Халцедоновый Двор. Чтоб никогда не наступала полночь
Шрифт:
За время сей негромкой монотонной речи, из коей привычка к этаким мыслям досуха выжала всякую страсть, оба успели вернуться назад, к банкетному домику в центре сада. Утро было в самом разгаре. Вскоре королева прекратит почивать, и Девену придется, заступив в почетный караул, сопровождать ее в церковь, на службу в честь Богоявления. Однако в покоях переполненного по случаю зимних празднеств дворца было душно и тесно, в саду же царила свежесть и простота, и Девену очень не хотелось уходить.
Повернувшись к нему, Анна взяла его за
– Тебе двадцать семь, – напомнила она. – Те, о ком ты говоришь, старики. Своего положения они достигли со временем. Сколько лет было Уолсингему, когда Елизавета сделала его своим секретарем?
– Сорок один. Но он имел связи при дворе…
– Также заведенные за долгое время.
– Не все, не все. Большая часть – семейные: отцы, сыновья, братья, кузены, родня со стороны жены…
Пальчики Анны на миг сжали его ладонь, и Девен разом умолк.
– Тебя я ради политических выгод не оставлю, – поклялся он.
Эти слова породили на губах Анны улыбку, согревшую холодок серых глаз.
– Подобного я о тебе и не думала.
– Главное препятствие – королева. Нет, – поспешно добавил он, невольно оглядевшись, дабы убедиться, что в саду, кроме них, ни души, – я не хочу сказать о ней ничего дурного. Я ее верный слуга. Но предпочтения ее отданы выходцам из известных ей семей – особенно тем, что уже связаны с ней узами крови. К каковым я не отношусь.
Выпустив его руки, Анна поправила капюшон.
– Так что же ты будешь делать?
Девен пожал плечами.
– Быть полезным Уолсингему, насколько смогу. И надеяться, что он не оставит мою службу без награды.
– Тогда у меня для тебя кое-что есть.
Девен удивленно приподнял брови, но тут же нахмурился.
– Анна, я ведь уже говорил: тебе не подобает и небезопасно разносить сплетни.
– Слухи да сплетни – один из главных механизмов, приводящих в движение придворную жизнь, и тебе это прекрасно известно. Даю слово: я не подслушиваю у замочных скважин.
Ростом Анна удалась: верхушка ее капюшона достигала уровня его глаз, и посему ей не пришлось слишком запрокидывать голову. Вместо этого она, блеснув глазами, склонила голову набок.
– Неужто тебе ничуточки не любопытно?
Да, Девену было очень даже любопытно, и Анна это прекрасно знала.
– Так ли, иначе, а способ рассказать мне об этом ты все равно отыщешь.
– Да, я могла поступить и тоньше, но так будет проще всего, – заговорила Анна, скромно сложив перед собой опущенные руки. – На мой взгляд, дело пустяковое, но откуда мне знать: что, если этот пустяк – часть неких больших дел, известных и тебе, и твоему господину. Ты слышал о докторе Ди?
– Об этом астрологе? Да, месяц назад, в Ричмонде, он имел аудиенцию с королевой.
– Предмет ее тебе известен?
Девен покачал головой.
– Он пробыл при дворе всего день-другой, и я с ним не разговаривал.
– Моя леди Уорик говорит, будто дело касается каких-то неурядиц касательно его дома и книг. За время путешествий кто-то разграбил его библиотеку, и теперь он ищет возмещения. Думаю, ты еще увидишь его, или, по крайней мере, услышишь о нем от тех, кто примет в тяжбе его сторону.
– Наподобие твоей графини?
– А я-то думала, тебе не хочется, чтоб я разносила сплетни, – лукаво сказала Анна, рассмеявшись при виде деланно-сердитой гримасы на его лице. – По-моему, твой господин знает о его положении – они ведь друзья, не так ли? – но, если хочешь, я могу разузнать побольше.
Вот так, сколь бы ни больно было сие сознавать, зачастую и действовала сеть шпионажа. Считаные единицы из тех, кто поставлял Уолсингему сведения, делали это целенаправленно и организованно, намеренно проникали туда, где им вовсе не место, и переодевались теми, кем не являлись. Большая часть нужных сведений стекалась к главному секретарю от господ, что попросту держали глаза и уши открытыми, а увидев или услышав что-либо интересное, писали ему.
От господ… а порой и от дам.
Казалось, Анна расслышала эти мысли. Да что ж он, прозрачен для нее, как стекло?
– Одним словом, я не предлагаю тебе сведений о происходящем при дворе императора Священной Римской империи или в тайных кабинетах Папы. Я просто сообщу, когда доктор Ди вновь нанесет визит графине.
– Но не могу же я просить даму шпионить, – сказал Девен. – Ведь это бесчестно.
– Слушать, что говорят вокруг, вовсе не шпионаж, да и ты меня ни о чем не просишь. Я делаю это по собственной доброй воле. Считай все это… неосязаемого сорта приданым, полученным вперед.
Вновь взяв Девена за руку, Анна потянула его за собой, а когда оба оказались в тени банкетного домика, коснулась ладонью его щеки.
– Ну, а теперь, – сказала она, еще раз поцеловав его, – я должна возвращаться. Моя госпожа вскоре проснется.
– Как и моя, – пробормотал Девен, кое-как совладав с часто забившимся сердцем. – Так ты расскажешь, что говорит графиня? Прогневает ли королеву мысль о нашей свадьбе?
– Расскажу, – посулила Анна. – Как только удастся.
Воспоминания: 21 декабря 1581 г.
Многие уголки подземного дворца представляли собою длинную череду комнат: одна открывается прямо в другую, и так далее, и так далее. Порой эти скопища комнат окружали замкнутые дворики, украшенные статуями или ночными цветами, порой они соединялись меж собой сводчатыми галереями, увешанными гобеленами да многокрасочными живописными полотнами.
Но были здесь и иные ходы – потаенные. Те, что известны немногим из дивных, а из смертных – почти никому.
Человек, препровождаемый во дворец одним из потайных коридоров, являл собою редчайшее из исключений.