Хагалаз. Безликая королева
Шрифт:
Хаара пугалась новых травм, особенно осторожной приходилось быть с правой рукой, и следить за тем, чтобы не слетела перевязка. Ридесару, судя по всему, было плевать, и он не проявлял особой снисходительности. Убить девушку, однако, он тоже не пытался, и лишь по этой причине она была ему благодарна. «Познакомься мы при других обстоятельствах, он мог бы показаться мне приятным человеком. Есть ли отличие между ним и всеми этими людьми? Есть ли у него та честь, о которой когда-то говорил отец? Понятие чести... оно стало слишком искажено».
Хаара внимательно слушала наставления, однако левая рука оставалась деревянной. Движения её были нелепыми и необдуманными, будто девушка впервые взяла в руки меч. Как никогда ранее она осознавала свою
После небольшой тренировки и отдыха, отряд снова оседлал коней и вернулся на дорогу. На сей раз девушка старалась держаться вблизи Ридесара, прислушиваться к разговорам и делать выводы, впрочем, ни о чём серьёзном мужчины не говорили, а командующий и вовсе молчал.
— Вы знаете, кого мы ищем? — спросила Хаара спустя час пути, посчитав, что может развлечь себя диалогом.
— Нет, — отозвался Ридесар, — но я надеюсь, мы найдём их раньше, чем они найдут нас.
Глава 25 Когда идёт кровь
Солнце нещадно палило в лицо, отчего Наоми проснулась и повернулась на спину. Девушка сощурилась, приоткрыв глаза. Занавески были раздвинуты, а половина кровати, где спал Лонгрен, смята и холодна. «Как давно он ушёл?» Наоми потёрла глаза кулаками. Она никогда не слышала, как уходил её муж, и вечно пугалась того, что сама слишком долго спит. Не вредило ли это её королевской репутации? «Я какая-то бесполезная, — с горечью думала девушка, — пора встать и что-то делать. Конечно, Лонгрен никогда не допустит меня до политических дел, но какой прок в том, что я просто лежу здесь?» Наоми откинула одеяло, оголив хрупкую бледную фигуру, и собралась подняться, как вдруг почувствовала колющую боль в нижней части живота. Она сморщилась, вытянула руки и провела пальцами по белой простыне под собой. Влажно и липко. Девушка подскочила, будто бы ужаленная гадюкой и осмотрела перепачканные в крови руки.
— О нет... — прошептала она. — Нет, нет, нет…только не это. Почему? Почему?
На глазах девушки выступили слёзы. Она вся сжалась и затряслась, затем вдруг заплакала из жалости к себе и снова рухнула на кровать. Её охватил страх и отвращение к собственной сущности. Снова ничего не получилось.
***
Мисору пугали стены дворца, его потолки и странные предметы. Головы животных в особенности в ночное время внушали ужас стеклянными, вечно следящими глазами, но женщина старалась от этого абстрагироваться. Теперь она выполняла грязную работу на кухне — мыла посуду, относила объедки на псарню, а тарелки в залу и из неё. Остальные слуги её сторонились, смотрели свысока и всё время указывали, словно стояли на ступень выше, а не так же убого подчинялись королю. Многие из них работали здесь всю жизнь и в глаза знали двух предыдущих королей. Мисора опасалась спросить их об участи Иландара и о том, как трон попал в руки к Лонгрену. О смерти Дефоу в этих стенах не говорили, и женщине начинало казаться, что тема эта здесь запрещена и нежелательна.
— Давай шевелись! Неси это в зал, если не хочешь, чтобы тебе оторвали голову!
Женщина вздрогнула от приказного тона главного повара, взялась за серебряный поднос, что оказался горячим и тяжёлым, и понесла его в зал, туда, где этим днём собирался трапезничать король. Руки обжигало, однако Мисора не позволяла себе остановиться и пожаловаться на неприятные ощущения. Другим слугам приходилось не слаще, и женщина предпочитала радоваться хотя бы тому, что осталась жива. Она вошла в залу с широко распахнутыми глазами и с любопытством осматривала всё вокруг. В центре стоял длинный стол из красного дерева с изящными резными ножками. Его не украшали скатерть или свечи, зато заполняло бесконечное количество блюд. В основном они были мясными, что позволило Мисоре судить о ловкости придворных охотников. Две стены опоясывали высокие, но узкие окна, прикрываемые серебристыми занавесками. С потолков свисали округлые сверкающие люстры, но никаких ковров или картин. Скромная и в то же время величественная обстановка.
Лонгрен сидел во главе стола. Место справа от него пустовало, но Мисора догадывалась о том, кто займёт его. Помимо короля за столом сидели ещё четыре человека. Все они были мужчинами среднего и старшего возраста, однако не их имён, ни званий женщина не знала. Спохватившись о том, что она служанка, а не зевака, Мисора перестала разглядывать место и поспешно поставила блюдо на стол. Руки вопили от боли. Мужчины о чём-то переговаривались, не обращая на неё внимания. Женщина украдкой взглянула на Лонгрена, и её пронзил холод. Фигура короля показалась ей такой огромной, что тень от неё могла пожрать всех присутствующих. Мисора отмахнулась от видения. Пытаясь унять неприятное чувство, она вернулась на кухню и помогла слугам отнести оставшиеся кушанья. Женщина уже планировала уйти и забиться в дальний угол, ожидая, пока снова понадобится, как вдруг король окликнул её и заставил ещё сильнее похолодеть.
— Останься, Мисора, и следи за тем, чтобы мой кубок всегда был полон.
Женщина склонила голову и повиновалась. Приказ есть приказ. Она взяла графин и налила королю вина, затем чуть отошла, чтобы не смущать и уставилась в пол. «И как меня сюда занесло?» Через несколько мгновений в зале показалась женская фигура. В расшитых синих шелках вошла Наоми, и сегодня она выглядела мрачнее дождливого дня. Девушка старалась ни на кого не смотреть, однако всех поприветствовала, уселась рядом с королём и высказала некую любезность. Мисора осторожно рассматривала стройный девичий силуэт, оголённые плечи королевы и её золотистые волосы. «Интересно, это брак по любви или у Лонгрена есть определённый расчет?»
В отличие от мужчин, Наоми ела мало и практически ничего не пила. Мисора наливала вино в кубок короля, и один раз встретилась с королевой глазами. Это был странный взгляд. В нём отразились презрение, страх, любопытство и что-то, чего женщина не смогла прочесть. Она не знала, к кому относится хуже: к королю или белокурой иностранке, что столь наивно мнит себя королевой Ревердаса. Так или иначе обе личности вызывали у неё некое отвращение, и Мисоре хотелось побыстрее сбежать из этих стен. Так она и планировала сделать в ближайшем будущем, нужно было лишь осмотреться, освоиться и придумать план. «Я снова стану свободной. Лучше уж всё время убегать, чем оказаться запертой в муравейнике».
В разгар трапезы в зале появились танцовщицы. Мисора удивилась, что обыкновенный королевский обед так пёстр и разнообразен.
— Выпьем же за величие Ревердаса и его правителя! — сказал один из присутствующих мужчин, поднимая кубок.
— За короля! — подхватила Наоми и пригубила вино с остальными. Она ничего не говорила и казалось, даже не слушала текущего разговора.
— ...они возмущались по поводу возросшего налога на мясо, но это вынужденная мера, поскольку в прошлом месяце на юге начался падёж, и мы потеряли несколько тысяч голов, а это чревато голодом...
— ... мы не можем сейчас оказывать помощь югу, казна почти не пополняется. Промысел столицы хиреет из-за нехватки веларов, а причина тому — продажные судьи и стража. Если мы не уладим вопрос, то проведение турнира может выйти в убыток.
Мисора наблюдала за тем, как танцуют разодетые в пёстрый шёлк девушки, как плавны движения их бёдер и талии. Неизвестный юноша позади играл на флейте, под звуки которой и двигались полуобнажённые красавицы, а низенький мальчик рядом с ним периодически потряхивал бубном. Король, казалось бы отвлечённый от возникшего разговора приближенных, внимательно разглядывал девушек, и как только танцы закончились, велел им остаться и откинулся на спинку кресла.