Хакеры рагнарека
Шрифт:
– Значит, слушаешь в основном всякий депрессняк типа «Лакримозы»? – уточнил я.
– В последнее время люблю повеселее, а ты слушаешь, небось, всякий мозгодробящий тяжеляк?
– Типа того, да, но сейчас почти ничего не слушаю. Времени нет. А книжки ты любишь читать?
– Когда-то любила. В детстве, в юности. У отца огромная коллекция на даче, в основном классические произведения, как заумные, так и не очень. Сказки я любила. Фэнтези, только не русское. «Властелином колец» зачитывалась, «Магом земноморья», хотя он так себе, конечно.
– Тут спорить не буду. Читала
– О, ты его книжки рассматривал? Да, конечно. Я свободно говорю на английском, немецком, хорошо знаю испанский и, когда есть свободная минутка, пытаюсь читать на японском, но пока выходит не очень.
Я покраснел и поперхнулся. Что-то она до хера умная для меня. На самом деле я всегда побаивался таких женщин. Она небось и Байрона в подлиннике читала, и Ницше с Шопенгауэром, от таких баб надо держаться подальше. Конечно, такая начитанность еще не делает женщину умной, но если помножить это на ее магические навыки, получается прямо термоядерная смесь.
– Что замолчал? Испугался?
Она очень хорошо чувствует эмоции собеседника. Прямо талант у нее.
– Есть чутка. Просто в первый раз такую девушку встречаю, рядом с которой мне настолько некомфортно, – признался я.
– Буду считать это комплиментом, а тебе и не должно быть со мной комфортно. У всех нас разные углы, грани, и наши с тобой пока не совпали, но достаточно зацепиться хотя бы парочке, и ты будешь приятно удивлен, как и я, впрочем. Может быть, это любовь, Сережа?
– Вряд ли. Когда человека любят, его не мучают месяц кошмарами.
– Вот дурачок. Некоторые женщины мучают своих мужчин всю жизнь от большой любви, а те страдают, но все равно остаются с ними.
– Я не из терпил, надеюсь, что ты понимаешь это. Ты вот вообще любила хоть кого-нибудь в своей жизни? Что дает тебе право говорить об этом чувстве?
Еххи зло посмотрела на меня, и ее губы безмолвно зашевелились, но я не слышал ни слова. Ругательства подбирает, наверное.
– Хорошо, – спокойно сказала она, – у тебя потрясающий талант выводить меня из себя, Сережа. Последний человек, кто так умел, прожил чуть больше недели. Ты спросил, любила ли я кого-нибудь? Я отвечу, что да. Любила.
– Мага какого-нибудь? Или ведьмака там? – уточнил я, и Еххи озлобилась еще больше. Я прямо чувствовал, как ее ярость заполняет салон автомобиля. Однако она сумела взять себя в руки и достала очередную сигарету.
– Нет. Это был обычный человек, и звали его Славик. Славик, Славик – Вячеслав, – со странной интонацией пропела Еххи, – мне тогда было 18, ему 20. Он учился в музыкальном колледже, куда я ходила на вокал. Скрипач. Самые интересные – музыканты, страстные и совершенно не от мира сего. Когда они играют, в них будто бы вселяется сам дьявол.
– Это потому, что на скрипке ладов нет, а играть надо смычком? – улыбнулся я. – Тут кто угодно осатанеет. Я одно время пытался играть на бас-гитаре, но это так, между словом. И что Славик? Вскружил тебе голову?
– Когда папа узнал, что я начала встречаться с человеком, он был в диком шоке и даже пригласил этого паренька к нам на чай, чтобы проверить его на наличие дара, но он был совершенно обычный, и я знала об этом. Отец запретил мне встречаться со Славиком, но я была так молода и горяча. Как и сейчас, впрочем, только мозгов у меня тогда было поменьше.
– Продолжай.
– Славик связался с дурной компанией, как это часто бывает в том возрасте. Стал курить марихуану и пить портвейн. Из колледжа он вылетел и должен был отправиться отдавать долг родине, но ему этого делать не хотелось. Он же, сука, творческая натура, а в армии одно быдло сидит да строем ходит. Побреют же волосатика!
– В дурку пошел? Тогда так модно было косить.
– Нет. Он знал, что я из очень богатой семьи. Он попросил у меня 100 тысяч рублей. По тем временам, Сережа, весьма большие деньги. Обычный человек получал по шесть-семь тысяч рублей в месяц.
– Да, помню, и откуда же ты их взяла? – спросил я. Крутая история, конечно.
– Сначала честно попросила у матери, а когда та отказала, то украла у отца. Он никогда от меня ничего не прятал – ни артефакты, ни книги, ни оружие и уж тем более деньги.
– Ну ты даешь. Вот это любовь, – восхитился я.
– Ага. – Еххи шмыгнула носиком. Видать, на нее воспоминания накатывают. Щас рассопливится еще.
– И что было дальше? – спросил я.
– Славик оказался мудаком, а я идиоткой. Все бабки он спустил на побег в Петербург. Сказал, что там его военкомат не найдет, и я поехала к нему, даже не сказав родителям.
– Ого, прямо вот убежала из дома? Как в женских романах? Ты реально думала бросить своих родителей?
– Почти. Я приехала к нему через месяц, потому что не могла без него, понимаешь? – Женя нервно забарабанила пальцами по подлокотнику. – А у него, оказывается, уже была Настя.
– Неприятный сюрприз, – согласился я, – ты размотала обидчицу?
– Нет, она-то здесь при чем? Я никогда в жизни не рыдала, как в тот раз. Он меня даже в квартиру не пустил, а на улице мороз под минус 20, в Питере-то! А денег у меня с собой было мало. Сказал, на вокзале переночуешь. Я прокляла тот вечер. Позвонила отцу с вокзала, забери, мол, меня отсюда.
– А он? – Даже интересно стало.
– Он сказал, что я сама виновата в своем выборе и только мне самой теперь выбираться из той жопы, куда я самостоятельно и добровольно залезла. В итоге я переночевала на вокзале, а утром уехала в Москву. С тех пор я ненавижу обычных мужчин и Питер. Вернулась я уже совсем другой. Одна ночь изменила все.
– Да уж, печальная история, если честно, – согласился я. – И как тебя встретили родители?
– Хорошо. Отец сделал вид, будто бы ничего не произошло. Сама создала проблему, сама решила, получила урок на всю жизнь. Он знал, что со мной ничего плохого не случится. Он умел предвидеть, пусть и не пил из колодца, как Анника. Нет, он не был провидцем, но между нами была прочная ментальная связь. Он чувствовал, что мне плохо, даже за многие километры. Если бы моей жизни что-то угрожало, он бы даже на вертолете за мной прилетел в Петербург. Однажды в Испании я отравилась каким-то местным дерьмом и мне было очень плохо. Думала, помру. Так он почувствовал и позвонил. Представляешь?