Хагалаз. Безликая королева
Шрифт:
— Вы же знаете о правилах престолонаследия в этой стране?
— Да, мне известно.
— И не боитесь рожать? Однажды вашим детям придётся сразить насмерть.
Наоми покачала головой.
— Я не думаю об этом. Не уверена, что смогу выносить больше одного ребёнка, как видишь, за всё это время я так и не забеременела, хотя уже должна была...
— А что, если дело не в вас? — осторожно спросил мужчина, и Наоми похолодела.
— В Лонгрене? Но... что я тогда буду делать?
— Не бывает ситуаций, которые нельзя было бы решить. Мы испытаем ещё несколько средств, прежде чем сможем сделать выводы, хорошо? Зайдите ко мне завтра, я должен отыскать одни записи...знаете, годы всё-таки берут своё, и я стал кое-что забывать.
— Ты ещё не стар.
—
— Я поняла, — кратко ответила Наоми. — Зайду завтра и.…Периций...
— Да, миледи?
— Никто не должен знать о нашем разговоре, иначе...
— Никто не узнает, Ваше Величество. Мой долг — хранить врачебную тайну.
Наоми кивнула, затем опасливо выглянула за дверь, убеждаясь, что коридор пуст, и покинула комнатушку. Её терзали смешанные чувства. Девушка не знала, какая из теорий может оказаться хуже. Если она не может забеременеть, то есть ли от этого лекарство, а если дело всё-таки в Лонгрене, посмеет ли она сказать ему об этом? «Нет, никогда...я не смогу сказать королю. В любом случае окажусь виноватой, поэтому нужно что-то придумать. Мой отец на меня надеялся, и теперь я здесь одна. Это отвратительное государство с его законами...эти отвратительные люди...»
Глава 26 Торговка
Старинный храм раскинулся посреди чащи. Серый, невзрачный, с острой зауженный крышей, и узкими высокими окнами. В главной зале, почти под сводом их украшают сине-золотистые витражи. Над резными двукрылыми дверями символ. Трёхликий бог. Все его лица неказисты и страшны.
Гелата опустила взгляд, повернула ручку и вдруг... волна всепоглощающей тьмы уничтожила и зал, и гостью, не прошедшую дальше порога. Девушка вздрогнула и открыла глаза. Темно. Холодно. «Пррр» — донеслось откуда-то сверху. Гелата с опаской выбралась из-под телеги. Дневной свет, пробившийся в грязные крохотные оконца сарая, тускло осветил пространство. «Ещё живая», — с облегчением подумала девушка и обернулась к загону. Там, как она и ожидала, находилась пегая лошадь, что проявляла больший интерес к своей полупустой кормушке, чем к незнакомке. Гелата подошла ближе и заглянула через ограждение. С другой стороны она увидела небольшую сероватую козочку, по виду мало отличавшуюся от обычных.
— И это ты медокоз? — Спросила она вслух, на что не получила ответа. Осмотревшись, девушка припомнила события минувшей ночи. Она отперла двери и, взяв в руки секиру, осторожно выглянула на улицу. Утренний лес оживал. Почерневшие высушенные головы по-прежнему молчаливо взирали на девушку с кольев. При свете солнца они казались такими же отвратительными, как и при свете луны.
Гелата осмотрелась по сторонам. Никого. «Уберусь отсюда, пока есть возможность», — решила она, и вернулась в сарай. Девушка сразу подумала о том, что могло бы пригодиться в пути, и к собственному удивлению, вскоре обнаружила под колёсами телеги погреб. «Я проспала на нём всю ночь», — не без тревоги подумала Гелата, и, предполагая, что может найти внутри что-нибудь похуже сушёных голов, она всё-таки решила спуститься и взглянуть.
— Надо бы поторопиться. — Сказала она себе, хотя толком не знала, почему до сих пор испытывает страх. Дровосек убит. Отчего же чувство, будто что-то ещё бродит рядом, не утихало?
Сдвинув телегу в сторону, Гелата открыла погреб и обнаружила лестницу. Внизу было темно, и девушка с опаской спустилась на несколько перекладин. Света, проникающего в сарай, хватило на то, чтобы рассмотреть в самом верху полку, заполненную банками. Гелата без труда дотянулась до одной из них и вылезла наружу. Золотистую вязкую жидкость она узнала сразу же. Накануне дровосек приносил в дом такую же. «Мёд», — подумала девушка, а открыв банку, поняла, что оказалась права. «Странный он какой-то. Но пахнет хорошо, да и на вкус, наверное, неплох. Не пропадать же добру». Украдкой взглянув на телегу, Гелата прикинула, сколько банок та может вместить. «За такое на рынке дорого дадут. Только бы к городу выехать». И немедля девушка принялась за работу. То и дело ныряя в подвал, она доставала банку за банкой, затем аккуратно складывала их на дно, и когда места почти не осталось, Гелата поснимала со стен оружие, уложила его сверху, и накрыла одеялами, которые на свой страх и риск, принесла из проклятого дома. Затем она отвязала медокоза и поместила в единственный свободный край, запрягла лошадь, оседлала её и ударила вожжами. Колёса телеги заскрипели, и девушка с опаской подумала, что они сейчас треснут. Тогда всё добро будет утеряно. Но вопреки её мрачным прогнозам, колёса выдержали, и повозка неспешно выехала из сарая. Лошадь, как будто уже приученная, сама нашла нужное направление. Только сейчас Гелата заметила примятую траву, скрывающую некогда существовавшую здесь дорогу. На всякий случай она осматривалась ибо, покидая дом, чувствовала, как что-то невидимое наблюдает за ней.
Коза заблеяла, когда колёса телеги преодолели небольшой бугор, отчего девушка вздрогнула и обернулась. Их никто не преследовал. Жуткий деревянный дом и вовсе скоро скрылся за деревьями, а уже через полтора часа Гелате удалось выехать к широкой дороге, что тянулась в обе стороны к городам и мелким поселениям.
***
На смену чаще пришла гористая местность и телега, без того катившаяся крайне медленно, пошла совсем туго. Гелата досадовала от того, что могла бы быть уже гораздо дальше, если бы не груз. Но с другой стороны, где бы она была без гроша в кармане? Ей не дали бы ни еды, ни приюта. Возвращаться домой девушка опасалась. Приходилось терпеть.
Голод вернулся, но ничего кроме подозрительного мёда, у Гелаты с собой не было. Пробовать его она боялась. «Тайный ингредиент. Коза. Кто знает, что он ещё туда добавлял? Лучше уж я куплю себе овощей на вырученные деньги. Медокоза тоже можно будет продать». Эти мысли её ободряли, и по истечению дня, девушка, к собственному удивлению и восторгу, увидела на горизонте столицу.
До сего момента она никогда не бывала в Архорде, но поняла, что это он, потому как раскинувшийся в долине город нельзя было охватить взглядом. С одной стороны, его омывало Царское море, с других окружала холмистая долина. Заходящее солнце облило золотом пики высоких башен дворца и вставших перед ним на колени домишек, вплоть до громадной каменной стены и рва, опоясывающего твердыню.
Гелата добралась до столицы лишь ночью. Телега с хрустом проехала по каменистой дороге, преодолела отвесной мост, и когда в свете факелов у ворот мелькнуло несколько мужских фигур, Гелата натянула поводья. Измотавшаяся за день лошадь сразу же остановилась. Девушка услышала шаги.
— Эй! Тебе сюда нельзя! Кто такая?
— Торговка.
— Да ври больше!
— Не вру. Я проделала длинный путь, чтобы попасть сюда. Отчего же вы меня не пустите? В столицу может приехать любой желающий.
— Может, но не ночью.
Гелата скрипнула зубами.
— Извиняюсь за то, что явилась в столь позднее время. Ночевать на дороге не хотелось, а ехать быстро я не могла, ведь везу товар.
— Что ты там везёшь? — Скептически спросил самый крикливый стражник и, взяв факел, приблизился к телеге. Гелата спешилась.
— Мёд и некоторое оружие.
Мужчина уставился на блеющую козу, что была прижата банками, откинул одеяло и осветил содержимое.
— Откуда это у тебя?
— Какая разница? Сказала же, я торговка. Наше дело — приобретать и продавать, иной раз производить и продавать. Могу я проехать?
— Нет.
— Нет?
— Во-первых, заплати налог. А во-вторых, сейчас ночь и в город пускать не велено. Так что приходи утром, и там посмотрим.
— Но где же мне ночевать?
— А нам какая разница? — Стражник отстранился. «Налог, — с досадой подумала девушка, — даже если я вернусь утром, где возьму деньги?» Она пристально смотрела на мельтешащие огоньки факелов.
— Послушайте, уважаемые. Я не могу дать вам денег, пока их не заработала, но давайте... я дам вам пару банок. Уверяю, лучшего мёда вы нигде не сыщете, и цена за него будет вполне оправданной.