем глаза он заметил, что то же самое сделали и трое его соседей по комнате. Новые члены персонала базы, с которыми старшине познакомиться еще не довелось, остались сидеть на своих местах, и лишь майор Раимов вскочил со своего места, грозно стукнув кулаком по столу.
– Мать вашу в полный рост! – виртуозно выругался он, вызвав невольное восхищение Шныгина. – Харакири-сан, объясните мне, что это чудище здесь делает?
– Получен приказ собраться в актовом зале, – раздался из танка механический голос. – Приказ выполнен.
– Замечательно, – выдохнул Раимов и рухнул в кресло. – Старшина, поздравляю. Вы прибыли на собрание не последним.
Шныгин осторожно приподнял голову над спинками, стараясь рассмотреть неизвестного пришельца с пушкой, к тому же реагирующего на голосовые команды майора. Таковым оказался небольшой танк. Впрочем, “танком” эту конструкцию можно было назвать лишь с известной натяжкой, поскольку машина своими размерами ничуть не превышала габаритов всемирно известной “Оки”. Конструкция, правда, судя по всему, была бронированной и к тому же явно обладала огромными функциональными возможностями. Ведь дверь-то она как-то вскрыть умудрилась?!
– Извините, господин начальник проекта, – прерывая изумленные размышления Шныгина, раздался голос маленького японокитайца. – Видимо, в речевом детекторе робота произошел какой-то сбой. Сейчас я все исправлю.
– А двери мне кто исправлять будет? – поинтересовался майор, а затем махнул рукой. – Хорошо. Убирайте своего вредителя на гусеницах отсюда, а со строителями бункера я потом лично разберусь. Я им…
Договорить майору снова не пришлось, и опять его перебил грохот. Причем в этот раз он раздался не от двери, а с того места, где сидел Джон Кедман. Огромный негр, словно танк недавно, поломав на пути парочку кресел, вскочил со своего места и вытянулся по стойке “смирно”.
– Сэр!.. Капрал Кедман, сэр. Разрешите вопрос, сэр? – завопил он. – Что здесь, в конце концов, происходит?
– Воно ж ты посмотри, и Кедманы, оказывается, чегой-то не знают! – восхитился Пацук, следом за Джоном поднимаясь с пола. – Товарищ майор, вы уж объясните обездоленному еврейскому негру!..
Раимов прокашлялся и с таким довольным видом, будто ему кумысом хлебальник намазали, обвел собравшихся начальственно-покровительственным взором. Та часть собравшихся, которая еще пребывала в неведении относительно чудес, происходящих вокруг, в свою очередь, ответила майору взглядом требовательно-вопрошающим, в духе плакатов предвыборной агитации. Что, естественно, не лезло ни в какие уставные рамки! Раимов изумился и решил попробовать посмотреть на подчиненных по-другому, а именно – строго.